Тяжелый переходный период нашей независимости едва не привел всю промышленную систему Казахстана к полному развалу. В то время исторические обстоятельства загнали нас в такие условия, при которых сохранить производственный потенциал полностью было невозможно. Ударными темпами росла безработица и сокращалось население. Рождаемость катастрофически упала, а миграция достигла колоссальных масштабов. Те, кто не пал духом, не спился, не скололся и не умер, выживали как могли. И выжили.

Как город встал на колени

Мы продолжаем беседу с членом совета ветеранов Текели Владимиром Игнатьевичем Ганзюком.

– Помнится, после приезда Кажегельдина говорили, что шахты здесь истощены, и якобы поэтому их пришлось закрыть.

– Неправда. Разработаны они были до 11-го горизонта. А 11-й, 12-й, 13-й и дальше были только подготовлены к разработке. Пробили штольни, все приготовили, оставалось взорвать, скреперовать и добывать руду дальше. Подъемные машины уже стояли наготове, так их порезали и вывезли на металл, как и подстанции, трансформаторы – все оборудование. А ведь все было в рабочем состоянии, комбинат давал 1 млн 200 тыс. тонн руды в год, причем с очень высоким содержанием свинца – 35%. Два мешка в кузов ГАЗ-53 погрузят, и он уже еле тянет.

В 59-м году было разрушительное наводнение, железную дорогу смыло. Все восстановили в течение месяца. Так шахты тогда не останавливались ни на минуту. Шахтеры ходили на работу пешком, вот где ответственность, патриотизм. А сейчас вон сколько лет прошло, и все – разруха. А ведь кроме свинца здесь есть и сопутствующие металлы: цинк, золото, серебро. Все это тоже добывали, за год набиралось приблизительно до 60 тонн серебра, до 3 тонн золота. Ближе к 90-м объемы, правда, уменьшились, появились проблемы с транспортом. А после Кажегельдина, как шахты закрыли, так все и разворовали. 25 километров линии электропередачи и железной дороги исчезло в короткое время. У нас была прекрасная трикотажная фабрика, женщины работали. Как комбинат встал, фабрику тоже разогнали. В общем, город встал на колени.

	Владимир Игнатьевич Ганзюк

– Всю жизнь водителем, обслуживал шахты, геологов. С 1958 года в автобазе, в дальнейшем ПАТП. 35 лет беспрерывного стажа, имею медали "За трудовую доблесть", "Ветеран труда", знак отличия "Победитель социалистического соревнования". Бригадиром был, председателем цехового комитета при автобазе. Всегда участвовал в общественной деятельности, никогда не плелся в хвосте. А теперь получаю пенсию на уровне бича, который никогда в жизни не работал.

Когда автопарк расформировали, мне было 50 лет. На другую работу в таком возрасте уже никто не возьмет, да и работы не было. 10 лет я то колхоз соседний охранял, то разнорабочим в нем трудился. При советской системе, если бы я вышел на пенсию, получал бы 120 рублей, хватало бы. Сейчас получаю 18 тыс. тенге и 9 тыс. надбавки – 27 тысяч. Поэтому в свои 72 года пасу баранов. С шахтерами так вообще некрасиво поступили. Все они на минимальной пенсии, хотя всю жизнь проработали в тяжелейших условиях. В советское время шахтер получал пенсию 160 рублей плюс 10% за непрерывность, итого 176 рублей. А сейчас – говорить стыдно. Вот и сравните то время с этим.

Теперь все привыкли считать: все, что мы делали при советской власти, ни к чему. Все, что строили, созидали, чем они сейчас пользуются, вроде как с неба свалилось и не нашими руками сделано. Все здесь мы делали своими руками! На верблюдах возили стройматериалы, как на Турксибе. Кайло да лопата – все наше оборудование в то время.

У нас была большая семья из восьми человек. Так вот, если взять совокупный стаж нашей семьи, то получается, что на этот город мы отработали более 500 лет. Только кому это интересно? Сейчас я член президиума совета ветеранов труда, на совещания хожу разные. Говорю акиму: при советской власти булка хлеба была 800 граммов, сейчас – 450–500 граммов. Не верит. Пойдем, говорю, проверим. При советской власти рыбу сюда привозили специально из Алаколя, там имелся мощный рыбзавод. На всю продукцию был сертификат, на каждый сорт колбасы. Кроме срока хранения был срок реализации: не реализовали – верните. Все реализовывалось, потому что все было из первых рук.

