Вопрос о вступлении Узбекистана в Евразийский экономический союз, который на прошлой неделе обострился из-за заявления Валентины Матвиенко, подтвердившей, что переговоры ведутся, на самом деле встал перед новым руководством в этой стране немедленно после смены власти. С так называемым открытием Узбекистана миру, появилась и проблема открытия мира Узбекистану. Как double-landlocked страна, сторонящаяся региональных объединений, но в то же время пытающаяся развить экспорт, Узбекистан не может не размышлять о плюсах и минусах вступления в ЕАЭС, тем более в то время, как внешняя торговля показывает увеличивающийся дефицит.
Хотя какое-то время относительно Узбекистана и Таджикистана велись разговоры о разноскоростной интеграции и специальном ассоциированном членстве в ЕАЭС, сейчас, похоже, идут переговоры о полноценном вступлении, хотя, что важно, такие же переговоры ведутся о вступлении Узбекистана в ВТО. В случае успешного завершения обоих процессов, которые в обоих случаях займут определённое время, особенно длительное для ВТО, где Узбекистану надо вести переговоры со всеми странами-членами ВТО, члены ЕАЭС составят все члены ВТО, за исключением Беларуси (которая, впрочем, также ведёт активные переговоры с ВТО), – 3 европейские (Россия, Армения, Беларусь) и 3 центральноазиатские (Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан). При таком гипотетическом сценарии, ЕАЭС, возможно, станет совсем другой организацией, чем ее принято считать.
Расширяющийся дефицит
Среди стран СНГ основными внешнеторговыми партнерами Узбекистана являются Россия, Казахстан, Кыргызстан, Украина, Беларусь, Таджикистан, на долю которых приходятся 31,0% внешнеторгового оборота, среди других стран – Китай, Турция, Республика Корея, Германия, Афганистан, Япония, Латвия, США, Иран, Франция, Италия, на долю которых приходятся 43,1% всего внешнеторгового оборота (данные 2018 года Госкомитета статистики РУз). Но хотя еще в 2011 году внешняя торговля Узбекистана имела профицит, который составил рекордные 3,6 млрд долл США, то в 2018 году дефицит составил 5,4 млрд. долл США. Такая же дефицитная картина – в торговле со странами ЕАЭС, из которых профицит у Узбекистана наблюдается только с Кыргызстаном.
Основными факторами возникновения дефицита считают снижение экспорта таких глобально торгуемых товаров, как хлопок, газ и золото (особенно, хлопок), и увеличение импорта машин, оборудования и других товаров. Например, экспорт хлопка-волокна упал с 2010 по 2018 гг с 1,5 млрд долл до 222 млн долл (хотя это падение несколько компенсировал рост экспорта текстиля до 1,6 млрд долл в 2016 году). Экспорт машин также показал большое снижение – с 715 млн долл в 2010 году до 214 млн долл с 2018 году. А импорт машин и оборудования увеличился с 4 млрд долл в 2010 до более 8 млрд долл в 2018 году. В целом, внешняя торговля Узбекистана заметно меняется от сырьевых товаров в сторону более диверсифицированного набора товаров – например, растет экспорт продовольственных товаров и услуг (транспортные услуги и туризм) и здесь рынок ЕАЭС играет ключевую роль.
Понятно, что потенциал экспорта в ЕАЭС и СНГ, в общем, является не вполне реализованным: объем экспорта плодоовощной продукции составил в 2018 году 874,5 млн. долл. США (вырос на треть с предыдущего года), при этом львиная часть ушла в Казахстан и России – Казахстан закупил на 388 млн долл и Россия – на 164 млн долл. Из-за фитосанитарных и ветеринарных требований Узбекистан этот объем считается ограниченным, так как страны ЕАЭС (в основном, Казахстан) реэкспортируют сельскохозяйственную продукцию из Узбекистана, что приводит к тому, что эксперты утверждают, что Узбекистан получает на 1,1 миллиарда долларов меньше, чем нужно.
Другой пример – текстиль. За январь-декабрь 2018 года объем экспорта текстильной продукции составил 1603,1 млн долл и увеличился, по сравнению с аналогичным периодом 2017 года, на 41,4%. В структуре экспорта текстильной продукции основную долю занимают пряжа х/б (45,3 %), а также готовые трикотажные и швейные изделия (36,5 %). Россия – основной партнер и закупила в 2018 году на 640 млн долл, Казахстан и Кыргызстан совокупно – на 300 млн долл.
Экспорт автомобилей – это еще один наглядный пример того, как важен региональный рынок ЕАЭС для несырьевого экспорта Узбекистана. Автомобильное производство в Узбекистане обеспечивает работой до 200 тыс человек и имеет мультипликативный эффект на другие отрасли. Но экспорт машин, который в 2011 составлял 6,6% всего экспорта, потерпел фиаско из-за введенных технических требований ЕАЭС и в 2018 году составляет всего 1,5% всего экспорта.
Хотя производство автомобилей сейчас больше ориентировано на внутренний рынок, государство поставило план по экспорту машин вырасти до 100 000 автомобилей в год. Единственный способ успешно выполнить эту задачу – получить доступ к рынкам ближайших соседей. Узбекистан уже начал сборку автомобилей в Казахстане, пытаясь попасть на рынок ЕАЭС. После вступления в ЕАЭС Узбекистан сможет получить прямой доступ к рынку, где спрос на доступные автомобили является значительным.
