Погромы, поджоги, перестрелки и убийства в нескольких дунганских и казахских поселках на границе Казахстана с Кыргызстаном уже вызвали волну оценок и эмоций в СМИ и соцсетях. Президент РК Токаев выступил со специальным заявлением, создал государственную комиссию. А это, между прочим, те самые села, через которые алмаатинцы так любят путешествовать на Иссык-Куль, и из окна автомобиля все выглядит очень симпатично.
Поскольку же случившееся затрагивает самые глубинные контексты, да еще и происходит на фоне транзита президентской власти, об этом и поговорим.
Итак, на расширенном заседании правительства 24 января президент Токаев, отложив до 15 мая организационные выводы, потребовал от правительства представить ему к этому сроку программу нового экономического курса, основанного на глубоких, возможно, радикальных, реформах.
Вскоре после этого, Казахстан посетил новый российский премьер Мишустин, в рамках очередного мероприятия Евразийского союза. Новый премьер РФ продолжил старую традицию – выдвижения предложений о расширении интеграционного формата. На этот раз, в сторону цифровизации, туризма и спорта. Казахская сторона, как обычно, настояла на ограничение интеграции экономическими рамками без возможности ее расширения.
Сразу за тем, приехал госсекретарь США М. Помпео, заявивший о поддержке независимости центральноазиатских государств и призвавший Казахстан откликнуться на притеснения уйгуров и казахов-мусульман в Китае. Казахская сторона благоразумно отмолчалась. А сразу по отъезду произошли те самые погромы, хотя связь с визитом госсекретаря, наверняка, случайная. Но в то же время и не случайная. Неудовлетворенность людей своим нынешним положением и тревожная неопределенность будущего пропитывают все слои общества и находят свои выходы.
На чем стоим
Межнациональное спокойствие в Казахстане – основа основ. Это все здесь понимают, и из этого исходят, даже когда речь идет, казалось бы, вовсе не о межнациональных отношениях. Теперь же, когда правление раздвоилось, а социально-экономическая ситуация в стране, скажем так, не улучшается, опасения любой дестабилизации и есть тот фон, на который проецируется все происходящее.
Объективно – новый курс и глубокие реформы прежде всего назрели как раз в разрезе национально-государственного строительства, но эта та сфера, которой сейчас менее всего стоит касаться неаккуратно. Так или иначе, способность властей снизить напряжение и добавить позитивных ожиданий концентрируется на новом курсе правительства, от которого … чего-то нового мы вряд ли дождемся.
И не только по той субъективной причине, что правительственные чиновники, выросшие в парадигме проводимого уже более двух десятилетий компрадорского экономического курса, и прошедшие естественный отбор на полное ему соответствие, ничего действительно реформаторского предложить не в состоянии. Есть причина и объективная, она в том, что казахстанская экономика не совсем казахская.
Казахская – не казахская экономика
Так уж получилось, что практически все серьезные нефтяные месторождения перешли в «много-векторную» иностранную собственность, черная и цветная металлургия – тоже. При этом сырьевые экспортеры возвращают в страну не всю валютную выручку, а лишь ту ее часть, которая необходима им для внутренней деятельности. А Национальный банк, периодически девальвируя местную валюту, сильно облегчает им такие затраты.
Но даже из возвращаемой части валютной выручки примерно две трети уходят обратно – на оплату импорта. Импорт же на две трети состоит из оборудования, товаров и материалов, необходимых для того же сырьевого экспорта, – круг замыкается.
Но еще ловчее замкнута на вывоз финансовая схема. Три четверти инвестиций в основной капитал – иностранные, и идут на закрепление и расширение той же экспортно-сырьевой зависимости. В свою очередь, набираемый из-за отсутствия национального кредита внешний долг неизменно в два раза опережает накопление валютных резервов Казахстана, создаваемых за счет экспортно-сырьевого профицита. В результате сальдо международной инвестиционной позиции, и при великолепно положительных торговых балансах, год от года неизменно опускается в минус. Текущий счет платежного баланса тоже проседает в минус и вынужденно покрывается все большим расходованием Национального фонда.
Наконец, вся такая экономика, со всем госаппаратом, силовиками, посредниками и штатом работающих обеспечивает легальную занятость хорошо если двум третям трудоспособного населения Казахстана, а оставшаяся треть – «самозанятые», объективно не вписывающиеся в «вывозную» модель.
Плацдарм размером 1/3
Одним словом, при достаточно неплохих, по сравнению с соседями, объемах казахстанской экономики, на собственно Казахстан, его внутренний рынок и на нужды населения работает, хорошо, если одна ее треть. Другие же две трети выстроены по сквозной схеме: вход иностранных инвестиций, внешних заимствований, готовых промышленных и потребительских товаров – вывод нефтяного и металлургического сырья, доходов иностранных инвесторов и кредиторов.
При этом правительство объективно лишено возможности воздействовать на вывозную часть экономики, не оно диктует правила иностранным собственникам и инвесторам. Более того, ориентированная на внутренней рынок треть экономики, в силу установленных «вывозными» частями правил, лишена возможности развиваться по всячески пропагандируемым теми же иностранными консультантами, правительственными и другими местными экспертами канонам свободного рынка. Так, даже не слишком развитые производства, ориентированные не на сырьевой экспорт, загружены, в лучшем случае, наполовину из-за недостаточного платежеспособного спроса. Сам же этот спрос сдерживается заниженной долей оплаты труда в структуре ВВП, при завышенной доле прибыли корпораций.
И еще огромная часть казахстанского импорта приходится на Россию, доля соседа в нашем импорте – сильно больше трети, на наш рынок работают Приволжье, Урал, Зауралье и Алтай. Накопленные российские инвестиции в Казахстане составляют всего 13 миллиардов долларов, а казахстанские в Россию – лишь 4 миллиарда долларов. Основной же интерес представляет Россия для Казахстана в контексте транзитных путей на европейские рынки.Следствий такой «сквозной» экономики – множество. Например, отсутствие в старательно изживающем социалистическое прошлое и перешедшем как бы в капитализм казахском государстве – казахской буржуазии. В смысле, производственной. Последним успешным казахом-металлургом был Нурсултан Назарбаев, ныне казахские буржуа, это торговцы и финансисты, а наиболее выгодный бизнес – у министров, акимов и силовиков.
О чудесах
Нельзя сказать, что правительство не пытается уменьшать внешнюю зависимость, развивать внутренний рынок. Наоборот, оно только этим и занято: создает институты и суррогаты, заменяющие отсутствующие национальный кредит и национальные инвестиции, утверждает и финансирует сразу по несколько государственных программ, тратит немалые средства на программы занятости и социальной помощи.
Но это как вести партизанскую борьбу против оккупационной армии, силами той же армии. В таком случае, вопрос в принципе: а может ли сам Казахстан преодолеть такую свою внешнюю зависимость и обеспечить устойчивое национальное развитие?
Чудеса, конечно, случаются, а властная политическая воля, опертая на единодушие нации, вполне способна сотворить реальное чудо. Но даже чудо имеет свои пределы, и, если допустить, что весь производственный потенциал Казахстана будет задействован на полную мощность и дополнительно развит до пределов возможного … далеко от нынешних реалий мы не уйдем.
Мир сейчас на пороге уже шестого научно-технического уклада, а у нас, так уж сложились история с географией, проблемы с промышленностью, транспортом, энергетикой и сельским хозяйством времен первой, в лучшем случае – второй половины прошлого века. Одна только иллюстрация: по уровню производства электроэнергии Казахстан только сейчас выходит на объемы конца существования СССР и опять возникает необходимость продолжать незаконченные большевиками гигантские проекты.
Но у Минэнерго нет плана развития электроэнергетики хотя бы до 2025 года. И я вам скажу почему: там не сможет не отразиться предложение России о строительстве АЭС, предполагающее огромные затраты.
Местное самоуправление и колониализм в XXI веке
Общая суть в том, что современные экономические системы, обеспечивающие горожан и сельчан набором привычных товаров и удобств, они наднациональные. Поэтому любая государственность в формате XXI века являет собой эдакое «местное самоуправление», обеспечивающее благополучие граждан.
Отдельно же взятый Казахстан, в этом смысле, это сырьевая и монетарная провинция, прежде всего, Европейского союза, куда идут две трети сырьевого экспорта, откуда приходят три четверти иностранных инвестиций и кредитов, и туда же откачивается прибыль от них. И, пока в еще меньших объемах, мы такая же сырьевая, инвестиционная и кредитная провинция Китая.
Да, чуть не забыл: еще из Казахстана налажен сравнительно небольшой, но более чем ценный и уверенно устойчивый миграционный отток населения. Сливается, в том числе, и наиболее перспективная казахская молодежь.
В целом скомпонована идеально состыкованная многовекторная схема включения нашей страны во внешние рынки – пользуются все!
Правила комментирования
comments powered by Disqus