Что ему Гекуба
Мигранты не видят родной страны месяцами, а то и годами, и многие, преодолевая тоску по родине, находят утешение в творчестве. Самая простая и доступная форма творчества — это, пожалуй, сублимация своих чувств посредством литературы. Исследователь поэзии таджикских мигрантов Тохир Каландаров говорит, что основные темы тут — это разлука с семьей и описание тяжелых условий жизни в России. Эти темы можно назвать доминирующими, но они, конечно, далеко не единственные. Важное место в творчестве самодеятельных поэтов занимает любовная лирика и стихотворения политического содержания. В этом нет ничего странного: во-первых, власть прямо или косвенно виновата в том, что люди уехали из дома, а во-вторых, находясь за пределами Таджикистана, они могут критиковать режим, не опасаясь репрессий. - рассказывает "Фергана"
Впрочем, не все мигранты, занятые в России творчеством, являются дилетантами. Сюда приезжают и профессионалы — например художники, которые надеются заработать. Кому-то на новом месте удается устроиться в смежной профессии, например оформлять кафе, кто-то вынужден кардинально менять сферу деятельности. Но и те, и другие, как правило, не бросают своего призвания и в свободное время продолжают писать пейзажи оставленной родины.
Кое-кто реализуется, работая в средствах массовой информации. Так, с 2014 года приезжие принимают участие в создании газеты «Насреддин в России». Она рассказывает о жизни мигрантов в России, сочетая серьезные тексты и ироничные комиксы. Вместе с гражданами Киргизии и Узбекистана над газетой работают и российские художницы.
В РФ появился даже первый театр мигрантов, у истоков которого стояла уроженка Киргизии, преподаватель русского языка и литературы Айнаш Козубаева. Отвечая на вопрос, как ей пришла в голову идея заняться театром, она сказала, что до определенного возраста думала только о том, как прокормить семью, построить дом, вырастить детей, организовать им свадьбы. Но, когда дети встали на ноги, появилось наконец время — и силы — и на творчество.
Так какое же место занимают выходцы из Центральной Азии в неформальной культурной инфраструктуре Москвы? На этот вопрос «Фергане» отвечает ведущий научный сотрудник РАНХиГС Марк Симон.
— Как вы думаете, почему среди мигрантов такое количество творческих людей?
— Для начала я бы разделил творчески активных людей на две категории. К первой относятся профессионалы: артисты, музыканты, актеры, художники, которые занимались искусством на родине, но были вынуждены уехать в Россию на заработки.
Самый известный пример — это история участников спектакля «Акын-опера», трех артистов с Памира, которые получили профессиональное образование и играли в известных музыкальных ансамблях. Они были признаны на родине, но, поскольку не могли обеспечить свои семьи, занимаясь искусством, уехали на заработки в Россию. Благодаря спектаклю, поставленному в «Театре.doc», у них появилась возможность вернуться на сцену.
Сейчас один из участников «Акын-оперы» Абдумамад Бекмамадов открыл свою творческую студию — «Эхо Памира». Это объединение музыкантов, исполняющих как традиционную, так и современную музыку. При этом их основная деятельность — работа в ремонтных бригадах или на стройках. Но периодически они дают в Москве концерты для соотечественников. Иногда эти концерты носят благотворительный характер — на них собираются средства, для того чтобы помочь кому-то из членов памирского сообщества. Кстати, подобные благотворительные концерты устраивают не только памирские артисты. Есть несколько киргизских общественных организаций, которые регулярно проводят мероприятия с участием профессиональных музыкантов, чтобы поддержать тех, кто столкнулся со сложной жизненной ситуацией, находясь в Москве.
В целом, если говорить о профессиональных музыкантах, то, на мой взгляд, основная проблема состоит в том, что в Москве не развит рынок так называемой этнической музыки. Здесь есть замечательные артисты из Кыргызстана, Узбекистана и Таджикистана, которые могли бы познакомить московскую публику с музыкальной культурой своих стран, но, занимаясь только музыкой, они не могут себя обеспечить. Поэтому вынуждены заниматься «чужой» для себя работой. Конечно, можно иногда выступать на семейных торжествах и праздниках, но у этих музыкантов гораздо больший потенциал. Многие из них, не желая бросать ремесло, иногда организуют концерты сами, без какой бы то ни было поддержки.
Но, к сожалению, в отличие от спорта, такие начинания не проходят на регулярной основе — для этого нужна серьезная поддержка со стороны посольств или частных фондов. Бизнесмены предпочитают вкладываться в спортивные клубы, соревнования по MMA, потому что это приносит быструю прибыль. С музыкой сложнее, так как она вряд ли может принести мгновенные дивиденды, если, конечно, это не развлекательный формат.
— Можем ли мы сказать, что вторая категория творцов — это непрофессионалы, которые открыли в себе новый талант, находясь в миграции?
— По большому счету да. Но и тут все не так просто. Очень интересен пример театра «Аян». В нем играют молодые ребята, приехавшие в Москву на заработки. Они не имели возможности получить художественное образование — нужно было помогать родителям сводить концы с концами. Но при этом во главе этого творческого начинания стоят люди, у которых есть опыт работы со словом. Директор театра Айнаш Козубаева работала учителем русского языка и сейчас, будучи в Москве, состоит в клубе, который объединяет киргизских литераторов. Когда ей пришла в голову идея организовать театр, она пригласила профессионального режиссера — Садыра Сагынбаева, человека, который много лет занимался театром и кино.
Из разговоров с Айнаш я понял: она стремится вывести свой театр на профессиональный уровень. Она предпринимает усилия, чтобы ребята, которые сейчас собираются на репетиции по ночам в кафе после работы, смогли поступить в московские театральные вузы. Айнаш проводит четкую границу между искусством и развлечением. Ее коллектив может играть сценки и юмористические номера на праздниках, но основная цель состоит в том, чтобы ставить серьезные произведения. Такие, например, как пьеса таджикского драматурга Джумы Куддуса «Игра в царя», с которой они дебютировали.
То есть можно говорить о том, что в случае с театром «Аян» происходит передача определенного художественного опыта от поколения к поколению. Ситуация, когда 18-19-летние ребята собираются после работы, чтобы играть довольно сложные произведения, сама по себе необычна. Но, как выясняется, для круга, в котором они общаются, это дело престижное, их восторженно принимают соотечественники. Мне кажется, что для каждого из них важно вернуть себе право на признание в качестве творческого человека, а не машины для зарабатывания денег и отправки их на родину.
Наряду с этим есть и случаи талантливых одиночек — людей, которые неожиданно для себя стали заниматься творчеством, оказавшись в миграции. Примеров, когда мигранты начинают писать стихи или песни, чтобы смягчить тяготы пребывания на чужбине, не так мало. В том же спектакле «Акын-опера» участвовал уроженец Самарканда Аскар Рустамов. Физик по образованию, он сменил несколько профессий и в какой-то момент отправился на заработки в Россию, где вдруг начал сочинять стихи. После знакомства с поэтом Андреем Родионовым, которое состоялось благодаря «Акын-опере», Аскар выиграл московский поэтический слэм.
Другая уроженка Самарканда — Зарина Сафоева, учительница истории, которая приехала в Россию в конце 1990-х годов и была вынуждена работать то продавщицей на рынке, то уборщицей, — стала диджеем и сейчас активно выступает на сценах московских клубов. Ее история приобрела довольно широкое медийное освещение.
Но, наверное, самый известный для широкой российской публики случай — это выходец из Таджикистана Баймурат Аллабериев, Джимми. В России он работал на стройках и в перерывах между работой подбадривал товарищей по бригаде игрой на бочках и исполнением песни Jimmy, Jimmy, Jimmy, Aaja, Aaja, Aaja из кинофильма «Танцор диско». Одно видео, где был заснят момент такого музицирования, стало вирусным, и вскоре Баймурата начали приглашать не только петь, но и сниматься в российском кино. В 2009 году он выступил на разогреве у группы Asian Dub Foundation. Это группа, которая собралась в Лондоне и состоит из южноазиатских мигрантов второго поколения.
— Как бы вы оценили появляющиеся в интернете клипы, которые созданы, например, рабочими на стройке?
— Это в полном смысле народное творчество. По моим наблюдениям, юмор чуть ли не главная составляющая творчества мигрантов. Ирония и самоирония помогают преодолеть жизненную ситуацию, которую невозможно изменить другими средствами. В таких клипах мигранты пародируют поп-артистов и используют в качестве музыкальных инструментов свой инвентарь: мол, мы тоже звезды, хотя и находимся в неблагоприятной обстановке.
Кроме того, сам факт наличия мобильных телефонов открывает новые возможности взаимодействия с родиной. В Сети можно найти довольно много клипов со съемками из родного села или города, которые, как правило, сопровождаются песней о нахождении на чужбине и тоске по близким. Мобильный телефон дает возможность сохранять при себе виртуальный образ родины и в то же время рассказывать о городе, в котором мигрант вынужден находиться здесь и сейчас, преодолевая многочисленные трудности.
Впрочем, бывает так, что после публикации таких видео возникают определенные сложности. Иногда создатели даже вынуждены их удалять, после того как получают множество гневных комментариев от соотечественников, которые считают, что тем самым безымянные артисты представляют свою нацию неподобающим образом.
— Если говорить о возможности мигрантов зарабатывать на своем творчестве — насколько в этом смысле Россия отличается от Европы?
— В Европе есть много площадок, которые специализируются на этнической и фолк-музыке. Они работают либо на коммерческой основе, либо за счет поддержки частных фондов или городского бюджета. Люди приходят туда, потому что считают безусловной ценностью возможность познакомиться с незнакомой для них культурой. Например, в Берлине есть «Мастерская культур» — большой особняк в районе Нойкёльн, где постоянно проводятся концерты, кинофестивали, выставки и дискуссии.
«Мастерская культур» начиналась как инициатива социальных работников, которые хотели помогать мигрантам. Постепенно они получили поддержку от городского сената, а также частных структур, что дало им шанс на развитие. Сегодня это то место, где почти ежедневно проводятся вечера, посвященные той или иной неевропейской культуре.
В Москве же дело пока ограничивается городскими фестивалями, творческими вечерами в Московском доме национальностей. Но постоянной площадки, где люди могут прийти и познакомиться, например, с музыкой народов Центральной Азии, не существует. Поэтому и у музыкантов нет возможности полноценной самореализации. Люди играют на свадьбах и праздниках, выступают на редких фестивалях, но не могут состояться как исполнители традиционной музыки.
— С чем это связано, на ваш взгляд? Может быть, с неприязнью к мигрантам?
— Это не вопрос толерантности и неприязни к мигрантам, просто на Западе больше развит музыкальный рынок — точнее, здесь могут сосуществовать самые разные его сегменты. Началось все с того, что в определенный момент в западной музыкальной индустрии, даже в ее самых коммерческих проявлениях, возник запрос на обновление — использование инструментов, звуков из разных регионов Азии и Африки. Всем приелась одинаковая поп-музыка, которую делали большие лейблы, и захотелось другого звучания. Это стало частью мейнстрима. У нас музыкальная культура народов Центральной Азии представлена в формате больших фестивалей, но нет маленьких площадок, которые бы поддерживали распространение этой культуры на рутинном уровне.
При этом, мне кажется, что запрос на такую музыку есть. Я это обнаружил на примере уже упомянутой Зарины Сафоевой, которая выступает на вечеринках Opium Underground. Эти вечеринки возникли благодаря одноименному паблику «ВКонтакте». Его создатели — электронный музыкант из Узбекистана Ильхом Султанов и московский диджей Антон Носов хотели собрать на одном ресурсе восточную музыку в самых разных ее проявлениях. В какой-то момент аудитории паблика захотелось слушать эту музыку вживую, и так появилась идея устраивать регулярные вечеринки.
Одна из главных звезд на этих вечеринках — Зарина. Она играет хаус и техно, но в конце обязательно ставит какой-нибудь узбекский трек, что неизменно вызывает радостный отклик у публики. Я думаю, что если в Москве появится площадка, похожая на берлинскую «Мастерскую культур», то у нее будет своя благодарная аудитория — и не только из числа завсегдатаев мероприятий, которые организуют национальные общественные организации.
Проблема еще и в том, что между соответствующими аудиториями пока нет контакта. Например, у музыкантов, которые вращаются в памирской среде, нет выхода на условную аудиторию посетителей вечеринок Opium Underground. А среди последних, как мне кажется, немало людей, которые бы с радостью открыли для себя исмаилитские маддо (религиозные песнопения, поминальные по своему происхождению. — Прим. «Ферганы»).
Но для того, чтобы такие контакты возникли, нужны не просто отдельно взятые подвижники, а именно организации, которые могут осуществить посредничество. А для этого нужны не только материальные ресурсы, но и понимание того, как устроена культура выходцев из Центральной Азии и те условия, в которых они живут и работают в России.
Правила комментирования
comments powered by Disqus