Мир постепенно выходит изоляции, вызванной пандемией коронавируса. Все страны мира понесли ущерб и подсчитывают убытки. Евразийский союз также переживает период экономического спада. Какие отрасли в ЕАЭС наиболее пострадают и за чей счёт в будущем произойдёт рост экономики?

На эти и другие вопросы в интервью «Ритму Евразии» ответил доктор экономических наук, профессор СПбГУ Станислав Ткаченко. По мнению экономиста, принятые карантинные меры были обоснованными, а кризис удастся со временем преодолеть.

– Станислав Леонидович, считаете ли вы, что принятые карантинные меры в мире были адекватны эпидемиологической угрозе или экономический ущерб всё же оказался непропорционально большим?

– Пока еще недостаточно информации для того, чтобы ответить на этот вопрос академически корректно. К настоящему моменту заразилось около 8 миллионов человек, а умерли почти 430 тысяч. Это огромные цифры, беспрецедентные для мировой истории прошедших 100 лет. Пример легкомысленного отношения к пандемии, продемонстрированный Швецией, показывает, что жертв могло бы быть намного больше, и это оправдывает жесткие карантинные меры.

Если же исходить из сугубо экономических факторов, то негативное влияние пандемии на жизнь планеты оказалось огромным. Крупнейшая экономика планеты США весной остановила свой беспрецедентно долгий период экономического роста, который начался еще во втором квартале 2015 года. В «красную зону» ушли большинство экономик планеты.

Главная причина таких негативных показателей – защитные меры органов государственной власти. Они предпочли спасти конкретные человеческие жизни, пожертвовав экономическим благополучием всего населения своих стран. Поэтому ответ на вопрос о пропорциональности карантинных мер в значительной степени этический: если считать, что жизнь человека бесценна, то меры следует признать оправданными. А в будущем государства должны быть лучше подготовлены к таким кризисам, от них следует ждать более быстрых и решительных действий.

– Какие отрасли в экономиках стран ЕАЭС пострадали больше всего?

– Первый удар кризиса пришелся еще в марте на нефтегазовую, туристическую и транспортно-логистическую сферы. И если резкое падение цен на нефть вкупе со значительным сокращением числа буровых вышек привело к экономическому спаду в нефте- и газодобывающих странах (России, Казахстане), то государства-потребители от него только выиграли. Закрытие границ заморозило туризм и значительно сократило перевозку грузов между государствами, поэтому все игроки этого сегмента рынка оказались в числе пострадавших.

Снижение потребительского поведения граждан (невозможность приобретать привычные продукты из-за снижения доходов) привело к тому, что многие ориентированные на выпуск товаров широкого потребления отрасли также почувствовали на себе влияние кризиса. В такие времена обычная реакция потребителей – покупать меньше и предпочитать более дешевые (менее качественные) товары. Те производители, кто вовремя учел это изменение, возможно, ничего не потеряли или даже выиграли от кризиса. Но в целом среди очевидных бенефициаров нынешнего кризиса можно назвать лишь компании сферы информационно-коммуникационных технологий и сервисы по доставке продуктов и товаров.

– Сколько, по вашим прогнозам, процентов ВВП Евразийский союз потеряет в 2020 году?

– По мнению экспертов Евразийской экономической комиссии, по итогам года вследствие пандемии коронавируса падение ВВП пятерки стран - членов может составить от 3,2% до 7,2% в зависимости от сценария развития событий.

Анализ показателей развития экономики государств ЕАЭС в мае показывает, что максимально негативный сценарий становится все менее вероятным, катастрофического сценария можно не опасаться.

Я считаю, что в среднем показатели снижения ВВП составят от 2 до 5 процентов. Среди «чемпионов» такого снижения будет Россия: ей удастся сохранить низкую инфляцию, но пострадает валютный курс рубля. Также мы столкнемся со снижением ВВП и дефицитом бюджета. А у Казахстана есть перспектива снижения ВВП всего лишь на 0,5-1 процент. Главное, что стоит отметить, экономического роста в странах ЕАЭС в нынешнем году не будет.

– Какие сферы мелкого бизнеса не переживут коронавирусного кризиса?

– Думаю, что переживут этот кризис все сферы малого и среднего бизнеса. Но структура компаний, работающих в этом секторе экономики, заметно изменится. Конечно, пострадают компании сферы услуг, полностью зависящие от решений национальных и региональных властей относительно самой возможности предоставлять услуги, а также сталкивающиеся с ограничениями на свою деятельность, связанными с мерами по соблюдению «социальной дистанции» и иными регулятивными действиями в рамках борьбы с коронавирусом.

В государствах ЕАЭС реальная помощь малому бизнесу со стороны государства носит по большей части символический характер, что сильно отличает нас от Европейского союза, где компании в этом сегменте рынка поддерживаются оперативными и масштабными действиями властей.

Малый бизнес в наших странах также должен резко повысить цифровизацию своих услуг, принять на вооружение гибкие бизнес-модели, учитывающие новые экономические тренды. Поэтому, резюмируя ответ на этот вопрос, подчеркну: кризис нанес сильный удар по малому бизнесу; многие предприятия разорятся, но оставшиеся на рынке станут еще сильнее и в случае успеха мер по адаптации к новой посткоронавирусной среде смогут усилиться и продолжить свой рост.

– Давайте коротко разберём, в чём страны ЕАЭС пострадали конкретно, начнём с России. Какие сектора экономики РФ получили наибольший ущерб?

– Первый удар кризиса пришелся на нефте- и газодобывающие компании, поэтому энергетический сектор в 2020 году станет одной из главных жертв пандемии. В такой же степени сильно пострадают транспортные предприятия (особенно авиакомпании), туристический сектор, сфера услуг населению.

Доминирующим в экономике России является государственный сектор, а он пострадает существенно меньше ввиду значительной помощи со стороны государства, а также активных протекционистских мер, призванных защитить российских товаропроизводителей от зарубежной конкуренции в самый острый период кризиса. Политика «дешевого рубля», проводимая Банком России в марте-апреле, также поможет госсектору легче пережить кризис.

– Казахстан тоже сильно зависит от цен на сырьё, выходит, и соседи пострадают очень сильно?

– Не совсем. Действительно, в значительном кризисе оказался главный локомотив экономики Казахстана двух предыдущих десятилетий – нефтяной сектор. Снижается спрос на медь, цинк, уран, а также на продукцию сельского хозяйства. Именно эти отрасли показали негативные результаты в январе-мае текущего года. Но умелое управление госсектором, государственными резервами, своевременные программы помощи бизнесу, включая возможности кредитования, уже сегодня привели к тому, что перспективы у экономики Казахстана в нынешнем году наиболее позитивные среди всех государств – участников ЕАЭС.

– У Белоруссии отличается структура экономики, что у них сильнее пострадает от коронавирусного кризиса?

– В государственном секторе производится около 70 процентов ВВП Белоруссии, поэтому только от властей этого государства зависит, окажется ли национальное хозяйство в зоне кризиса или сможет его избежать. Пока ожидания преимущественно негативные, т. е. её экономика наряду с российской может оказаться рекордсменом по показателям снижения в нынешнем году. Это коснется как компаний по переработке нефтепродуктов (спрос на них в мире резко снизился), так и промышленных предприятий, традиционно поставлявших свою машиностроительную продукцию, а также товары нефтехимии и минеральные удобрения на экспорт. Мировой экономический кризис снизит спрос на эти товары, и для экономики Белоруссии это будет иметь отчетливо негативные последствия.

– Кыргызстан и Армения и так небогаты, как этот кризис на них отразится?

– Среди наиболее пострадавших в Кыргызстане будут предприятия сферы услуг, а также аграрный сектор. Первые признаки экономического кризиса в этой стране проявились еще ранее, поэтому циклический кризис их экономики наложился на пандемию. Следовательно, выход из кризиса требует удвоенных усилий со стороны органов власти, а также помощи со стороны международных партнеров Кыргызстана. Также отметим еще один негативный для этой страны сектор – падение объема денежных переводов трудовых мигрантов, поскольку нынешний кризис носит глобальный характер и негативно сказывается на всех без исключения странах.

В Армении же пострадала горнодобывающая промышленость, во многом из-за сокращения экспорта, в котором преобладают медь и другие продукты этой отрасли. Длительный период карантинных мер ударил по малому бизнесу, а прекращение международных перевозок нанесет сильнейший удар по туристической отрасли, которая в значительной степени зависит от иностранных туристов, из которых основная группа – проживающие за границей армяне.

– После окончания спада и начала роста какие отрасли станут драйвером развития экономики?

– Нынешний кризис не приведет к коренной трансформации экономической структуры планеты. Драйверами роста останутся сектор высоких технологий, банковско-финансовая сфера, трансграничное производство товаров и сформировавшиеся цепочки добавленной стоимости, в которых участвуют компании из самых разных государств планеты. Едва ли среди драйверов роста окажутся энергетические гиганты – лидеры прежних эпох развития мировой экономики. Транспортно-логистическая сфера продолжит свою бурную экспансию. Её, конечно, сможет остановить протекционистская политика отдельных государств. Но для мировой экономики в целом, если удастся сохранить нынешний уровень открытости, условия для продолжения экономического роста после коронавируса неплохие.

– Как найти баланс, чтобы соблюдать карантинные меры и не угробить экономику?

– Как говорят американцы, это вопрос на миллион долларов. Ответ на него носит индивидуальный характер для каждого государства и, возможно, даже для каждого региона внутри крупных государств. У нас есть впечатляющий пример Китая: крайне жесткие карантинные меры, на грани нарушений прав человека и использования мер тотальной слежки за гражданами, предпринятые в феврале-марте, оказались крайне эффективными и позволили пережить пандемию относительно быстро и с человеческими потерями, которые оказались существенно ниже, чем в более богатых и менее «дисциплинированных» странах, среди которых США, Великобритания, Испания и Италия.

– Вы ожидаете второй волны кризиса в конце этого года? Какие для этого есть причины?

– У меня нет ответа на этот вопрос, я – экономист, а не медик, не специалист в области общественного здоровья. Думаю, что все государства должны готовиться ко второй волне кризиса, и, если она случится, мы окажемся к ней лучше подготовленными, чем были готовы к первой волне в начале нынешнего года.

 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram