В середине XIX века Ташкент был частью Кокандского ханства – обскурантистского государства, в котором процветала работорговля. Армия и вооружение ханства считались крайне отсталыми, но с середины 50-х годов XIX столетия у кокандцев стало появляться нарезное оружие, поставляемое англичанами из Индии через Восточный Туркестан. Кроме того, подготовкой кокандской армии стали заниматься турецкие военные советники – офицеры, получившие английское военное образование и имеющие боевой опыт Крымской войны.

Для Кокандского ханства Ташкент был важным форпостом. Опираясь на эту крепость, предки нынешних гастарбайтеров совершали набеги на казахские аулы и русские гарнизоны, угоняя скот, похищая женщин и детей. Казахское население неоднократно жаловалось на кокандцев русским властям, а представители местных русских властей неоднократно рапортовали в Петербург о нетерпимости для России и её подданных такого соседства.

Однако этим рапортам был дан ход лишь тогда, когда из-за гражданской войны в США в Россию перестал поставляться хлопок. Возникла острая необходимость искать новые источники поставки хлопка-сырца. Было известно, что многие районы Туркестана, в частности Кокандского ханства, особенно Ферганская долина, обладали превосходным потенциалом для выращивания хлопка. С другой стороны ханства Средней Азии (Кокандское, Бухарское и Хивинское) являлись привлекательными рынками сбыта для российской промышленности, в борьбе за которые Россия конкурировала с Великобританией. Таким образом, возникали экономические предпосылки для расширения России в южном направлении.

Кроме того, наша дипломатия, наконец, осознала огромную политическую выгоду туркестанских походов, приближавших нас к Индии. Враждебное к нам отношение Англии со времени Восточной войны и особенно с 1863 года определило всю русскую политику в Средней Азии. Наше продвижение с киргизских степей к афганским ущельям являлось замечательным орудием политического давления – орудием, которое стало бы неотразимым в руках более смелых и искусных, чем были руки дипломатии Александра II.

Именно в 1863 году было решено не откладывать соединение Сибирской и Сыр-Дарьинской линий и объединить возможно скорее наши туркестанские владения. Весною 1864 года навстречу друг другу выступило два отряда: со стороны Верного (нынешняя Алма-Ата) вышел полковник Михаил Черняев с 1500 бойцами и 4 орудиями, а от Перовска (нынешняя Кзыл-Орда) 1,2-тысячный отряд полковника Веревкина с 10 орудиями.

Пройдя Пишпек (нынешний Бишкек, в советское время – Фрунзе), Черняев 4 июня взял штурмом крепость Аулие-Ата (нынешний Тараз, в советское время – Джамбул) и в июле подошел к Чимкенту, где 22-го числа выдержал бой с 25000 кокандцев. Веревкин тем временем взял 12 июля крепость Туркестан и выслал летучий отряд для связи с Черняевым. Этот последний, считая свои силы (7 рот, 6 сотен и 4 пушки) недостаточными для овладения сильно укрепленным Чимкентом, отступил в Туркестан на соединение с полковником Веревкиным. Оба русских отряда, соединившись, поступили под общее командование только что произведенного в генералы Черняева и, отдохнув, направились в половине сентября под Чимкент.

22 сентября Черняев штурмовал Чимкент, овладел им и обратил в бегство кокандскую армию. У Черняева было 1000 человек и 9 орудий. Чимкент защищало 10 тысяч сарбазов. Черняев овладел крепостью, переведя свои роты через ров поодиночке по водопроводной трубе. Наши трофеи: 4 знамени, 31 орудие, много другого оружия и разных военных принадлежностей. У нас выбыло из строя 47 человек.

Кокандцы бежали в Ташкент, и Черняев решил немедленно использовать моральное впечатление чимкентской победы и двинуться на Ташкент, дав лишь время распространиться молве. 27 сентября он подступил под сильно укрепленный Ташкент и 1 октября штурмовал его, но штурм был отбит, и Черняев вынужден был отступить в Туркестанский лагерь.

Воспрявшие духом узбеки, которых тогда называли сартами, решили застать русских врасплох и в декабре 1864 года собрали до 12 тысяч головорезов для внезапного нападения на Туркестан. Но эта орда была остановлена в трехдневном отчаянном бою у Икан с 4 по 6 декабря геройской сотней 2-го Уральского полка есаула Серова. Из 110 казаков при одном единороге уцелело 11 человек. 52 казака было убито, 47 ранено. Все выжившие получили георгиевские кресты. О сопротивление этой горсти героев сломился порыв узбеков, и они, не приняв боя с высланным на выручку Серова русским отрядом, возвратились восвояси.




Весною 1865 года учреждена Туркестанская область, и Черняев назначен был ее военным губернатором. С отрядом в 1800 человек (8 пехотных рот и две казачьих сотни) при 12 орудиях он выступил к Ташкенту. Черняев, имея небольшие силы для непосредственного штурма города, решил принудить Ташкент к сдаче строгой блокадой и голодом, отведя от него воду. Для этого необходимо было взять крепость Ниязбек, расположенную в 30 верстах от Ташкента, в том месте, где громадные оросительные каналы Ташкента берут воду из реки Чирчик. Заняв Ниязбек, Черняев двинулся к Ташкенту и остановился, выжидая благоприятной обстановки в восьми верстах от него, на холме Сарытюбе.

9 мая основные русские силы были атакованы всеми лучшими силами, а на выручку Ташкента вместе с правителем Кокандского ханства – регентом при малолетнем хане – муллой Алимкулом. Мулла Алимкул с 40 тысячным отрядом при 40 орудиях, в числе которого было до 10 тысяч регулярной форменной пехоты, вооружённой британскими нарезными ружьями, и командуемой турецкими офицерами. На рассвете, с залпами из всех орудий, узбеки напали на русский лагерь, но, после двухчасового боя Алимкул был разбит на голову и, как оказалось впоследствии, сам был смертельно ранен.

После этого Черняев мог рассчитывать на скорое падение Ташкента. Однако жители Ташкента отдались под власть бухарского эмира, выславшего свои войска по направлению к Ташкенту.
Полученные сведения вывели Черняева из выжидательного положения, и он решился на чрезвычайно смелый шаг: овладеть Ташкентом штурмом, не имея численного превосходства. В противном случае, ему пришлось бы выступить навстречу эмиру, оставив в тылу Ташкент с 32-тысячным гарнизоном.

В пользу решения о штурме говорило то, что гарнизон города, был разбросан на громадном 24-вёрстном протяжении и потому, при внезапном нападении, не мог сосредоточиться быстро в одном пункте против нападающего. Также и артиллерия, размещенная на множестве барбетов, не могла быть скоро сосредоточена для обороны в одном пункте. Благоприятствовало штурму и то, что город был окружён садами, через которые можно было незаметно подобраться к самим стенам. Чтобы не создавать лишнего шума, на штурм города была направлена лишь небольшая штурмовая колонна.

В два часа ночи колонна подошла на полторы версты к городской стене, сняла штурмовые лестницы с верблюдов и понесла их на руках. Охотники направлены были садами по обе стороны дороги, а колонна шла несколько позади, также придерживаясь садов. Колонна двигалась с такой тишиной, что охотники подошли к самой стене незамеченные неприятельским караулом, выставленным впереди ворот, который открыл движение колонны, когда она уже наткнулась на него с лестницами. В одно мгновение караул был смят, а охотники в миг поставили лестницы и уже лезли на стену. Все это совершилось так быстро, что защитники ворот до 500 человек регулярной пехоты, никак не ожидавшие такого сюрприза, со сна были охвачены паникой и оказали весьма слабое сопротивление; большая часть бежала и только незначительная часть её полегла на месте.

Отбросив неприятельские отряды вглубь города, Черняев ввел в городские улицы два легких и три батарейных орудия и открыл огонь по городу и затем, стянув к воротам и арьергард, устроил подле Камеланских ворот перевязочный пункт.Защитники города забаррикадировали все улицы и вооружили их орудиями. Пришлось брать баррикады уже штыками. Но со слабыми силами удаляться вглубь города было невозможно. Приходилось оставлять взятую баррикаду и, опрокинув неприятеля, отступать назад к Камеланским воротам. Тогда неприятель снова устраивал баррикаду и снова наседал на цепь стрелков.

Лишь к пяти часам вечера, когда к Камеланским воротам подошли, наконец, основные силы черняевского отряда, ситуация переломилась в нашу пользу. Вместе с основными силами подошла и артиллерия, в состав которой входили предки знаменитой «Катюши» - двухдюймовые ракетные установки системы генерала Константинова. Этими ракетами был обстрелян базар, на котором собрались почти все защитники города с тем, чтобы поклясться на Коране умереть, защищая Ташкент. Там они и умерли прямо с Кораном в руках.




В результате смелых и решительных действий Михаила Григорьевича Черняева, отряд в 1300 штыков и сабель при 10 орудиях взял штурмом громадный город 24 версты в окружности (не считая городских садов) с стотысячным населением, вооружённый 63 орудиями, обороняемый 30 тысячами защитников, из коих до 5 тысяч регулярной пехоты и до 10 тысяч кокандской кавалерии, затем два дня дрался на улицах города, взял штурмом до 40 баррикад, до 10 барбетов — и потерял убитыми 25 нижних чинов; ранеными 3 офицеров и 86 нижних чинов, контуженными 4 офицеров и 24 нижних чинов; кроме того ранено и контужено около 15 человек казахского ополчения — всего 157 человек. В ходе штурма взято 63 орудия, 16 больших знамен, множество ружей, 2000 пудов пороха и 10 000 разных снарядов. С покорением Ташкента, — доносил тогда Черняев, — мы приобретаем положение в Средней Азии, сообразное с достоинством империи и мощью русского народа.

Теперь о той мощи остались лишь воспоминания, старательно изымаемые из библиотек и вытираемые из народной памяти. И в наши дни уже не отважные казаки и стойкие бойцы линейных батальонов берут среднеазиатские города, а жители бывшего Кокандского ханства без боя заселяют города Центральной России.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram