Деньги – ничто, имидж – все
Что такое традиция в современном Таджикистане? Как матери-одиночки сделали из пышных свадеб инструмент для улучшения репутации? Почему выкуп на невесту стал скромнее, чем приданое? И почему траты на церемонии оказываются эффективней вложений в бизнес? Об этом рассказывает новое исследование французского антрополога Жюльет Клёзью ( Juliette Cleuziou, Университет Лион II имени братьев Люмьер) Traditionalization, or the making of a reputation: women, weddings and expenditure in Tajikistan, опубликованное в научном журнале Central Asian Survey.
В Таджикистане, как и в других странах Центральной Азии, идея возвращения к традициям активно используется властями для укрепления своего влияния. Однако не только власть, но и мусульманское духовенство, интеллигенция, бизнесмены и другие авторитетные общественные группы разыгрывают эту карту: советская эпоха разрушала наши традиции, так вернемся же к ним, и только тогда жизнь станет правильной!
Важным, если не ключевым элементом такого «традиционализма» выступает требование к женщинам вернуться в дом, к мужчине и детям, уйти из сферы активного труда и самостоятельной жизни. Однако в Таджикистане это требование выглядит почти издевательским. Сначала гражданская война и массовая трудовая миграция в Россию привела к гигантскому росту разводов и увеличению количества вдов и брошенных жен, а затем общество еще и начало стыдить женщин за то, что они живут одни и работают среди мужчин, тем самым попирая традиционные ценности.
Однако «традиции» – это обоюдоострое оружие: Жюльет Клёзью на примере одной душанбинской свадьбы показала, как женщины активно используют этот инструмент для утверждения собственного авторитета и укрепления репутации. Огромные, неподъемные для семейного бюджета расходы на свадебную церемонию – это не обязательно давление традиции («а что подумают соседи?»), но иногда сознательный контрудар, позволяющий матерям-одиночкам повысить свой статус в обществе.
Машина репутации
Знакомая антрополога Мадина в июне 2013 года отдала замуж свою дочь Самину. Мадина – вдова, в одиночку воспитывающая трех дочерей от двух разных отцов. Раньше она работала медсестрой, но потом стала торговать продовольственными товарами, а также организовала гостевой дом для туристов в Душанбе. На свадьбу дочери Мадина собрала 10 тысяч долларов – немалую сумму! Более того, ей, единственному работающему члену семьи, пришлось взять деньги в долг.
Самине на момент замужества было всего 17 лет (по закону она еще не могла выходить замуж), но мать так торопилась, чтобы поскорей лишить почвы для сплетен о ее семье (что там живут без мужчин, бе сохиб). Деньги Мадины пошли на саму свадебную церемонию (той-и духтар), а также на приданое семье жениха – мебель, украшения, платья, косметику, матрасы, постельное белье и так далее.
Но почему именно свадьбе дочери было дано столько внимания и денег? Иррациональные расходы, деньги, просто выброшенные, по сути! А потому, уверена антрополог, свадьба – это «тотальное событие», машина с огромным КПД, в которой посредством разговоров, церемоний, слухов на долгие годы укрепляется репутация Мадины как достойной женщины, которая все делает правильно (зани бо фарханг).
«Машина» работает благодаря тому, что для начала в доме Мадины собирается множество женщин – ее сестры, племянницы, свояченицы, соседи, друзья. Они упаковывают подарки для семьи жениха, раскладывая одежды, сладости, косметику и прочее по небольшим сверткам. Это важное социальное событие: в процессе упаковки идут постоянные дискуссии, где оценивается «вес» каждого члена семьи жениха (свекровь, тетя жениха, свояченица и так далее), их семейный статус и образ (эта консервативна, та религиозна, третья любит модные юбки…).
Не менее важны другие дискуссии: женщины обсуждают, что обязана «по правилам» делать невеста, попадая в дом жениха. Должна ли невеста сначала замесить хлеб, а потом только посмотреть в зеркало? Кто снимает с нее покрывало – мальчик из числа гостей или свекровь? Должны ли женщины в доме плясать перед невестой до того, как ее поцелуют, или после? То есть традиции и обряды – это не безусловный кодекс, записанный в какой-то книге или в памяти одного авторитетного человека, а результат переговоров женского сообщества.
А выгоду от этих переговоров получает именно Мадина: она собирает женщин в своем доме и она же дает возможность утвердить власть неформальной «коллегии», тратя много денег на подарки, на сбор гостей и так далее. Наконец, коллективное одобрение женщин дает Мадине «очки» за верность традициям. В выигрыше остаются и все участники церемонии со стороны матери невесты и семьи жениха, а также друзья и соседи – с их мнением считаются, и им же перепадают подарки вместе с угощением.
