У стран Центральной Азии есть выбор партнёров в деле построения «зелёной» экономики, который позволяет им лучше учитывать национальные интересы. На ЦА свое внимание переключил Европейский союз.
В июле произошли два знаковых события для региона. Во-первых, была анонсирована новая Стратегия сотрудничества ЕС с центральноазиатскими республиками. Во-вторых, представлена программа SWITCH-Asia II. Если первый документ касается широкого круга вопросов взаимоотношений Евросоюза со странами Центральной Азии, то второй акцентировал внимание только на устойчивом развитии. Как указывается в документе, SWITCH-Asia II «поддерживает развитие «зелёной» экономики и поощряет смягчение последствий изменения климата».
«Зелёную» экономику можно смело назвать последним писком моды глобальной политики. Большинство стран в той или иной мере стремится построить её у себя. Так называемая зелёная экономика должна прийти на смену парадигме потребительского общества. Её особенностью является бережное отношение к окружающей среде и рациональное использование ресурсов.
Часто «зелёная» экономика ассоциируется с альтернативной энергетикой и снижением выбросов парниковых газов в атмосферу. Но первое представление является обманчивым. В реальности «зелёная» экономика охватывает широкий круг жизнедеятельности общества. Это переработка бытового мусора, который скапливается и представляет угрозу флоре и фауне планеты, внедрение водо- и энергосберегающих технологий, развитие «чистого» транспорта и снижение теплопотерь в современных домах.
Пионерами «зелёной» экономики, как ни странно, являются не европейцы, хотя они на рубеже веков активно развивали альтернативную энергетику, а азиатские страны. Ещё в годы президентства Ли Мен Банка в Южной Корее правительство приняло комплексные меры, направленные на защиту окружающей среды и более рациональное использование невозобновляемых ресурсов. Позже их ноу-хау позаимствовали другие государства.
Что касается самой программы ЕС SWITCH Asia, то она была запущена в 2007 году. Под её действие попали 19 стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Это были разные по уровню развития и политическому строю государства. Так, в списке значились Китай и КНДР, Вьетнам и Афганистан. Всех объединяла только география. В 2019 году программа SWITCH Asia расширилась за счёт включения пяти стран Центральной Азии.
SWITCH-Asia изначально ограничивалась «десятилеткой» – 2007-2017 годы. Но позже срок её действия продлили, что косвенно говорило о её эффективности. Как отмечают кураторы программы, «за более чем десятилетнюю историю был достигнут прогресс в области устойчивого потребления и производства в Азии». В 2007 году было реализовано более 100 проектов, направленных на улучшение экологии и бережное использование ресурсов. К примеру, в 2016 году в Монголии наладили выпуск теплоизоляционных материалов из бараньей шерсти. На это по программе выделили более 1 млн. евро. Всё это воодушевило европейцев расширить не только сроки действия программы, но и её географию.
Всего в рамках SWITCH-Asia II в 2007-2020 годы будет освоено свыше 300 млн евро. Причём в нескольких странах. Этой суммы едва ли хватит на строительство малой ГЭС в одной стране. Поэтому не стоит рассчитывать на «большой скачок». Вместо этого ЕС намерен ограничиться политикой «малых дел», поддерживая небольшие проекты в сфере бизнеса, образования, администрирования. Впрочем, европейцы сами указывают на то, что SWITCH-Asia II нацелена лишь на содействие переходу государств региона к «зеленой экономике». Одним словом, никто не собирается производить экологическую революцию в Центральной Азии, есть намерение лишь поддержать старания государства в этой сфере.
Насколько SWITCH-Asia II будет эффективной в Центральной Азии, покажет время. Но уже очевидно, что она пришлась кстати, так как позволила процессу «озеленения» стартовать в регионе. В 2013 году Казахстан первым в СНГ принял Концепцию по переходу к «зелёной экономике». Как отмечается в документе, новая модель развития увеличит на 3% ВВП страны и создаст более 500 тыс. рабочих мест. Кстати, экотранзит рассматривается как часть политики по диверсификации экономики, в рамках которой появятся «новые отрасли промышленности и сферы услуг».
Обращает на себя внимание преувеличенный оптимизм авторов концепции. До 2050 года, по их оценкам, ежегодный объем инвестиций «в среднем составит 3-4 млрд. долларов». Причём основное финансирование будет осуществляться «за счёт средств частных инвесторов». Радужные настроения, наверное, были связаны с датой выхода в свет концепции. До 2013 года цены на нефть в мире превышали 100 долларов за баррель, благодаря чему экономика Казахстана выглядела конкурентоспособной и привлекательной. Но сегодня на дворе – эпоха низких цен на сырье. Время молочных рек прошло, как следствие – перспективы привлекать 3-4 млрд долларов инвестиций в год в проекты «зеленной» экономики выглядят туманными.
Несмотря на скопившиеся тучи над экономикой, в Казахстане реализуются экопроекты. В 2016 году в Кызылординской области заработала солнечная электростанция мощностью 50 мВт. Только она была построена не на деньги частных инвесторов, а на выделенные международными спонсорами средства. В 2017 году Казахстан получил от Зелёного климатического фонда ООН 110 млн. долларов на развитие альтернативной энергетики по программе ЕБРР. Как говорилось в сообщении самого банка, «реализация проектов позволит Казахстану перейти к зелёной экономике. Проекты направлены на развитие солнечной, ветровой энергетики, малых ГЭС и биогаза». В данный момент в Казахстане действует 72 объекта альтернативной энергетики суммарной мощностью 634 мВт.
Кроме Казахстана альтернативную энергетику развивает Узбекистан, где в ближайшие 10 лет построят 25 солнечных электростанций. Об этом власти сообщили в апреле текущего года. А в конце 2018 года они заявили о планах привлечь в развитие «зелёной энергетики» 1 млрд долларов за счёт частных инвесторов. «Первую в стране солнечную электростанцию мощностью 100 мВт намечено ввести в эксплуатацию в Навоийской области. По графику начнём строительные работы в этом году и завершим их в течение двух лет», – заявил замминистра энергетики республики Шерзод Хаджаев. Кто именно возьмётся за реализацию правительственных задач – строительство 25 электростанций, пока непонятно. Сами власти говорят о том, что инвестор будет определён в результате тендера и открытого конкурса. Вполне возможно, что интерес к проекту снова проявят китайские компании, но это не факт.
Кстати, в Узбекистане только в июне появилась Стратегия по переходу на «зелёную» экономику. В ней говорится о планах довести к 2025 году долю альтернативной энергетики в структуре генерирующих мощностей до 19,7%. Это не сказочная цель. Уже сегодня в республике доля гидроэлектростанций достигает 12%. Но альтернативная энергетика – только часть плана по построению «зелёной» экономики. В Узбекистане, как и в Казахстане, вопрос ставится шире, это снижение энергопотребления, переработка мусора, экономия воды и т.д. Эти вопросы требуют своевременного решения. Как говорится в узбекской стратегии, рост демографии, промышленности усилят негативное антропогенное влияние на окружающую среду. Опыт Аральского моря уже есть, чтобы понять масштабы катастрофы.
Развитием «зелёной» экономики также занимаются Кыргызстан и Таджикистан. Благодаря имеющимся водным ресурсам, эти страны обладают большими возможностями в гидроэнергетике. Но и здесь есть нюансы. Как говорится в Концепции «зелёной» экономики Кыргызстана, «ледники, которые занимают около 4% территории, за последние два десятилетия сократились на 30%». Основная причина – глобальное потепление. Ситуация усугубляется и нерациональным использованием водных ресурсов. По данным властей, 98% воды идут на нужды сельского хозяйства, при этом 25% теряется ввиду плохого состояния поливных систем. Одним словом, у каждой республики Центральной Азии есть свои наболевшие проблемы, справиться с которыми позволит «зелёная» экономика.
Снижение потребления энергии, переход на возобновляемые источники энергии, снижение потребления воды – все это потенциально может снизить остроту водно-энергетической проблемы Центральной Азии, которая обладает высоким конфликтным потенциалом. В этом году в порядке эксперимента в Туркестанской области Казахстана засеяли хлопком поля, для полива которых применили технологию капельного орошения. Ожидается, что новый метод поможет сократить потребления воды при выращивании влаголюбивой культуры. В ХХ веке именно хлопковые поля отбирали большой объем воды из Сырдарьи, что среди прочего привело к обмелению Аральского моря. Поэтому учёные ожидают осени – времени, когда можно собрать хлопковый урожай и оценить возможности применения капельного орошения.
Проблема стран Центральной Азии в том, что их возможности привлечь внебюджетные средства на реализацию проектов, связанных с развитием «зелёной» экономики, ограничены. Это, кстати, хорошо заметно по Кыргызстану и Таджикистану. Обе страны имеют большой потенциал в сфере гидроэнергетики, но им плохо удается привлекать иностранные инвестиции в строительство крупных ГЭС. Не говоря уже о прочих проектах, связанных с «зелёной» экономикой: переработкой мусора, внедрением энергосберегающих технологий. В этом смысле программа ЕС является хорошим подспорьем для стран региона. Кстати, об этом говорит сам факт её географического расширения. Известно, что, готовя обновлённую Стратегию сотрудничества со странами Центральной Азии, представители ЕС учитывали их пожелания. В том числе вопросы устойчивого развития и содействия построению «зелёной» экономики.
Евросоюз – не единственный игрок в Центральной Азии на поле «зелёной экономики». Китай является традиционным партнёром для стран региона, который сотрудничает в разных областях, в том числе в энергетическом секторе. Кроме того, что КНР добывает и потребляет нефть и газ, соседнее государство также содействует наращиванию генерирующих мощностей региона. Очень возможно, что Китай подхватит «зелёную» эстафету у Евросоюза и станет больше инвестировать средства в альтернативную энергетику стран Центральной Азии.
Китай является одним из мировых лидеров по развитию «зелёной» экономики. В 2013 году Пекин провозгласил курс «Один пояс – один путь», направленный на реализацию инфраструктурных проектов, связывающих Азию и Европу, а также на стимулирование экономического роста вдоль исторического Шелкового пути. В связи с этим есть основания говорить, что Китай будет способствовать озеленению экономик региона. Показательно, что в этом году на форуме «Один пояс – один путь» в Пекине было подписано соглашение о строительстве ещё одной солнечной электростанции в Казахстане с участием компании КНР. По данным Greenpeace, в 2014-2019 годы при участии Китая в странах Нового шелкового пути было реализовано проектов в области солнце- и ветроэнергетики общей мощностью 12,6 гВт. На стороне Китая – большие финансовые возможности и опыт реализации энергосберегающих проектов.
Но есть и нюансы у такого сотрудничества. К примеру, тезис казахстанской Концепции о новых «отраслях в экономике», которые появятся благодаря «зелёной» экономике, не выдерживает критики. В 2009 году в стране началось производство металлического кремния, необходимого для создания солнечных батарей. Но, увы, они в основном завозятся из Китая. Более разумно к сотрудничеству подошёл Узбекистан. Там при участии китайских партнёров построен крупный завод по производству минеральной ваты. Кстати, с широким применением местных теплосберегающих материалов в Узбекистане связывают сокращение потребления природного газа. А это дополнительные объёмы экспорта его за рубеж.
Вполне очевидно, что международное сотрудничество в сфере развития «зелёной» экономики необходимо странам Центральной Азии. Тем более что они отличаются по уровню развития, как следствие – у них разные возможности. И если Казахстану проще реализовывать «зелёные» проекты, то Кыргызстану или Таджикистану трудно обойтись без содействия из-за рубежа. В этом смысле предложения Европейского союза, как и возможности политики КНР «Один пояс – один путь», оставляют выбор странам Центральной Азии. А это значит, что государства могут лучше учитывать свои интересы.
Правила комментирования
comments powered by Disqus