Мигранты и денежные переводы
В России работает от двух до трех миллионов узбеков. Это существенная доля от молодого мужского населения Узбекистана – где, по некоторым расчетам, один из трех молодых мужчин является мигрантом.
Одной из свобод, предлагаемых в ЕАЭС, является свобода трудовых потоков. При этом точное количество трудовых мигрантов из Узбекистана в России и других странах ЕАЭС подсчитать трудно, поскольку они не зарегистрированы в качестве официальных трудовых мигрантов, у них нет соответствующих прав, они не могут получить медицинскую помощь, за исключением пенсии.
Сумма денежных переводов, отправляемых в Узбекистан из России, снизилась в последние годы, но сильное снижение в 2014 и 2015 годах было вызвано внезапным падением курса российского рубля к доллару США, а в 2016 и 2017 годах объем немного вырос до 2,6 млрд долл, и это в любом случае существенный приток в экономику Узбекистана.
Пример Кыргызстана в ЕАЭС показывает немалые преимущества для трудовых мигрантов, они получают официальный статус и могут платить налоги. В настоящее время в российском парламенте обсуждается законопроект о снижении ставки подоходного налога для мигрантов с 30% до 13%, чтобы увеличить стимул платить налоги и работать официально.
В целом, хотя экономические преимущества от вступления в ЕАЭС для Узбекистана, с его развитым несырьевым экспортом и потенциалом размещения производства и привлечения прямых инвестиций, более реализуемы, чем в других центральноазиатских странах, очевидно, что у страны небольшой выбор: экономика должна перестроиться на новые рельсы и антикризисных решений немного.
ЕАЭС – не так страшен, как его малюют?
Гипотетическое вступление Узбекистана в ЕАЭС вызывает много страхов, как внутри самого Узбекистана, так и вне его, по поводу того, что это будет означать политически. Станет ли Узбекистан вместо Украины тем решающим блоком в ЕАЭС, который остановит ожидания его недолговечности и превратит в более реалистичную и влиятельную организацию? Что означает присоединение Ташкента к евразийству и его ценностям? И почему так меняется курс Узбекистана после многолетней изоляции – означает ли это потерю независимости?
Но многие эксперты не видят в ЕАЭС того самого “черта”, способного стать вторым СССР. “В настоящее время перспективы как углубления интеграции в ЕАЭС, так и расширения представляются весьма сомнительными”, – говорил нам в интервью 2017 года авторитетный эксперт по регионализму Александр Либман. Члены ЕАЭС, кроме России, уже давно, успешно и принципиально противостоят возможности углубления интеграционного взаимодействия как в политической, так и в финансовой сфере. “Углубление интеграции возможно только в некоторых областях (например, электроэнергетика), – говорит Либман – но едва ли речь идет о принципиальном усилении интеграционной группировки. Наоборот, в последние годы позиции некоторых наднациональных структур (например, суда) явственно ослабли”.
Хотя ЕАЭС не стал аналогом ЕС, он смог стать функционирующим таможенным союзом с высокой степенью гармонизации таможенного тарифа. И нормы свободной торговли внутри блока обусловили определенные свободы в обсуждении членами ЕАЭС своих прав и интересов. Так, страны имеют платформу для обсуждения своих торговых вопросов, а Россия, по мнению Либмана, “готова «уступать» малым странам в ЕАЭС, поскольку для российского руководства само существование ЕАЭС является важной целью. Иначе говоря, в «стандартной ситуации», когда Россия не рассматривает те или иные решения ЕАЭС через призму геополитических конфликтов, она настолько высоко оценивает необходимость поддержания ЕАЭС, что готова поддерживать функционирование процедуры принятия решений в ЕАЭС, основанной на консенсусе”.
С другой стороны, ЕАЭС с вступлением Узбекистана и даже Таджикистана (которому в этом случае остается мало выбора) может стать более азиатским, чем европейским, и страны-участницы из Центральной Азии могут эффективно создать “союз в союзе”. Конечно, как указал нам в интервью 2017 года эксперт Фарход Толипов, “причины и предпосылки для центральноазиатской интеграции не идентичны тем, что определяют интеграцию в евразийском пространстве…Но это не означает полной несовместимости двух моделей. Появление же центральноазиатского блока в ЕАЭС – более правильная постановка задачи интеграции, но это означает, что этот блок должен сначала сформироваться, и только после этого быть представленным в любых более крупных объединениях, особенно в такой континентально растянутой, геополитически перегруженной и пока более размытой структуре, как ЕАЭС”.
Добавим, что центральноазиатское сотрудничество пока осуществляется в весьма медленном темпе и прорывного саммита пяти глав государств так и не случилось, несмотря на все ожидания центральноазиатской весны. Возможно, шаг в “евразийство” обусловлен только экономическими проблемами и Узбекистан не пойдет на кардинальное изменение своей внешней политики. Как и Казахстан, он планирует балансировать свои отношения с ЕАЭС, Западом и Китаем. Возможно, это будет осуществимо, а возможно, Ташкент найдет это более трудным занятием, чем раньше.
Правила комментирования
comments powered by Disqus