Пожалуй, единственные, кто оказываются в проигрыше от работы «машины традиции», – это родители других невест на выданье: их свадебные церемонии и расходы неизбежно будут сравнивать со свадьбой Самины – так ли правильно и щедро все прошло? Мадина, решая проблему повышения своего статуса в обществе за счет свадьбы, запускает эскалацию расходов. Сущность самой «традиции» изменилась, подчеркивает Клёзью: теперь традиция – это не то, что делали (якобы) наши деды и прадеды, а то, что делали наши соседи (вчера, на прошлой неделе, месяц назад).
«Современность» приданого
Разговоры о традициях и сложные ритуалы тем не менее скрывают важнейший социально-экономический факт: со второй половины ХХ века в Таджикистане «традиционную» свадебную выплату, калым (выкуп за невесту), активно вытесняет приданое. Исследователь подчеркивает, что за последние 20 лет выдать замуж дочь становится дороже, чем женить сына. Причину этого собеседники Клёзью определить затруднялись. Проблема заключается еще и в том, что калым обычно исчисляется в деньгах, а приданое – в вещах, и их объем увеличивается.
Это уже не просто одежда и украшения невесты, а еще и полный набор бытовой техники (микроволновка, холодильник, плита, посуда), а в дополнение к «традиционным» одеялам и матрасам – буфет, кровать западного типа, диван и телевизор. Приток денежных переводов из России и развитие рынка китайских товаров продолжают увеличивать разнообразие и стоимость приданого. Теперь именно оно демонстрирует богатство и социальный статус семьи на зависть соседям.
Однако само по себе большое приданое может только разозлить общество – беззастенчивым хвастовством. Именно поэтому необходимы обращение к традиции, собирание друзей и соседей, многочисленные подарки и угощение. Свадьба, подчеркивает ученая, – это инвестиция в репутацию среди собственного социального окружения, в мнение коллектива. Мадина вполне осознает это: «Я потратила 10 000 долларов на свадьбу дочери, чтобы никто не смог сказать, что она выросла без отца», – говорит она.
Над матерями-одиночками в Таджикистане постоянно висит угроза, что на них ляжет клеймо «женщин легкого поведения», и вложение в одобряемые обществом ритуалы позволяет буквально купить моральность репутации и респектабельность. Организуя свадьбы, раздавая подарки, рассуждая о традициях и «правильном» ходе церемонии, Мадина и ей подобные играют роль одновременно отца и матери и укрепляют свое положение в обществе. Когда «машина традиции» уже принесла свои результаты, уже не так важно, что муж Самины развелся с ней спустя всего полтора года совместной жизни.
Свадьба – лучшая инвестиция
Власти Таджикистана постепенно осознали опасность эскалации свадебных расходов и ущерб, который они наносят благосостоянию и без того не очень богатого народа. Еще в 2007 году был принят закон, детально прописывающий число гостей на свадьбах, кого туда можно звать, объемы и тип угощения, а также штрафы за нарушения. Однако много лет на выполнение этого закона фактически смотрели сквозь пальцы, утверждает Клёзью.
Многие таджикистанцы на словах одобряли постановление, но, когда дело доходило до свадеб их собственных детей, ни в чем себя не ограничивали. В 2017 году была принята поправка к закону, где прописали более жесткие санкции за нарушения, – возможно, ситуация начнет меняться.
Однако свадебные расходы – это не просто иррациональное выбрасывание денег в трубу. И не только единомоментное вложение в построение собственной репутации, как в случае Мадины. Есть еще одно рациональное соображение: вкладывать деньги в бизнес в Таджикистане рискованно (могут ограбить или отнять предприятие), а гарантии безопасности дают прежде всего личные связи. И инвестиция в эти связи под соусом традиции оказывается более безопасной, чем просто вложения в бизнес, подчеркивает исследовательница.
Итак, организуя «правильную», «традиционную» церемонию, Мадина публично демонстрирует свою верность группе, в которой она занимает маргинальное положение как мать-одиночка. Благодаря свадьбе дочери Мадина подтвердила, что она респектабельный и достойный человек. Будучи сильной, финансово независимой женщиной, она могла бы игнорировать или высмеивать «традиции» и патриархальные гендерные нормы – но она так не сделала, а, напротив, потратила немало сил и средств на выражение своей лояльности им.
Скорее всего, причина в том, что в Таджикистане экономика не позволяет так легко относиться к тому, что подумают соседи, как, например, в Москве. Бизнес Мадины, ее финансовое благополучие в немалой степени зависят от «общества», и вложения в репутацию в глазах этого общества вполне окупаются. Лично Мадина выиграла от построения своей репутации как респектабельной матроны, верной традициям, – но за счет других женщин, на которых и дальше ложится груз соответствия обременительным патриархальным нормам.
Правила комментирования
comments powered by Disqus