В интервью «Ритму Евразии» доцент Казанского федерального университета эксперт Института исследований Центральной Азии Альберт Белоглазов комментирует текущие политические события в ЦА и создание платформы «США–Узбекистан–Афганистан–Пакистан».
Стратегия США в Центральной Азии на 2019-2025 гг.
– В Ташкенте в формате «Страны Центральной Азии – США» («C5+1») прошла встреча глав МИД стран региона и американских госчиновников. Год назад Узбекистан и США решили преобразовать ежегодные двусторонние консультации в «Диалог стратегического партнерства», что отвечало запросам США. С какими событиями и изменениями во внутренней и внешней политике США связан переход на целостный подход Вашингтона к Центрально-Азиатскому региону? Позиционирует ли это Штаты как регионального игрока в ЦА в долгосрочной перспективе?
– Формат «С5+1» возник еще при Бараке Обаме осенью 2015 г. Это было связано с необходимостью усиления политического влияния в регионе в условиях уменьшения военного присутствия. К декабрю 2014 г. из Афганистана были выведены коалиционные войска, костяк которых составляли американские военные. Также в 2014 г. была ликвидирована последняя база в постсоветской Центральной Азии – в киргизском аэропорту Манас. Кроме того, Соединенные Штаты хотели уменьшить влияние России и Китая на регион, возросшее в тот период.
С 2015 г. начал функционировать Евразийский экономический союз, в который из стран региона вошли Казахстан и Киргизия. В том же году Китай приступил к реализации в Центральной Азии проекта «Экономический пояс Шелкового пути» (ЭПШП) – сухопутной части глобальной стратегии «Один пояс, один путь». В мае 2015 г. были подписаны два соглашения о сопряжении ЭПШП с ЕАЭС и с казахстанской программой инфраструктурного развития «Нурлы жол».
Новый импульс формат «С5+1» получил при президенте Дональде Трампе. В феврале 2019 г. администрацией Трампа была принята «Стратегия Соединенных Штатов в Центральной Азии на 2019-2025 гг.», в которой конкретизирована миссия формата «С5+1», где прямым текстом заявлено: «Тесные отношения и сотрудничество со всеми пятью странами будут продвигать американские ценности и обеспечивать противовес влиянию региональных соседей». По сути это декларация продолжения «Новой большой игры» в Центральной Азии.
Текущий этап развития формата «С5+1» связан с окончательным уходом США из Афганистана и попыткой сохранить при этом политическое влияние в регионе. Особенно важно это для США в условиях активизации военно-политического сотрудничества России со странами Центральной Азии на фоне возрастающих угроз региональной безопасности. Еще одной задачей США является переселение из Афганистана в страны региона около 9 тыс. коллаборационистов.
Однако в совместном заявлении группы «С5+1» по итогам Международной конференции «Центральная и Южная Азия: региональные связи. Проблемы и возможности» нет никаких конкретных решений или обязательств этих стран. Из девяти пунктов заявления три посвящены Афганистану и участию республик Центральной Азии в сотрудничестве с ним, но все пункты декларативны и лишены конкретного содержания.
Безусловно, поддерживая формат «С5+1», Соединенные Штаты пытаются развернуть регион на юг, ослабив его связи на севере и востоке. Но особых успехов у них здесь не наблюдается.
– Министр обороны Пентагона Ллойд Остин встречался с министром иностранных дел Узбекистана А. Камиловым по вопросам двусторонней стратегической безопасности и ситуации в Центральной Азии. Альберт Владиславович, в контексте военно-политического диалога с Узбекистаном что есть в политическом кейсе Вашингтона, по вашей оценке?
– В тот же день в Вашингтон был приглашён министр иностранных дел Таджикистана С. Мухриддин, с которым Л. Остин тоже встречался, чтобы «подтвердить стратегическое партнерство в области безопасности между Соединенными Штатами и Таджикистаном и обсудить меняющуюся ситуацию в области безопасности в регионе Центральной Азии». При этом никаких договоров в Вашингтоне А. Камилов не подписывал, а в политике и дипломатии имеют значение документы, а не слова.
Военно-политический диалог США с Узбекистаном был реально успешным в 2001-2005 гг., когда на юге республики в городе Карши функционировала первая американская база в регионе Ханабад. Узбекистан был единственным государством в СНГ, в 2003 г. поддержавшим вторжение США в Ирак. Но после Андижанских событий мая 2005 г. отношения ухудшились, и база США была ликвидирована. В дальнейшем все обращения Вашингтона о реанимации Ханабада или размещения новой базы Ташкентом последовательно отвергались.
Кстати, такие предложения были и в последнее время: после решения Байдена о прекращении военного присутствия в Афганистане в Пентагоне рассматривали вариант вывода войск в соседние страны, в первую очередь в Узбекистан и Таджикистан. Но Таджикистан как член ОДКБ должен получить на это одобрение организации, что маловероятно. На Узбекистан возлагались определенные надежды, но Ташкент вновь отказал, сославшись на законодательство, запрещающее размещение иностранных войск на его территории.
При этом министр иностранных дел Абдулазиз Камилов, как приверженец многовекторной политики, проводит много встреч с участниками «Новой большой игры» в Центральной Азии. Так, после приезда из США 6 июля 2021 г. состоялась его встреча с генсеком ШОС, 16 июля он подписал с Сергеем Лавровым и тремя коллегами из региона «Совместное заявление по итогам четвертой встречи глав внешнеполитических ведомств Республики Казахстан, Кыргызской Республики, Российской Федерации, Республики Таджикистан, Туркменистана и Республики Узбекистан по ситуации в Исламской Республике Афганистан», а 17 июля провел переговоры с Верховным представителем ЕC по иностранным делам и политике безопасности Жозепом Борелем. И это говорит лишь об активной дипломатии Республики Узбекистан.
– Что вы думаете о политической конструкции Узбекистана, заточенной на сближение с Америкой? На встречах в Москве министр иностранных дел РУз заверяет, что Россия – их главный партнёр и союзник. Не станет же глава узбекского МИД отрицать, что США препятствуют вхождению РУз в ЕАЭС и что Вашингтон предупредил Ташкент о проблемах, если страна двинется в сторону Евразийского союза?
– США не являются главным экономическим партнером ни для одной из стран Центральной Азии. Пальму первенства здесь оспаривают Россия и Китай. При этом, конечно, США пытаются препятствовать вступлению как Узбекистана, так и Таджикистана в ЕАЭС. Но не стоит преувеличивать их влияние и всесилие.
Что касается Таджикистана, его острожная позиция по отношению к ЕАЭС зависит больше от сопротивления национальных элит, связанных с доходами от контрабанды и «серых схем» трансграничной торговли, чем от внешнего влияния.
А в случае с Узбекистаном движение в ЕАЭС уже началось, он получил официальный статус наблюдателя в Евразийском союзе. На мой взгляд, это первый шаг на пути к членству. Промежуточный этап понадобился в связи с двумя причинами: во-первых, там также наблюдается сопротивление части национальных элит, а во-вторых, в условиях пандемических ограничений неочевидны главные плюсы интеграции, в частности свободный выезд в Россию трудовых мигрантов.
Но экономические связи Узбекистана и России быстро развиваются. Так, товарооборот России за 2020 г. с региональными членами ЕАЭС снизился (с Казахстаном – на 2,84%, с Киргизией – на 9,14%, а с Узбекистаном вырос на 15,67%). Хотя при этом Узбекистан по-прежнему провозглашает многовекторную политику, в экономике это, прежде всего, российский и китайский векторы. Китай занимает первое место в товарообороте с ним, Россия – второе, а США даже не входят в первую десятку.
Платформа «США–Узбекистан–Афганистан–Пакистан»
– На полях состоявшейся в Ташкенте международной конференции «Центральная и Южная Азия: региональная взаимосвязанность. Вызовы и возможности» по инициативе представителей четырех стран создана консультационная платформа «США–Узбекистан–Афганистан–Пакистан». Среди участников значится политически «расчленённый» Афганистан. Россия к четвёрке не присоединилась. Аналитики критически оценивают возможности вновь созданной платформы в афганском вопросе. Но Вашингтону, как видим, понадобился данный формат с участием Афганистана и Пакистана.
– Действительн 16 июля с. г. в Ташкенте по инициативе США была провозглашена новая дипломатическая платформа с участием Афганистана, Пакистана и Узбекистана. Кто в ней будет от Афганистана? Прежде всего, представители президента Ашрафа Гани и председателя Высшего совета по национальному примирению Абдуллы Абдуллы. 25 июня оба приезжали в Вашингтон за помощью, состоялась встреча с президентом Д. Байденом, в ходе которой им и предложили, видимо, создание нового формата. Но пока в качестве его программы предлагается весьма расплывчатая формулировка: «стороны намерены сотрудничать в целях расширения торговли, построения транзитных связей, укрепления деловых связей». И потому единственное принятое решение – «встретиться в ближайшие месяцы, чтобы определить условия этого сотрудничества на основе взаимного консенсуса».
Зачем это нужно? Чтобы создать видимость политического процесса по Афганистану, с одной стороны, и увести процесс урегулирования афганской проблемы из орбиты России и Китая – с другой. Безусловно, России участие в таком формате не интересно, к тому же наше участие в нем и не предусматривалось. Есть гораздо более авторитетный формат «Расширенной большой тройки» по афганскому урегулированию: Россия, США, Китай, Пакистан, хотя и он мало что решает.
Что касается разрешения афганского вопроса путём переговоров, на мой взгляд, это возможно с помощью ШОС. Все соседи Афганистана, кроме Туркменистана, являются членами организации или, как Иран, наблюдателями, стремящимися стать членами. Афганистан также является наблюдателем в ШОС. У стран организации есть заинтересованность, авторитет и ресурсы для урегулирования афганского политического процесса, надо лишь проявить политическую волю и активность.
– Присутствие США в ЦА находит всестороннюю поддержку в регионе. Насколько Америка готова взять на себя ответственность за региональную безопасность? Или только Россия несёт ответственность за стабильность и безопасность стран Центральной Азии – регион, который является важной константой в российской политике?
– США не только не готовы, но и не желают взять на себя ответственность за безопасность постсоветских стран Центральной Азии, сделали многое, чтобы ее подорвать. Так, за время их присутствия в Афганистане наркотрафик по северному маршруту вырос более чем в 40 раз. А уходя из Афганистана, они оставляют оружие и военное снаряжение, которое достается радикальным исламистам. Так было при оставлении крупнейшей базы в Баграме в начале июля нынешнего года. Расчет у них явно на то, что волны нестабильности двинутся в зоны ответственности геополитических конкурентов – России, Китая, Ирана.
Совершенно другая позиция у России, для которой Центральная Азия – важнейший регион с точки зрения обеспечения собственной безопасности и с исторической ответственности. Со всеми государствам ЦА Москва наладила отношения стратегического партнерства, а с четырьмя из них – Казахстаном, Киргизией, Узбекистаном и Таджикистаном – имеет договоры о союзничестве. Кроме того, Россию связывает с ними общее членство в ЕАЭС, ОДКБ и ШОС.
В рамках последних двух интеграционных объединений, а также в формате двустороннего сотрудничества Россия ведет большую работу по обеспечению региональной безопасности. Укрепляются армии стран региона, поставляются техника и вооружения, подготавливаются кадры, проводятся учения. Большую роль играют 201-я российская военная база в Таджикистане (самая крупная из зарубежных баз России) и авиабаза Кант в Киргизии. Таким образом, в условиях обострения афганского фактора роль России в регионе неизбежно возрастает.
Правила комментирования
comments powered by Disqus