Почему не работает китайская «мягкая сила»
События последнего десятилетия показывают, что, несмотря на значительные усилия Пекина по продвижению своей «мягкой силы», синофобия по-прежнему сильна в мире в целом (в том числе в странах, находящихся с КНР в сложных отношениях, например, в США) и по периметру китайских границ. Доказательство тому – антикитайские выступления, произошедшие в 2019–2020 гг. в трёх государствах постсоветского пространства, наиболее интенсивно сотрудничающих с КНР: России, Казахстане и Киргизии.
Сама по себе синофобия в этих странах не является чем-то новым – её вспышки фиксировались и в XIX веке. Более примечательно, что она сосуществует с текущим интеграционным дискурсом, позитивной внешнеполитической повесткой по отношению к Китаю и широко растиражированным в СМИ представлением о выгоде, которую сулит взаимодействие с мощной китайской экономикой. Чтобы разобраться, как и почему антикитайские протесты всё же происходят, обратимся к опыту трёх стран (в статье они приводятся по мере интенсивности: от наиболее активных в Казахстане до наименее громких в России) и выделим общее и частное в их причинах и следствиях.
Как казахи президента в Китай не пускали
Антикитайские выступления 2019 г. в Казахстане – не первое массовое проявление синофобии, которая распространена в этой республике с советского периода, а корнями уходит ещё к дореволюционным временам. Социологические опросы свидетельствуют об устойчиво высоком уровне недоверия к Китаю. Уровень антикитайских настроений выше в отдалённых от границы с КНР казахстанских регионах, где в силу объективных причин (географическое расположение, особенности производственной базы) у представителей малого и среднего бизнеса отсутствуют тесные экономические связи с Китаем, а простые жители имеют весьма ограниченный опыт практического взаимодействия с китайцами.
В Западном Казахстане многие, в том числе среди оралманов (переехавших из-за рубежа этнических казахов), работают на совместных предприятиях в нефтяной отрасли. Руководящие позиции здесь чаще всего занимают китайцы, что формирует в сознании местных жителей образ успешного иностранца, который наживается на казахстанских природных ресурсах. К этому добавляется недовольство населения собственным социальным положением или отсутствием рабочих мест в привлекательной нефтяной сфере. В результате возникает социальная напряжённость, легко перенаправляемая в русло синофобии.
Масла в огонь подливают и представители китайской дипломатии, которые по отношению к Казахстану ведут себя достаточно высокомерно. В 2013 г. Чжан Ханьхуэй, бывший тогда директором Департамента стран Европы и Центральной Азии МИД КНР, оскорбил позволившего себе алармистские высказывания в адрес Китая Мурата Ауэзова, в прошлом первого посла Казахстана в Китае. В 2016 г. произошёл ещё один эпизод: Китай в одностороннем порядке ужесточил требования к оформлению туристических и деловых виз для граждан Казахстана, а когда Астана приняла ответные меры, тот же Чжан Ханьхуэй, к тому моменту назначенный послом КНР, взорвался: «Это очень грубо, это унижение! У них (казахов) есть представление, с кем они имеют дело?».
В 2016 г. по стране прокатились массовые митинги против поправок к Земельному кодексу, позволяющих продавать и сдавать иностранцам в долгосрочную аренду сельскохозяйственные земли. Опасения населения вызвала сама возможность перехода значительных территорий под контроль «чужаков» – прежде всего, соседей-китайцев. Из-за общественного давления власти объявили о моратории на вступление поправок в силу.
В последующий период китайская сторона давала ещё несколько поводов для усугубления синофобских настроений. Так, в 2017–2018 гг. казахстанская общественность была обеспокоена положением этнических казахов в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) КНР. А в апреле 2020 г. на коммерческом онлайн-сервисе sohu.com анонимный китайский блогер опубликовал статью с провокационным заголовком «Почему Казахстан стремится вернуться в Китай». Хотя данная информационная акция, очевидно, не имеет отношения к китайскому государству, сам факт публикации, внимание к которой привлёк активист движения репатриантов из СУАР «Ата Журт» Серикжан Билаш, вызвал скандал, и результатом его стал официальный протест МИД Казахстана.
Негативный информационный фон усугубил антикитайские настроения в Казахстане в 2016–2020 годах. Самая заметная волна протестов пришлась на начало осени 2019 г., накануне первого государственного визита нового президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева в Китай. Началось всё с города Жанаозен в Мангистауской области (запад страны), где несколько десятков жителей выступили против строительства совместных с Китаем предприятий в нефтегазовом секторе и призвали правительство не брать кредиты у КНР, а добиваться инвестиций из стран Запада. Протесты продолжались несколько недель.
Митинги под лозунгами «Мы против китайской экспансии», «Нет китайским заводам» прошли и в нескольких крупных городах Казахстана: Актобе, Шымкенте, Алма-Ате, Уральске, Актау и в столице республики. Кроме того, митингующие потребовали от президента Токаева отказаться от намеченной на сентябрь официальной поездки в Пекин. Ответственность за организацию митингов взял на себя проживающий в политэмиграции во Франции оппозиционер Мухтар Аблязов.
Проигнорировать подобные выступления власти не могли. К демонстрантам для объяснения ситуации выходили чиновники уровня главы города, что стало едва ли не первым случаем подобного прямого диалога с народом. Была организована пресс-конференция, на которой вице-премьер Женис Касымбек разъяснил, что китайские проекты реализуются в рамках межправительственного соглашения и необходимы экономике страны. Без ответа остались только заведомо невыполнимые требования демонстрантов об отмене государственного визита президента в Китай и отказе от экономического сотрудничества с Китаем как таковом.
В МИД республики подчеркнули, что Казахстан рассматривает китайскую сторону как поставщика технологий и инвестиций, а казахстанско-китайские проекты подразумевают приглашение иностранных специалистов только на стадиях строительства и первоначальной эксплуатации. Уже в октябре 2019 г. одно из ведущих информационных агентств Казахстана «Хабар» выпустило двадцатиминутный документальный фильм «Близкий сосед. Реальность без мифов», в котором ведущие политологи, китаеведы и экономисты дали экспертную оценку текущему уровню развития взаимоотношений двух стран, а также объяснили причины возникновения синофобии в казахстанском обществе. В фильме была дана статистика по росту торгово-экономического сотрудничества и снижению внешнего долга перед Китаем.
Властям Казахстана удалось удержать под контролем волну недовольства, однако налицо случай, когда были облегчены симптомы, но не устранены причины заболевания.
Во-первых, в Казахстане повсеместно распространено убеждение, что, реализуя совместные проекты (в частности широко разрекламированную программу создания 55 производств), Китай будет поставлять устаревшее, экологически небезопасное оборудование. Во-вторых, опыт показывает, что на совместных предприятиях работают граждане Китая, которые приезжают вместе с инвестициями. Таким образом, отсутствует (или, по крайней мере, снижен) позитивный эффект от создания новых рабочих мест для казахстанцев. В-третьих, население считает, что из-за коррумпированности казахстанских чиновников проекты не будут завершены в срок, а значительные средства, которые потом нужно будет отдавать заёмщику, потратят впустую.
Проблемой современного Казахстана стала неспособность власти донести свою позицию из-за неэффективности механизма обратной связи с населением.
Недостаток достоверной и подробной информации о конкретных проектах сотрудничества с КНР вместе с нерешёнными социальными проблемами и коррумпированностью власти стали причиной роста раздражения в регионах, на него наложилось настороженное отношение к КНР, вызванное гонениями на этнических казахов в СУАР и неосторожные действия китайской дипломатии и социальных медиа.
Синофобия в западных регионах страны послужила поводом для выражения недоверия государству и стала внутриполитическим фактором, которым, по широко распространённой оценке, воспользовались внешние акторы, заинтересованные в ослаблении китайско-казахстанского сотрудничества, а также часть национальных элит, стремящихся расшатать сложившуюся конфигурацию власти во главе с президентом Токаевым.
Как киргизы китайских инвесторов из страны выгоняли
С 2016 г., когда произошёл теракт возле китайского посольства в Бишкеке, антикитайские протесты в Киргизии были связаны с несколькими факторами.
Во-первых, недовольство деятельностью горнодобывающих, в особенности золоторудных, компаний с китайским участием. Во-вторых, опасения передачи земель китайским компаниям. В-третьих, и это характерная особенность Киргизии, – обеспокоенность ростом внешнего долга перед Китаем, который на конец 2019 г. составлял 1,7 млрд долларов (примерно 50% объёма общего внешнего долга). При этом пугающих масштабов достигла динамика роста долга: за одиннадцать лет (2008–2019) он вырос с 9 млн до 1,7 млрд долларов. Ряд СМИ, в том числе радио «Азаттык» (проект американского радио «Свобода»), активно раздували это беспокойство, приводя в пример Таджикистан, который вынужден был передать Китаю 1,1 тысячи кв. км спорных территорий, якобы в счёт погашения внешнего долга.
При активном участии СМИ в Киргизии сформировался негативный имидж Китая, в вину которому вменялся «ползучий захват экономики» через кредиты под госгарантии и потворство коррупции в органах власти. Имеющиеся факты, в общем-то, подтверждают справедливость народного недовольства: так, в настоящий момент за нецелевое использование китайских кредитов, выделенных на реконструкцию Бишкекской ТЭЦ-1, осуждены два бывших премьер-министра, несколько высокопоставленных чиновников из энергетической сферы и бывший мэр Бишкека. При этом не следует забывать, что антикоррупционные меры в данном случае были в первую очередь одним из инструментов политической борьбы между элитами, однако следствием стало глубокое недоверие общества к китайским инвестициям как таковым.
Устойчиво негативную реакцию местных жителей вызывает деятельность китайских компаний в сфере добычи полезных ископаемых – прежде всего, золота. Хотя выступления направлены против инвесторов – владельцев компаний, безотносительно их национальной принадлежности, но так как среди владельцев лицензий на разведку и разработку месторождений существенную часть представляют граждане КНР, то складывается впечатление, что протесты идут против Китая.
Характерна ситуация вокруг месторождения Солтон-Сары в Нарынской области. В 2011 г. лицензию на разработку одного из участков приобрела китайская компания «Чжунцзи», после чего начались первые антикитайские выступления. Протесты повторились летом 2019 года. Утверждалось, будто китайцы загрязняли воду и почву, что привело к гибели скота. Приехавшие ветеринары вынесли заключение: причиной гибели стало то, что животным не были сделаны положенные прививки. Однако в превентивных целях, для снижения общественного напряжения, китайской компании предписали возместить ущерб животноводам, что было воспринято как косвенное подтверждение правоты местных жителей.
Затем в августе 2019 г. произошёл конфликт между китайскими рабочими «Чжунцзи» и местными жителями, после чего двое киргизов оказались в больнице с различными травмами. Вскоре у офиса компании в Нарыне прошёл митинг с участием нескольких сотен человек, на котором звучали требования закрыть предприятие и отправить восвояси всех китайцев. Протестующие не стали слушать ни полномочного представителя правительства, ни министра внутренних дел, ни вице-премьера, прибывших на встречу с ними. В результате владельцы компании вывезли основную часть оборудования и китайских работников.
Примечательно, что ряд СМИ, включая радио «Азаттык», киргизскую службу «Би-би-си», информационный сайт “Kloop.kg”, освещая данную тему, делали акцент на экологических проблемах, хотя истинные причины конфликта, очевидно, лежат в другой плоскости. Жители окрестных населённых пунктов нелегально добывали золото, намывая его в близлежащих ручьях и реках, а также на самом месторождении. Для многих это был основной источник дохода. После начала интенсивного промышленного освоения месторождения бизнес оказался под угрозой. С одной стороны, люди лишились нелегального заработка, с другой – не получили полноценной, хорошо оплачиваемой работы в китайской компании, которая, несмотря на рекомендации Бишкека, продолжала использовать рабочих из Китая.
В начале 2020 г. объектом возмущения стал проект строительства индустриального торгово-логистического центра «Ат-Баши» в Нарынской области в ста километрах от приграничного города Торугарт. Ранее заявлялось, что для реализации проекта будут привлечены китайские инвестиции в размере 280 млн долларов и создано 15 тысяч рабочих мест для местных жителей, хотя население района составляло лишь 70 тысяч человек. Ожидалось, что дирекция СЭЗ «Нарын» выделит 170 гектаров земли на 49 лет для строительства комплекса из складов, терминалов, гостиниц, предприятий общественного питания и автозаправочной станции.
Несмотря на позитивную риторику в отношении проекта в январе-феврале 2020 г. в Ат-Баши прошли митинги и акции протеста, в ходе которых высказывались опасения, что «земля уже продана китайцам». Не желая дальнейшего развития конфликта, в середине февраля китайский инвестор принял решение закрыть проект и направил письмо в правительство Киргизии с требованием вернуть около 600 тысяч долларов, выделенных ранее.
Как и в случае с месторождением Солтон-Сары, главной причиной протестов можно считать интересы местных бизнесменов и политиков, активно использующих антикитайскую риторику в СМИ и соцсетях для решения своих задач.
Имеют место и межэтнические нюансы, связанные с гонениями на мусульман, в том числе этнических киргизов в СУАР, и с заботой о моноэтническом характере киргизского государства. Так, например, в январе 2019 г. участники общественного движения «Кырк Чоро», которое известно радикальными идеями, требовали запретить браки между китайскими гражданами и киргизскими девушками, а также вернуть в общегражданский паспорт графу для указания национальности, что должно помешать потомкам смешанных браков выдавать себя за киргизов (национальность определяется исключительно по отцу, и в случае возвращения этой графы детей должны будут регистрировать как китайцев).
Как русские китайцам озеро Байкал выпить не дали
В восточных регионах России накал антикитайских настроений в последнее десятилетие был значительно меньше, чем в странах Центральной Азии, что можно объяснить тремя обстоятельствами.
Во-первых, социологические исследования показывают устойчивую тенденцию к повышению готовности жителей Дальнего Востока к сотрудничеству с Китаем по сравнению с серединой 1990-х гг.: с 4% в 1995 г. до 16% в 2010-м и 25–26% в 2016–2017 гг. В значительной степени это объясняется тем, что на фоне противостояния с Западом Китай стал восприниматься как основной геополитический союзник России.
Во-вторых, китайские представители (в частности дипломаты) ведут себя осторожнее и корректнее по отношению к России, чем к другим постсоветским государствам, и позволяют себе меньше провокационных заявлений и действий.
В-третьих, масштабы проникновения китайского капитала и миграции в восточные регионы России далеки от экспансии. Более того, присутствие китайской рабочей силы имеет чёткую тенденцию к уменьшению. Китайские инвестиционные проекты постепенно начинают восприниматься чиновниками и бизнесом как позитивный и желаемый результат, что диссонирует с реалиями 1990–2000-х гг., когда аналогичные проекты вызывали больше беспокойства. Впрочем, прагматичное отношение к КНР как к внешнеторговому партнёру и источнику инвестиций сплошь и рядом сосуществует с представлениями конспирологического и алармистского толка.
Оправданы ли эти тревоги? Деятельность китайского бизнеса действительно в значительной степени находится в тени: многие предприятия мимикрируют под российские, превалируют неформальные договорённости, налицо расхождение между заявляемыми и реальными масштабами работы. Не существует достоверной статистики ни по объёмам инвестиций, ни по числу китайцев, работающих на Дальнем Востоке. В связи с этим общественность не доверяет ни официальным цифрам, ни экспертным заявлениям и по-прежнему воспринимает большую часть китайских инвестиционных инициатив как угрозу, а не как возможность.
Этому способствуют и коммерческие СМИ, которые в погоне за высокими рейтингами склонны преувеличивать масштабы китайского присутствия, использовать броские заголовки, акцентирующие внимание на негативных сторонах сотрудничества с Китаем.
В итоге создаётся благоприятный фон для манипуляции общественным мнением и разжигания синофобии, что за последнее десятилетие дважды выливалось в народные волнения – впрочем, более активные в социальных сетях, чем на улицах и площадях. Оба инцидента связаны с Байкальским регионом.
Летом 2015 г. население Забайкальского края негативно отреагировало на сообщения СМИ о заключении краевой администрацией протокола о намерениях передачи 115 тысяч га пустующих сельхозземель и объектов Могойтуйской промзоны в длительную аренду (49 лет) китайской компании «Хуаэ Синьбан» («дочка» корпорации «Чжунцзе»). В Чите было проведено несколько митингов, собравших до 150 человек (организаторы ожидали гораздо больше – до 5 тысяч). Встревоженные сообщениями с мест депутаты Госдумы направили соответствующий запрос в прокуратуру, а также призвали провести общественные слушания или даже референдум по указанному вопросу. После чего протокол о намерениях был расторгнут, а предполагаемые для передачи объекты так и остались пустовать.
Весной 2019 г. в Иркутской области начались протесты по поводу строительства компанией «Аквасиб» (на 99% принадлежит китайскому инвестору из г. Дацин) завода по бутилированию байкальской воды в посёлке Култук. Проект с 2017 г. входил в перечень региональных инвестпроектов, и ещё в апреле 2017 г. в иркутских СМИ появился первый материал и электронная петиция с требованием остановить строительство, которая на тот момент набрала лишь пару сотен подписей.
Однако в конце февраля 2019 г. информация о проекте вновь всплыла в СМИ и сразу же вызвала ажиотаж в социальных сетях, чему способствовали посты популярных блогеров – например, дизайнера Сергея Зверева, уроженца Култука. В результате 24 марта в тридцати городах, включая Москву, а также ряд зарубежных столиц, прошли акции «За чистый Байкал». Под упомянутой петицией подписалось более миллиона человек.
Основная претензия экспертов сводилась к тому, что траншеи для водопровода к Култукскому заводу предполагалось прорыть по Таловским болотам – месту гнездования и зимовки занесённых в Красную книгу птиц. Высказывались и опасения об обмелении Байкала. При этом в социальных сетях и большинстве публикаций акцент делался на китайском происхождении инвестора. Изначально экологический протест приобрёл черты ксенофобского выступления, и именно в таком ключе его восприняли китайские СМИ, что в свою очередь вызвало рост антироссийской риторики в китайских соцсетях.
Прокуратура Иркутской области экстренно провела проверку строительной площадки и обнаружила нарушения. Проектом заинтересовались депутаты Госдумы, посетившие Култук 29 марта. В апреле Байкальская природоохранная прокуратура добилась остановки строительства. Тогда же было вынесено постановление суда о запрете эксплуатации другого китайского объекта – завода по бутилированию воды в посёлке Байкальск, собственником которого являлась компания «Озеро Байкал – Лун Чуан». Работа на обоих проектах была остановлена.
Тем не менее продолжили работать другие заводы по бутилированию воды (например, компании “Baikal sea”), и более того – существует тенденция развития данного бизнеса. К примеру, в 2018 г. российский бизнесмен Олег Дерипаска приобрёл завод в посёлке Байкал, способный забирать из озера более 70 млн литров в год с прицелом на реализацию как раз на перспективном китайском рынке.
Таким образом, обе конфликтные ситуации, скорее всего, объясняются экономической конкуренцией, в которой китайское происхождение инвестиций явилось удобным поводом для провоцирования общественного недовольства. «Дремлющая» синофобия в данном случае с лёгкостью активизировалась, в том числе посредством ангажированных или просто заинтересованных в высоких рейтингах электронных СМИ.
Как и в случае с Центральной Азией, имел место внешний фактор, а также фактор внутренней политической борьбы, способствовавшие раскрутке общественного недовольства.
Анализ материалов СМИ показывает, что наиболее активно указанные события освещались на страницах сайтов, связанных с зарубежным финансированием (среди них, прежде всего, расположенный в Праге сайт «Сибирь. Реалии» – проект американского радио «Свобода»). Ряд наблюдателей связывали инспирирование конфликтной ситуации с политической борьбой между КПРФ и партией «Единая Россия», соперничающих за влияние в Иркутской области – примечательно, что обе стороны активно использовали антикитайскую риторику, понимая, что именно она привлечёт симпатии населения.
Заключение
Как видно, во всех приведённых случаях ключевой проблемой стало отсутствие доверия общества к власти. Антикитайские выступления происходили не потому, что китайские компании наносили реальный вред местной экономике (чаще всего они просто не успевают этого сделать), а потому, что общество не доверяло государству: не верило заявлениям чиновников о позитивной роли того или иного проекта, подозревало власти в коррупционном сговоре, некомпетентности, близорукости, сокрытии реальных мотивов сотрудничества. Существующие механизмы обратной связи «власть – общество» не прошли проверку.
Блогеры в социальных сетях раз за разом оказывались убедительнее, чем официальные лица, – пусть даже их риторика противоречила здравому смыслу. Печальную роль сыграли и средства массовой информации (особенно электронные), которые в условиях независимой редакционной политики, ориентированности на коммерческие показатели (а главным для рекламодателя является количество посещений) осознанно или неосознанно провоцировали общественное возмущение, используя подстрекательские заголовки, фотографии, манипулируя цитатами и так далее.
Общими мотивами недовольства во всех трёх странах оказались забота местного населения об экологии и страх перед передачей земель Китаю, что якобы могло спровоцировать их заселение китайцами и вытеснить местных жителей. Эти страхи усиливались в виду того, что во всех случаях в фокусе внимания синофобских выступлений находились неразвитые, слабо заселённые территории. Таким образом, в дилемме, что лучше: плохо контролируемое развитие извне или контролируемое отсутствие развития, люди однозначно высказывались в пользу сохранения статус-кво.
В то же время в каждой из трёх стран были и свои особенности.
Общество в Казахстане и Киргизии гораздо легче мобилизуется на протесты, что может свидетельствовать как о национально-психологических особенностях двух братских народов, так и об относительной слабости государства. Свою роль играет и влияние иностранных НПО, которые в этих странах гораздо более влиятельны, чем в России. Для центральноазиатских государств характерны межэтнические и религиозные мотивы синофобских настроений (солидарность с соотечественниками и единоверцами, подвергающимися гонениям в Китае, боязнь «размытия чистоты» национальных государств из-за иммиграции или смешанных браков).
В восточных регионах России этнические и религиозные мотивы не выражены, а синофобия традиционно связывается с примитивно понимаемой демографической угрозой («если на северо-востоке Китая проживает 107 млн человек, а на Дальнем Востоке всего восемь, то, значит, китайцы захотят заселить Дальний Восток») и геополитическими мотивами (опасение, что Россия потеряет свои восточные владения).
Масштабы перечисленных антикитайских выступлений в России несравнимы с тем, что мы наблюдаем в Центральной Азии.
Если в Казахстане и Киргизии на улицы выходили десятки тысяч протестующих, то в Иркутске и Чите речь шла лишь о паре сотен человек, а недовольство остальных, как правило, ограничивалось активностью в социальных сетях.
Примечательно, что во всех рассмотренных странах протестующие в определённой степени смогли добиться своих требований и изменить первоначальные решения властей: в Казахстане внесли мораторий на поправки в Земельный кодекс, в Киргизии и России блокировали дальнейшую реализацию китайских инвестпроектов. С одной стороны, это приводит к тому, что власти вынуждены внимательнее прислушиваться к гражданскому обществу, а китайским инвесторам приходится принимать в расчёт интересы местной общественности. С другой стороны, действия протестующих, инспирированные бизнес-конкурентами и подхваченные внешними акторами, ухудшают инвестиционный климат, заставляют зарубежных инвесторов отказываться от работы в указанных странах, что негативно сказывается на социально-экономическом положении периферийных регионов.
Правила комментирования
comments powered by Disqus