Город был на высшем уровне обеспечения. Свинец все оправдывал, все было рентабельно. Начальники какие были! Дауренбеков Ахат Каирбекович – царство ему небесное. Все знали: если он сказал – это закон. Пообещал премию или еще что – значит будет. Еще в 80-х его в ЦК перевели в Алма-Ату, но здесь до сих пор добрым словом вспоминают.

Личная война аборигена

– Когда дома валить начали?

– На нашем кордоне сравнительно недавно, примерно в 2005 году. Причем во многих только что сделали капитальный ремонт, заменили кровлю, сантехнику, полы, трубы. Люди потихоньку стали съезжать, но квартиры не продавали. Их здесь никто не покупал, так что хозяева у квартир были. И сейчас есть те, кто здесь прописан. Мы с Василь Иванычем – соседом моим – поначалу не давали валить. Приехал наряд полиции, забрал нас, с утра до обеда продержали. А когда мы вернулись, домов уже не было. Пока нас там сторожили, подогнали КамАЗы, зацепили тросами, дернули – и все, нет дома.

	Фото автора

Мост железнодорожный почти разобрали. Если бы я не сказал акиму, что это стратегический объект, который в случае чего останется единственной переправой через Текелинку (река. – Авт.), угробили бы с концами. До этого уже почти все мосты растащили на металл и кирпич. Один я здесь остался абориген, и никак меня не выкорчуют отсюда. А то бы и мой дом снесли.

– Зачем надо было валить дома? Можно было ведь их законсервировать и продержать так до лучших времен, как, например в Капшагае…

– Так вот и я спрашиваю. Так нет же. На том же Капшагае надо ведь было зоны отдыха строить, материалы нужны были. Весь наш кирпич сейчас там. Никто в шахты деньги вкладывать не хочет, все в магазины да рестораны. А ведь сколько свинца они еще могут дать, в одних только отвалах 15-процентная руда лежит. Комбинат-то вроде запустили недавно, но работает он на привозной руде, при том что здесь своей немеряно. Да и мощность его далеко не та, что была при Союзе.

– Чем народ занимается?

– Кто чем. Теплицы вроде как работают, а продукции мы не видим. Консервный завод – то же самое. Сейчас цветы стали выращивать. Кто-то на базаре торгует, бизнес какой-никакой. Библиотека была огромная, теперь в ней пивзавод. Получается, люди лучше пусть спиваются, чем книги читать.

Проблески возрождения

Оставаясь верным своему городу, текелийский люд все же дождался улучшения, хоть и незначительного. В 2011 году комбинат заработал вновь, правда, о былых мощностях пока еще приходится только мечтать. После капитального ремонта части оборудования возобновилась переработка рудного концентрата. Только вот сырье для этого поставляется из Карагандинской области. А объем продукции после запуска второй технологической линии пока всего лишь 720 тыс. тонн в год (против 1 млн 200 тыс. в советское время). Но, как говорится, и на том спасибо.

Сегодня существуют разные мнения по поводу того, сами мы докатились до такого состояния или нам "помогли". Но, согласитесь, факт затопления действующих шахт вместе с дорогостоящим рабочим оборудованием, которое можно было извлечь и законсервировать до лучших времен, пуск по миру большого количества социально активной части населения иначе как намеренным вредительством назвать трудно. А то, что осталось от колхозов и совхозов, скорее трагедия, нежели прогресс.

Помимо советов многочисленных заморских консультантов, заполонивших в то время все пространство СНГ и навязавших всем пресловутую либерализацию экономики, нас захлестнула тотальная коррупция и тяжелейший экономический кризис, по сравнению с которым нынешний – сущая ерунда. И сработал крылатый афоризм Виктора Черномырдина: хотели как лучше, а получилось как всегда. Причем лучше для них и как всегда для нас.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram