Окончание

Существенное изменение претерпела и ситуация в отношении к восстанию 1916 года. Особенно радикальны эти изменения в Киргизии. Если в советское время оно рассматривалось как элемент классовой борьбы, то в современной киргизской историографии вопрос о восстании обсуждается в залоге исторической вины России, а само восстание рассматривается как антироссийское и даже антирусское.

Проведено несколько научных конференций, на которых были зафиксированы те оценки событий 1916 года, которые уже были даны в начале прошлого века, однако затем были скорректированы или игнорированы в более поздний советский период.

Эти оценки, предельно идеологизированные, написанные непрофессионально, зато с русофобских позиций, и легли в основу современного взгляда киргизских историков на восстание.

В широкий научный оборот старательно вводится информация о выселении киргизов с занимаемых ими земель. Ряд действий, предпринятых в этом направлении в ходе восстания, преподносится как система. Приводятся данные с максималистским числом жертв, достигающим якобы нескольких сотен тысяч человек. Разумеется, об убийствах мирных русских крестьян-переселенцев при этом умалчивается...

Справедливости ради надо отметить, что не все киргизские историки стоят на антироссийских позициях. Так, Шаиргуль Батырбаева, доктор исторических наук Киргизского национального университета имени Жусупа Баласагына, озвучивает совсем другие цифры и точку зрения.

По ее мнению, во время самого восстания погибли 4 тыс. киргизов, то есть столько же, сколько было убито русских поселенцев — преимущественно женщин, стариков и детей. Всего же прямые и косвенные потери, в основном из-за панического бегства в Китай спасающихся от мести русских киргизов, составили 33,6 тыс. человек.

Исследовательница, исходя из этих цифр и порядка развития событий, отрицает "ге­ноцид" со стороны российской армии, как пытаются доказать киргизские националисты. У нее хватило смелости сделать и заявление о причинах "жес­токости" русских: когда "отряды, присланные для усмирения бунта, увидели посаженные на вилы головы русских женщин и детей, то их реакция была соответствующая". К сожалению, такие ученые-объективисты не в большинстве среди современных киргизских историков.

Восстание занимает одно из ключевых мест в новой и новейшей истории Кыргызстана. В учебнике для 11-го класса этому событию посвящено семь страниц (еще две страницы — Андижанскому восстанию 1898 года) — целый параграф. Для сравнения: параграф, посвященный Великой Отечественной войне, занимает лишь восемь страниц.
Как же описывается это восстание в учебнике? Какое представление формируется у старшеклассников о России и русских?

Сразу же говорится о "русификации Туркестана как основе колони­ально-националистической политики", о "произволе при расселении" русских переселенцев. Используются при­емы, направленные на ложные ассоциации, — например, говорится, что русские покупали у киргиз ягнят по 80 коп. и телят по 1,5 руб., игнорируя, что это были вполне приличные деньги по меркам России, а мясо в регионе стоило дешево, и т.д.

Говорится о Первой мировой войне и о том, что участие в ней "легло тяжким бременем на плечи и без того угнетенного колонизаторским режимом" населения Киргизии. Далее идет прямая ложь, что "от трудностей, павших на все народы, кыргызы не были освобождены". Как раз от призыва в армию киргизы были освобождены, а "героические повстанцы" убивали жен и детей ушедших на фронт поселенцев...

Более чем щадящий указ царя призвать часть мужского населения для работ во фронтовом тылу привел к тому, что, по мнению автора учебника, "народ был вынужден подняться с оружием в руках на открытую освободительную борьбу". Далее подробно излагается ход восстания, приводятся имена пяти героев и предводителей восстания, выделенные жирным шрифтом для запоминания учащимися.

Акцент делается на описании боевых дейст­вий, и только редкие упоминания о том, что восставшие "разгромили более 500 магазинов и лавок" в захваченном городе, показывают истинный характер восстания. Такого рода упоминания проскальзывают с советских времен, когда подобное поведение восставших считалось доблестью... Оттуда же и постоянные упоминания о "двойном гнете" киргиз — царским правительством и местными баями.

Вообще, в киргизских учебниках бросаются в глаза многочисленные советские клише. Это неудивительно — исторические исследования в Кыргызской Республике осуществляются силами историков, работающих в Институте истории Национальной академии наук и на кафедрах высших учебных заведений.

В штате института в 2007 году работал 21 научный сотрудник, в том числе четыре доктора и 11 кандидатов наук. На тот момент в институте не было ни одного доктора наук моложе 60 лет, и только один кандидат наук был моложе 35 лет. Нет никаких оснований полагать, что за прошедшие годы что-то в этом вопросе изменилось к лучшему.

Именно поэтому "историческая концепция" по вопросу восстания, по сути, представляет собой пересказ советской концепции времен 30-х годов. Все те же "безграничная эксплуатация и невыносимый колониальный гнет и грабеж со стороны царского правительства", и "тяжесть империалистической войны, тяжесть налогов, поборов и т.д. на военные цели целиком ложилась на плечи трудящихся Киргизии и отражалась на их материальном благосостоянии".

Но эта концепция вполне ложилась в лозунги политических сил националь­но-патриотического характера, неоднократно организовывались акции, призванные подчеркнуть необходимость "восстановления исторической справедливости", признания и фиксации "вины" России и исторической ответственности царствовавшей в России семьи Романовых за геноцид киргизского народа.

Еще в 90-е годы была создана и активно работала политическая партия "Асаба", которая разрабатывала в политических целях вопросы истории, главным образом связанные с утверждением националистических приоритетов. И главными вопросами были присоединение к России и восстание 1916 года. По настоянию этой партии и ее последователей парламент Киргизии в 2008 году статуировал как национальный праздник День памяти жертв восстания 1916 года.

С приближением к столетию восстания оно становится все более и более популярным в контексте антироссийской пропаганды. В 2013 году последовало обращение ряда политических сил и "гражданских активистов" к руководству республики.

Оно содержало следующие требования:
1) издать указ президента КР о праздновании 100-летия Национально-
освободительного восстания 1916 года (Уркун) на государственном уровне;
2) с целью реализации указа по постановлению правительства создать комиссию в составе историков, археологов, писателей, аксакалов, определить мероприятия;
3) объявить конкурс на установление 100-метрового памятника к 100-летию на южных воротах города Бишкека;
4) установить 100 памятников и присвоить 100 улицам название 100-летия в районах, городах, айыл окмоту семи областей КР;
5) вторую часть — продолжение пешего хода "Омур кочу" провести до Китая;
6) организовать международные на­учно-практические конференции и экс­педиции в составе историков, археологов, писателей;
7) снять фильм, посвященный 100-летию Национального восстания, выделить на это соответствующие средства; вернуть вновь в народную казну запрещенный фильм кыргызского народного артиста Д.Садырбаева "Кайран эл", показать по телеканалам;
8) объявить конкурсы на литературные произведения, драмы, песни, поставить в театрах;
9) построить мемориальный комплекс "Уркун ордо", музей, мечеть;
10) уточнить кыргызскую историю, обеспечить соответствующими учебными пособиями;
11) расценить резню 1916 года (не Уркун) как политику геноцида царской России, проведенную против кыргызского народа;
12) поднять вопрос выплаты компенсации (кун-выкуп) Российской Фе­дерацией Кыргызстану за невинно при­несенных в жертву (убиенных) предков в Национально-освободитель­ном восстании 1916 года;
13) принять к действию донесение информации до международного сообщества о политико-историческом значении Национально-освободитель­ного восстания 1916 года на русском, английском, китайском и других языках.

Как представляется, пункты № 10–12 прямо противоречат интересам Рос­сийской Федерации. Отметим, что опуб­ликовано это воззвание было в одной из старейших и крупнейших киргиз­скоязычных газет Кыргызстана.
Конечно, правительство А.Ш. Атам­ба­ева, явно взявшее курс на политическое и экономическое сближение с Россией, игнорирует такого рода петиции. Но очевидно, что давление объ­единенных сил киргизских националистов и прозападных либералов будет только нарастать.

В 2014 году неизвестные раздава­-ли в микрорайонах Бишкека листовки, призывающие в честь грядущего 100-летия восстания отомстить русским. Организовываются памятные ме­роприятия, на которых, как о чем-то, что не может быть подвергнуто сомнению, говорится о 250 тыс. жертв "русских карателей". На тех же, кто позволяет себе поставить эти цифры под сомнение, оказывается моральное давление — вплоть до обвинений в разжигании межнациональной розни.

В 2016 году следует ожидать раскрутки этой темы, научных и околонаучных конференций и "круглых столов", посвященных ей, и вполне возмож­ных массовых манифестаций. Здесь имеется раскрученный общественно-полити­ческий бренд, воспринимающийся как справедливый молодежью, воспитанной описанными учебниками и частью старшего поколения. Вокруг темы уже сложилась политическая массовка, располагающая в том числе и группами, способными дейст­вовать в условиях уличных беспорядков, что представляет дополнительную опасность.

Надо также помнить, что, хотя в соседних Казахстане и даже Узбекистане эта тема не очень раскручена политически, это может быть сравнительно быстро изменено с опорой на наработки местных историков-мифотворцев.
Таким образом, можно уверенно заключить, что тема восстания 1916 года в настоящий момент самая политически актуальная из всех рассмотренных исторических мифов в плане кратко­срочных угроз интересам России на территории Центральной Азии.

Из сказанного можно сделать вы­вод, что становление новых государств в Центральной Азии сопровождается стремительным созданием там своих национальных мифов, важнейшим компонентом которых слу­жит нарратив о великих предках. Как неоднократно бывало в других регионах мира, такой нарратив выстраивается по модели национального превосходства.

Место главного героя истории занимает местный титульный народ. Отныне именно его предкам предназначено совершать великие подвиги, создавать выдающиеся культурные достижения и, что немаловажно, оказывать влияние на предков тех, кто доминировал в предшествующую историческую эпоху, которую непременно объявят "колониальной".

В этот период создается и "галерея мучеников и героев", а также антигероев. По существу, создается новая концепция истории Средней Азии, которую можно назвать концепцией этнической исключительности. Ключевыми моментами этой концепции независимо от этнической принадлежности (иранской у таджиков или тюркской у остальных государствообразующих народов региона) того или иного ученого являются следующие моменты.

1. Признание своего народа древнейшим народом этого региона, обладателем древнейшей государственности в Центральной Азии, также весьма древним является и его самоназвание.
2. Гипертрофированно-максима­ли­стский ареал территорий расселения своего народа и его "естественных границ".
3. Возвеличивание своего народа и принижение культурно-исторической значимости других народов. Свой этнос выполняет миссию цивилизованного народа по отношению к другим, "варварским" народам.
4. Самый опасный — поиск "исконного" врага своего народа.

К счастью, с этого направления интересам России в Центральной Азии впрямую ничего не угрожает. Русские воспринимаются как "исторические враги" только достаточно маргинальными группами казахских и киргизских националистов, которым не дают развернуться собственные правительства.

Но следует отметить, что в Казахстане эти националистические круги поддержаны значительной частью гуманитарной и технической интеллигенции. И в случае изменения внут­риполитической ситуации у националистов есть проработанные антироссийские концепции, с которыми можно претендовать на цивилизационный разворот Казахстана.

Вообще, возрожденная идея пантюркизма, распространяемая как в кругах интеллигенции тюркских народов Центральной Азии, так и в среде простого народа, представляет хоть и отдаленную, но реальную опасность окончательного выпадения этих республик из орбиты цивилизационного влияния России. В этом главная угроза "поиска великих предков" в исполнении историков Казахстана, Кыргызстана, Туркменистана и Узбекистана.

Что касается Таджикистана, то сформированный Э.Рахмоном и местной интеллектуальной элитой национальный миф глубоко дружественен России. При этом он глубоко враждебен узбекской национальной парадигме, что тоже может быть использовано на соответствующем направлении внешней политики.

Из исторических проблем, разрабатываемых историками Центральной Азии, актуальный конфликтный потенциал в краткосрочной перспективе имеют немногие. Это прежде всего проб­лема присоединения тех или иных земель Центральной Азии к России и так называемое Среднеазиатское (Степ­ное) восстание 1916 года.

Обе проблематики наиболее актуальны в Казахстане и Киргизии. Тематика присоединения к России и якобы последовавших вслед за этим национальных трагедий глубоко прорабатывается казахскими историками и может быть использована местными националистами для дискредитации идеи ЕАЭС и проектов более широкой интеграции. В Кыргызстане эта проблематика менее проработана и менее актуальна вследствие экономического положения республики. Для нее ЕАЭС и сотрудничество с Россией слишком очевидное благо, чтобы его перевесили общефилософские исторические рассуждения.

 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram