Противодействие насильственному экстремизму в Казахстане сопряжено с несколькими ключевыми моментами, которые отражают понимание, подход и меры государственных органов по решению данной проблемы. Во-первых, это касается терминологии. В Республике Казахстан (РК) отсутствует термин «насильственный экстремизм» в понятийном аппарате в принципе и, как следствие, на законодательном уровне.

Широко употребляемый в англоязычной литературе и профессиональных кругах термин «violent extremism» не получил широкой поддержки и понимания на официальном уровне, хотя в работе с зарубежными партнерами и международными организациями продолжает использоваться обеими сторонами. Это же касается и значения терминов «противодействие/предупреждение» и «борьба».

В казахстанском контексте, впрочем как во всех странах Центральной Азии, эти термины используются в качестве синонимов, хотя в западных экспертных кругах заметно отличаются (первый включается весь спектр мер и инструментов, а второй в большей степени концентрируется на физическом и военном компонентах). Слишком размытое определение терминов экстремизм и терроризм заметно осложняет работу по предупреждению и противодействию.

Во-вторых, в государственной программе, в самом названии, отражены приоритетные направления деятельности в данном направлении – это противодействие религиозному экстремизму и терроризму, полагая, что остальные типы экстремизма (обозначены в Законе РК «О противодействии экстремизму») не представляют такой же угрозы. В этом же документе представлены основные меры, которыми руководствуются государственные органы страны для обеспечения безопасности страны, общества и человека.

В-третьих, особое внимание и ресурсы на данном этапе уделяются вернувшимся из Сирии боевикам и их семьям, в т. ч. женщинам и детям и работе с ними. Что касается радикализации, на сегодняшний день не существует единой или главной причины, поскольку процесс является сугубо индивидуальным и зависит от очень многих факторов. Однако мы сегодня в большей степени говорим о радикализации мусульманской части страны и, как следствие, государственная политика сфокусирована на этом вопросе.

Уровень угрозы экстремизма и терроризма: ожидания vs. реальность

В разрезе преступлений, совершенных на территории РК и связанных с экстремизмом и терроризмом, говорить сложно, поскольку правовая статистика, доступная в 2017 году на сайте Комитета по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры РК, на данный момент полностью отсутствует.

Однако можно попробовать обратиться к цифрам главного силового ведомства страну. Согласно пресс-службе Комитета национальной безопасности Казахстана (КНБ РК), по состоянию на 27 июня 2019 за преступления, связанные с терроризмом и религиозным экстремизмом, осуждены и отбывают наказание 662 гражданина Республики Казахстан, 14 из них — женщины. По сути, эта цифра сама по себе ни о чем не говорит: с одной стороны, доля осужденных по этим преступлениям в масштабах всего населения страны – это капля в море.

С другой стороны, это число неуклонно растет с годами, о чем опять же свидетельствуют многочисленные публикации в масс медиа и статистика, озвучиваемая представителями профильных органов власти на пресс-конференциях. Кроме того, не стоит забывать о тех гражданах, кто все-таки выехал в зоны боевых конфликтов, в частности в Сирию, для присоединения к ДАИШ за последние пяти-шести лет. Тем не менее, в совокупности эти цифры остаются достаточно низкими и нерепрезентативными.

Если сравнивать число преступлений по определенным статьям Уголовного Кодекса РК, то картина получается еще куда более расплывчатой. Для сравнения в исследовании «Онлайн свобода в Казахстане vs. противодействие насильственному экстремизму: кейс Казахстана» А. Гусаровой говорится о том, что преступлений, связанных с терроризмом и экстремизмом, гораздо меньше, чем, к примеру, по разжиганию розни (ст.174 УК РК).

К примеру, в 2017 году по статье 256 Уголовного Кодекса РК п.1 пропаганда терроризма или публичные призывы к совершению акта терроризма осуждены 10 человек: четыре лишены свободы сроком от 1 до 3 лет, трое – от 3 до 5 лет, и еще трое – от 5 до 8 лет. Из них – трое жителей Алматы, остальные представляют Астану, ЮКО, Акмолинскую, Атыраускую, Павлодарскую, Карагандинскую и Мангистаускую области.

Таблица 1. Осужденные по статьям 256 и 273 Уголовного Кодекса РК за 2017 год

Как видно из таблицы 1, по п.2 Статьи 256 Уголовного Кодекса РК пропаганда терроризма или публичные призывы к совершению акта терроризма, а равно изготовление, хранение с целью распространения или распространение материалов указанного содержания 62 человека были осуждены и лишены свободы. В разрезе регионов это практически все регионы, кроме севера и востока: 19 – в Актюбинской области, 7 в Алматы, 6 – в ЮКО, по пять в Астане, Карагандинской и Жамбылской областях. В 2017 году 41 человек осуждены за заведомо ложное сообщение об акте терроризма (Статья 273 УК РК).

Лидерами по этой статье являются Карагандинская (9) и Костанайская области (8), а также Нур-Султан (8). Большинство были осуждены на срок от 1 до 3 лет. Для сравнения в 2015 году, в Нур-Султане преступлений, связанных с ложным сообщением о террористическом акте, зафиксировано не было, а в 2016 году судами было рассмотрено семь подобных дел.

Если говорить о статистике 2019 года, то по преступлениям, связанным с религиозным экстремизмом и терроризмом, цифры пока отсутствуют. Однако для сравнения хотелось бы привести некоторые данные по другим видам уголовных преступлений, представленных в таблице ниже.

Таблица 2. Уголовные правонарушения за 10 месяцев 2019 года

К примеру, для сравнения только за 10 месяцев 2019 года в Казахстане было зафиксировано 674 уголовных преступлений по статье 99 Убийство (94 – Алматы, 47 – Караганда, 38 – Актобе, по 32 в Нур-Султане и Костанае, 31 – Усть-Каменогорск). За аналогичный период по ст.120 изнасилование (см. Карту 1) было зафиксировано 945 уголовных преступлений. При этом по ст.291 хищение либо вымогательство оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств с начала 2019 года было установлено 74 уголовных правонарушения (27 в Алматы, 5 в Шымкенте, по 4 в Таразе и Нур-Султане, по 2 в Талдыкоргане, Кызылорде, Караганде и Усть-Каменогорске).

Карта 1. Карта уголовных правонарушений РК по ст.99 убийство

Карта 2. Карта уголовных правонарушений РК по ст.120 изнасилование

Казалось бы, и это вполне логично, что число уголовных правонарушений, не имеющих прямого отношения к экстремизму и терроризму, существенно превышает показатели последних. Но вместе с тем важно понимать, что общий уровень правонарушений (по определенным статьям) отражает те же географические масштабы, что и преступления экстремистского и террористического характера.

К примеру, для Алматы, Актобе (плюс Актюбинская область), Шымкент (плюс Южно-Казахстанская область), Нур-Султана характерны высокие показатели, в то время как северный и восточный Казахстан в меньшей степени встречаются в статических данных по экстремизму и терроризму. Вместе с тем, следует отметить, что граждане этих частей страны также не остались в стороне и отправлялись в зоны военных конфликтов (Сирия, Украина).

Достаточно вспомнить кейс четырехлетней давности про молодую 23-летнюю девушку из Зыряновска (город на востоке РК, ныне Алтай), которая приняла ислам (ранее была христианской) и готовила своего младшего брата стать террористом-смертником. Этот кейс достаточно показателен, поскольку говорит о разных способах, мотивациях и причинах радикализации разных с точки зрения религии, этноса и языка граждан одной страны. В перспективе было бы интересно провести исследование по данной теме, собрать кейса и провести сравнение по разным критериям.

Радикальная идеология в Казахстане

Согласно КНБ РК, источниками распространения радикальной идеологии остаются граждане Казахстана, обучавшиеся в сомнительных зарубежных теологических учебных заведениях. Несмотря на принимаемые меры, проблема участия казахстанцев в террористической деятельности за рубежом остаётся актуальной. Если говорить о радикализации, то этот процесс является сугубо индивидуальным, и, как следствие, что для одного человека станет триггером или push/pull фактором, для другого будет вовсе не актуальным.

На практике означает, что помимо традиционных причин, постоянно озвучиваемых государственными профильными ведомствами, участие и/или присоединение к экстремистским и террористическим организациям или совершение преступлений экстремистского и террористического характера связано в основном с социально-экономической средой, низким уровнем религиозной грамотности, а также деятельностью деструктивных псевдорелигиозных группировок в стране и регионе.

В конечном счете процесс радикализации так или иначе связан с поиском идентичности, и в большинстве своем речь идет о том, что значит быть правоверным мусульманином, собственно, об этом идет речь в большинстве онлайн пропаганды Анвар аль-Авлаки или Фурат Медиа, русскоязычный пропагандистский портал ДАИШ с аккаунтами в социальных сетях. Если говорить о географическом распределении, достаточно взглянуть на результаты элементарного поиска осужденных за терроризм в Google, который называет абсолютно разные города и регионы страны (запад, центр, юг в особенности).

В 2017 году заместитель председателя КНБ РК Нургали Билисбеков отмечал, что главная террористическая угроза для Казахстана исходит от последователей нетрадиционного религиозного течения салафизм, что представляют собой основу для формирования новых радикальных группировок в Казахстане. Достаточно вспомнить дискуссии о том, стоит или нет запрещать салафизм, как это делать и что это будет означать для безопасности страны с точки зрения противодействия религиозному экстремизму и терроризму и свободе вероисповедания; а также широко обсуждаемые прошлогодние поправки к некоторым законодательным актам по вопросам религиозной деятельности и религиозных объединений, предусматривающие длину бороды, штанов и пр.

Логично полагать, что за последние несколько лет эта тематика перешла из разряда табу в открытую публичную плоскость, о чем свидетельствует элементарный рост публикаций в масс медиа. При этом, важно понимать, что в салафизме общеприняты три группы, и далеко не все, вернее только одна использует насилие в совершении джихада.

Вместе с тем, если говорить о терактах последних десяти лет, остаётся неясным, кто является преступниками и к какой террористической организации они принадлежат, поскольку только «Солдаты Халифата» взяли на себя ответственность за нападение в Актобе в 2011 году. По остальным кейсам было доказано в суде, что другие вдохновились радикальной религиозной идеологией, в частности ДАИШ, онлайн. К примеру, в апреле 2019 года был задержан и осужден на 10 лет за приготовление к акту терроризма, пропаганды терроризма, разжигания религиозной вражды и незаконного хранения огнестрельного оружия.

Сотрудниками силовых ведомств отмечалось, что при осужденный планировал организовать теракт в Алматы в местах скопления людей, в частности в торгово-развлекательном центре.  Ранее в сентябре 2019 г. семеро граждан Таджикистана были осуждены на 12-18 лет за подготовку терактов – взрывы в зданиях Иверско-Серафимовского монастыря, расположенного по ул. Л.Хамиди и здании «АТФ Банка» по ул. М.Маметовой с применением самодельного взрывного устройства с запретом на въезд в РК.

Контртеррористическая стратегия Казахстана: ответ государства

Помимо усилий, предпринимаемых на международной арене по противодействию насильственному экстремизму и терроризму, в Казахстане разработаны ключевые документы в этом направлении. Безусловно, стратегия является всеобъемлющей, включает в себя много различных мягких и силовых компонентов, которые учитывают стейкхолдеров, законодательство и направления работы.

Так, в соответствии с Законом РК «О противодействии экстремизму» от 2005 года в Казахстане представлены три типа экстремизма.

Таблица 3. Экстремизм в Казахстане

Второй важный документ, на который необходимо обратить внимание при понимании ответных действий со стороны государства, это программа по противодействию религиозному экстремизму и терроризму на 2018-2022 годы. Судя по названию документа для Казахстана наиболее важными проблемами нацбезопасности являются религиозный экстремизм и терроризм. В законе о противодействии терроризму также представлены ключевые дефиниции.

Так, терроризмом в Казахстане считается «идеология насилия и практика воздействия на принятие решения государственными органами, органами местного самоуправления или международными организациями путем совершения либо угрозы совершения насильственных и (или) иных преступных действий, связанных с устрашением населения и направленных на причинение ущерба личности, обществу и государству».

В соответствии с Планом мероприятий по ее реализации государственные органы поставили много важных задач и критериев их реализации. Вместе с тем, следует отметить, что большинство мер (впрочем, как и ресурсов) в большей степени связаны с повышением потенциала и квалификации профильных силовых ведомств – КНБ, МВД – как в республиканском, так и в местном масштабе.

И это неслучайно, поскольку теракты в большей степени были направлены против представителей правоохранительных и силовых структур, т. е. 85% пострадавших и жертв этих актов терроризма, в сравнении с 15% гражданского населения.

В основном меры по предупреждению и противодействию религиозному экстремизму и терроризму направлены на:

• профилактику религиозного экстремизма и терроризма, формирование в обществе иммунитета к радикальной идеологии и нулевой терпимости к радикальным проявлениям.
• снижение влияния внешних факторов на радикализацию населения Республики Казахстан.
• повышение эффективности выявления и пресечения фактов религиозного экстремизма и терроризма, в том числе путем совершенствования системы обеспечения деятельности специальных государственных и правоохранительных органов.
• совершенствование системы реагирования на акты религиозного экстремизма и терроризма, а также минимизацию и (или) ликвидацию их последствий.

Наряду с традиционными мерами по повышению потенциала профильных силовых ведомств огромная работа проводится как в оффлайн, так и в онлайн пространстве. К примеру, «в целях ограждения пользователей Интернет и социальных сетей от влияния пропаганды терроризма проводится мониторинг информационного пространства».

По данным КНБ РК, в 2018 году в интернете и социальных сетях было блокировано более 620 тыс. материалов (для сравнения в 2015 г. – 150 тыс., в 2016 г. – 700 тыс.) с пропагандой терроризма и экстремизма. Ранее в 2011 г. в Казахстане заблокировали 400 сайтов за пропаганду идей радикализма и терроризма (в 2012 г. – 500, в 2013 г. – 600).

Вместе с тем профильные ведомства не раз подвергались критике за чрезмерную закрытость, блокировки и контроль, а также отсутствие креативности в выработке контрпропаганды и контрнарративов.  В результате пресс-служба КНБ РК подготовила выпуски о спецоперации Жусан и документальный фильм «Цветы в оковах», который рассказывает о женщинах, отбывающих наказание за преступления, связанных с религиозным экстремизмом и терроризмом.

В конечном счете, важно понимать, как измерять эффективность реализации обозначенных мер и какими критериями оперировать, поскольку речь идет об идеологии. Не так давно международные эксперты, занимающиеся вопросами противодействия насильственному экстремизму и терроризму, пришли к выводу о том, что дерадикализация не является эффективной мерой, поскольку не представляет возможности говорить об эффективности и является ресурсоемким и времяемким процессом. В этой связи особую актуальность обретает создание в казахстанском обществе иммунитета к радикальной идеологии, что крайне трудно замерить и просчитать.

Последний вопрос, который практически не представлен в информационно-коммуникационной стратегии Казахстана в борьбе с религиозным экстремизмом и терроризмом, связан с информированностью и диалогом с гражданами. В этом направлении предстоит еще многое сделать, хотелось бы начать с прозрачной статистики по судебным делам, иностранным боевикам-террористам, осужденным, чтобы проводить качественные исследования, помогающие процессу принятия политический решений.

А главное – разъяснять гражданам, что такое экстремизм и терроризм, что разрешено или запрещено законодательством, коммуницировать с большинством граждан наравне с приверженцами деструктивных религиозных течений и не секъюритизировать проблематику.  

Вместо заключения

В конечном счете для понимания реальной степени угрозы терроризма и экстремизма в РК важно обратить внимание на три момента. Первый – официальный дискурс, генерируемый КНБ РК, о том, что терроризм и религиозный экстремизм представляют угрозу национальной безопасности Казахстане, поскольку с 2014 года на ранней стадии приготовления предотвращены и сорваны 30 террористических акций (2014 год – 3, 2015 год – 4, 2016 год – 12, 2017 год – 11).

По другим данным за аналогичный период эксперты называют цифру 78. Согласно Госпрограмме по противодействию религиозному экстремизму и терроризму, проблема радикализации граждан, ведущая к насильственным акциям экстремистского характера и терроризму, остаётся реальной угрозой национальной безопасности Республики Казахстан.

Второй – глобальный индекс терроризма и глобальный индекс мира 2018-2019 гг., в которых РК занимает 75 и 64 место соответственно (пропустив вперед Таджикистан по первому). При этом отмечается, что уже который год подряд идет тенденция снижения общего количества терактов и числа жертв по всему миру.

И в-третьих, участие граждан РК в деятельности террористических организаций за рубежом и их последующее возвращение. По данным КНБ РК, с 2013 по 2016 годы – период активного рекрутинга и деятельности ДАИШ – не допущен выезд в зоны террористической активности 546 рекрутов-казахстанцев (2013 год – 168, 2014 год – 136, 2015 год – 151, 2016 год – 91).

Кроме того, в 2019 году около 600 граждан РК вернули в рамках спецоперации Жусан, среди которых более 400 детей. В совокупности и по отдельности эти компоненты могут свидетельствовать о том, какой уровень угрозы представляет собой религиозный экстремизм и терроризм в РК.

 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram