Москва несет политическую ответственность за действия «Талибана», заявил в интервью DW эксперт Аркадий Дубнов. Растет риск возникновения потока беженцев из Афганистана, считает он.

Из Афганистана в Таджикистан в первые дни июля бежали около 1500 афганских военных, скрывающихся от боевиков радикального исламистского движения «Талибан». Только за одну ночь на понедельник, 5 июля, в соседней стране укрылись более тысячи солдат. Чем чревата напряженность на таджикско-афганской границе для России и какую политическую ответственность Москва несет за эту ситуацию, в интервью DW рассказал российский эксперт по Центральной Азии Аркадий Дубнов.

DW: Как, по вашему мнению, в принципе возникла эта ситуация внутри Афганистана и чем опасен переход военных через границу с Таджикистаном?

Аркадий Дубнов: С уходом войск НАТО и Соединенных Штатов из Афганистана, естественно, начинается активная подготовка к переделу власти в стране. И вполне ожидаемо, что талибы начинают готовиться к силовому захвату власти и взятию Кабула.

Что касается инфильтрации военных в сторону Таджикистана и Узбекистана, то это достаточно неожиданная ситуация, но она, в общем, тоже вполне логичная. Куда им деваться? Здесь к ним относятся достаточно толерантно. Но добавлю, что спецслужбы, в первую очередь Узбекистана, проводят очень интенсивную работу по отделению одних от других, поскольку среди переходящих границу могут оказаться джихадисты, воевавшие ранее в рядах ИГ, «Аль-Каиды» и Исламского движения Узбекистана. Выходцы из Узбекистана или Таджикистана, вернувшиеся на территорию своей этнической родины, могут продолжать там подготовку к террористической деятельности. Естественно, задача спецслужб упредить такое развитие.

— Способны ли спецслужбы Таджикистана и Узбекистана выявить джихадистов и агентов «Талибана»?

— Думаю, для этого есть определенные процедуры. Например, есть очевидная возможность отличить даже по интонации и акценту узбеков узбекских от узбеков афганских. Но мы еще не сказали о том, возможна ли такая опасность для России. В принципе, да. Потому что среди тех, кто возвращается из Афганистана, могут быть и выходцы из российских мусульманских республик, Поволжья, с Северного Кавказа, из Чечни. Так что здесь нельзя сказать, что Россия полностью застрахована от проникновения в страну джихадистов. Другой вопрос, что это не является угрозой какой-то вооруженной экспансии ни на территорию Центральной Азии, ни на территорию России со стороны Афганистана.

— Насколько для России вообще эта напряженность на границе и обстановка в Афганистане является проблемой?

— Здесь много факторов. С одной стороны, Россия, ее руководство и ее дипломатия могут торжествовать. Потому что сценарий в Афганистане сам по себе развивается именно так, как могли бы предполагать, скажем, в российском МИД. МИД РФ последние годы демонстративно поддерживал «Талибан», его политических лидеров, несмотря на признание организации террористической. Их принимали в России, с ними были достаточно плотные консультации.

И вот теперь начинается эра политической ответственности Москвы за, так сказать, политическое спонсорство «Талибана». Вы их поддерживали, вы утверждали, что они имеют право и представляют значительную силу — вот теперь как-то вам нужно пытаться упредить негативное развитие событий и не дать возможности «Талибану» плодить новое средневековье в Афганистане.

Поэтому да, сегодня Путин и Лавров заявляют о том, что в случае негативного развития событий на границе Таджикистана с Афганистаном Россия может усилить свое военное присутствие на 201-й российской базе (в Таджикистане. — Ред.). Это вполне адекватная реакция, потому что речь о возвращении российских военных в Афганистан не может даже и возникать.

— Нет ли риска, что это станет новой «горячей точкой», чем-то сродни Сирии, с вовлечением российских военных в конфликт?

— В Сирию Россия пошла, будем называть вещи своими именами, по своей воле. Несмотря на официальное приглашение Асада. Здесь может быть официальное приглашение Рахмона на усиление военного присутствия в Таджикистане в целях упреждение экспансии из Афганистана. Но пока мы не видим такой экспансии и, думаю, ее не будет.

Речь идет о гуманитарной опасности. Наихудший сценарий выглядит как гуманитарная катастрофа, поток беженцев из Афганистана. Так я вижу основную опасность. Россия, наверное, должна будет принять серьезные меры по упреждению этой опасности либо оказать помощь.

— Вы упомянули контакты и взаимоотношения Москвы с талибами. А есть ли какие-то рычаги влияния у Москвы на них?

— Откровенно говоря, я не вижу реальных рычагов влияния. Но мы еще ничего не сказали о роли Китая, который может стать очень важным игроком. По некоторым сведениям, Китай установил достаточно лояльные отношения с «Талибаном», и можно надеяться, что талибы не захотят терять расположение Москвы и Пекина и возрождать в Афганистане новое средневековье, которое нам знакомо по действиям движения в пору его возникновения и становления.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram