Анализ антикризисных мер национальных правительств.
Экономические последствия пандемии COVID-19 не зря сравнивают с войной: Еврозона переживает сильнейший экономический кризис с момента окончания Второй мировой войны, страны с туристической специализацией последствия карантина будут переживать особенно остро. Но и индустриальным странам непросто — «штормит» всех без исключения.
При этом не суть важно, вводился в конкретной стране карантин или нет, выбрали там тактику постепенного заражения или же всеобщей изоляции, — ущерб экономике будет неизбежным в силу того, что все страны оказались в одной лодке.
Сохранение максимальной занятости вместо карантина не гарантирует успешного сбыта накопившейся на складах продукции — деловая активность неизбежно упадёт везде. Успешное проведение карантинных мероприятий не означает автоматического выхода из экономического кризиса — важно уметь из него выйти и обладать для этого финансовыми ресурсами.
Не менее важно обеспечить восстановление спроса на товары и услуги, на чём акцентирует внимание доктор экономических наук, директор Института экономики РАН (2005–2015 гг.) Руслан Гринберг, когда предупреждает, что «кризис 2008 года — это были цветочки. Этот, возможно, будет похлеще Великой депрессии. Вероятнее всего, он будет развиваться постепенно — так же, как коронавирус. Как только произойдёт полная отмена ограничений и начнётся нормальная жизнь, выяснится, что [на рынке] нет ни спроса, ни предложения».
Пока же все мы является свидетелями быстрого вхождения стран в кризис, сопровождаемого падением фондовых рынков, воздействие которого мы ощущаем практически сразу в силу падения доходов и нарастания чувства неопределённости, а вот меры противодействия экономическому кризису и эффект от стимулирующих пакетов, принятых национальными правительствами, пока ощущаются слабо. Это порой порождает чувство того, что власть толкнула население в объятия невидимых рук рынка — падения доходов, безработицы, инфляции и роста закредитованности, которые уже залезли в карманы граждан.
В особо уязвимом положении оказался малый и средний бизнес (МСБ), который, по словам декана экономического факультета МГУ Александра Аузана, оказался брошенным с палками на передовую, и, как утверждает глава Счётной палаты Алексей Кудрин, для эффективной поддержки МСБ потребуется около 1 трлн рублей.
По словам руководителя экспертного совета Экспертного института социальных исследований Глеба Кузнецова, надежда на «экономические убежища» себя не оправдала. «Конструкция с разделением отраслей на затронутые кризисом и незатронутые с мыслью, что сейчас при возвращении ”незатронутые” помогут “затронутым” и ничего страшного не произойдёт, рухнула. Нет никаких отраслей “глобального туризма”, пострадавших в противовес “реальной экономике” с чугуном и пшеницей. Фактически пострадала вся экономика, которая требует хоть какой-то занятости с минимальной квалификацией. Включая сельское хозяйство, на которое возлагали такие надежды. Может, за небольшим исключением медтехники, но оттуда мы ещё увидим множество скандалов вроде давешнего скандала с заводом по производству ИВЛ и пожарами. И разного рода коррупционные истории», — резюмирует Кузнецов.
Свидетелями этого мы и являемся независимо от того, в какой стране проживаем. Однако отсутствие немедленного эффекта от мер поддержки экономики отнюдь не означает отсутствие самих мер по поддержке экономики. Другой вопрос — их своевременность, эффективность и достаточность.
И это исследование посвящено как раз тому, какие меры предпринимают правительства стран ЕАЭС, а также Узбекистана как страны — потенциального кандидата на членство для смягчения удара COVID-19 по экономике и выводу её из кризиса.
Особое внимание в данном исследовании уделено систематизации антикризисных мер, которые предпринимают национальные правительства, а также оценке предполагаемого ущерба экономикам.
Стоит отметить несколько моментов.
Во-первых, невероятный разброс оценок по падению ВВП каждой из республик. Оценки разнятся от ультраоптимистичных до крайне пессимистичных.
Во-вторых, для России и Казахстана кризисный удар вышел двойным, сказалось обрушение цен на нефть. Однако значение данного фактора будет постепенно снижаться по мере роста экономической активности в мире и сокращения добычи нефти в рамках соглашения ОПЕК+.
В-третьих, текущий кризис стал поистине уникальным: он был вызван не внешним фактором, который не смогли предугадать ни экономисты, ни чиновники. Однако какова роль именно вируса COVID-19 в экономических бедствиях, ещё предстоит изучить.
В-четвёртых, предварительность оценок объёма стимулирующего пакета. Пока что Россия планирует потратить на поддержание экономики 6,5 % ВВП, Казахстан — 8 % ВВП, Узбекистан — 7,4 % ВВП, Беларусь — 3,5 % ВВП, Армения — 2 % ВВП, а Кыргызстан по факту израсходовал 0,3 %, но планирует израсходовать (при успешном заимствовании) около 5 % ВВП. Окажутся ли данные стимулирующие пакеты достаточными и эффективными, зависит от множества факторов, включая длительность ограничительных мер, их жёсткость, конъюнктуру на внешних рынках (как для экспорта товаров, так и для обеспечения занятости трудовых мигрантов), а также эффективность расходования денежных средств.
В-пятых, отличаются подходы властей рассматриваемых стран к поддержке бизнеса и населения. В России власть старается минимизировать расход живых денег: в качестве ключевого инструмента поддержки используются налоговые льготы и отсрочки по уплате налогов, тогда как в Казахстане — реальные деньги. Данное отличие — следствие цифровизированности российской налоговой службы и её способности отследить транзакции бизнеса внутри страны. В Беларуси антикризисный пакет де-факто до сих пор не принят — у власти нет денег для поддержки бизнеса, а внешние заимствования осложнены репутацией РБ как сложного заёмщика. Кыргызстан и Узбекистан уже прибегли к займам, Армения планирует выйти на международный рынок заимствований.
В-шестых, отличается круг получателей помощи. В России федеральному правительству легче помогать крупному бизнесу: он по сравнению с МСБ обеспечивает наибольшее количество занятых и обладает большими лоббистскими возможностями, а зачастую и вовсе пребывает в собственности государства, однако из-за этого власть обделяет вниманием МСБ, в котором тоже заняты миллионы граждан. В Кыргызстане власть намерена оказывать поддержку преимущественно МСБ в силу того, что доля государства в экономике невысока, однако для эффективной помощи этому бизнесу нужно выйти из тени и довериться государству.
Правила комментирования
comments powered by Disqus