Советскому союзу потребовалось десять лет, чтобы осознать бесперспективность своей военной кампании в Афганистане. Соединённым Штатам для понимания того, что силы НАТО во главе с Вашингтоном проиграли войну в Афганистане, ушло почти в два раз больше, без малого двадцать лет. Закрепившееся за Афганистаном название «кладбище империй» полностью оправдывает себя на фоне текущего поспешного вывода войск США и её союзников из Исламской Республики Афганистан (ИРА), где ситуация в сфере безопасности развивается стремительно и имеет тенденцию к деградации.
Об этом сказал Eurasia Diary независимый эксперт (Ташкент, Узбекистан) Олег Голишников.
Вашингтону удалось добиться ограниченных целей в ИРА, но и это, в свете бесперспективности дальнейшего нахождения на афганской территории и очевидной усталости от войны, служит достаточным основанием для сворачивания американцами своей военной миссии в ИРА. Однако, уход США и натовских войск из Афганистана не означает полное дистанцирование Вашингтона от афганской проблематики. По крайне мере, политическое руководство США уже завило, что будет оказывать всемерную поддержку афганскому правительству. Американцы могут также влиять на ситуацию в ИРА через Турцию, которая изъявила желание охранять Кабульский аэропорт после вывода натовских войск.
У Анкары безусловно своя игра в Афганистане, но Турция остаётся ключевым союзником США по НАТО. Если Анкара сохранит своё присутствие в ИРА, то для Вашингтона американо-турецкая связка на афганском треке будет востребована. На обозримую перспективу американский фактор в ИРА скорее всего останется одним из определяющих, в том числе по геополитическим причинам – держать в напряжении Китай, Россию и Иран.
На этом фоне ухудшение военно-политической обстановки в ИРА в связи c активизацией вооружённых столкновений между Талибаном и правительственными войсками не может не вызывать озабоченность у соседей Афганистана, включая Узбекистан. Это требует от Ташкента постоянно держать руку на пульсе и корректировать свою политику на афганском направлении в зависимости от дальнейшего развития ситуации в ИРА.
Успехи Талибана
По сообщениям СМИ, в настоящее время в Афганистане талибы продолжают отбивать у правительственных сил территории, захватывая уезды один за другим. В большинстве случаев успехи талибов пока наблюдается только в сельской местности, тогда как крупные города пока остаются непреступными, хоть и подвергаются дерзким атакам и вылазкам со стороны талибов. Существенное продвижение талибов наблюдается и на севере ИРА – в приграничных с Центральной Азией (ЦА) территориях, где в основном проживает непуштунское население (местные таджики, узбеки, туркмены и др.). По информации Талибана, к настоящему времени практически все районы Афганистана, граничащие со странами ЦА, уже перешли под контроль талибов.
Бои на севере Афганистана уже приводят к бегству сотен представителей правительственных сил ИРА, вынуждая последних пересекать границы стран ЦА – Таджикистана, Узбекистана и Туркменистана. Для граничащих с Афганистаном стран ЦА ситуация на данный момент не критична, всех, кто с афганской территории незаконно пересекает границы, обычно возвращают обратно в Афганистан. Но угроза большого наплыва беженцев из-за ухудшения обстановки в ИРА, в том числе в страны ЦА, сохраняется. ООН бьёт тревогу, что текущая эскалация конфликта в ИРА становится причиной роста числа жертв среди гражданского населения, увеличения переселенцев как внутри страны, так и в соседние страны, предупреждая, что Афганистан движется к гуманитарной катастрофе.
На фоне обострения ситуации в ИРА плановые военные учения на территории Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана с участием российских военных специалистов выглядят по особому востребованными. Военные должны быть всегда готовыми отразить удар из вне, даже если вероятность его осуществления с территории Афганистана на сегодня крайне низка – талибы сосредоточены на внутриафганской повестке, а к заслугам Вашингтона можно отнести тот факт, что за время военной кампании НАТО в ИРА экстремистские и террористические организации, состоящие из выходцев стран ЦА и Северного Кавказа, заметно поредели. К тому же у всех центральноазиатских стран, граничащих с Афганистаном, имеется достаточно сил для отражения прямой военной угрозы на своих южных границах. При крайней необходимости страны ЦА могут воспользоваться возможностями России в регионе как по линии ОДКБ, так и по линии двусторонних соглашений. Москва уже дала понять, что готова оказать необходимое содействие.
Международное сообщество продолжает призывать все конфликтующие стороны к прекращению насилия, но переговорный процесс между талибами и представителями афганского правительства не выходит из тупика, стороны обвиняют друг друга в спекуляциях и срыве предыдущих договорённостей. Но и в рядах самого международного сообщества продолжается игра вокруг афганского вопроса.
Талибан снова в игре
Сегодня различного рода контакты с группировкой Талибан (точнее с различными его фракциями) поддерживают практически все сопредельные государства и ключевые внерегиональные игроки. Между отдельными странами разворачиваются настоящие игры наперегонки – кто больше внесёт свою лепту в мирное урегулирование в ИРА и, как следствие, кто больше покажет свою значимость в погоне за политическими очками. И никого не смущает, что талибы до сих пор остаются под международными санкциями на основе резолюций СБ ООН, все предпочитают действовать в духе классической реалистской парадигмы – собственные интересы превыше всего.
В последние годы представители политического офиса Талибан были частыми гостями в Анкаре, Ашхабаде, Исламабаде, Москве, Ташкенте, Тегеране, не говоря уже о вынужденной сделке американцев с Талибаном в Катаре в феврале 2020г. Даже Индия, чьи напряженные отношения с Пакистаном оказывают дестабилизирующее влияние на ситуацию в Афганистане, замечена в налаживании контактов с талибами. Особняком наверное держится только Душанбе, на неприятие талибов возможно влияет память о гражданской войне в Таджикистане, когда в рядах таджикской оппозиции воевало немало боевиков из Афганистана и Пакистана. Но в перспективе торгово-экономические интересы могут заставить Душанбе более прагматично подойти к необходимости налаживания контактов с талибами.
Следует подчеркнуть, что специфика контактов с талибами у всех своя, каждый руководствуется своими национальными интересами, но практически все резонно опасаются, что очередная дестабилизация военно-политической обстановки в Афганистане угрожает их безопасности. Особенно это актуально для граничащих с Афганистаном стран. Речь идёт не столько о прямой военной угрозе, как уже отмечалось, сколько об обострении и распространении взаимосвязанных угроз в лице религиозного экстремизма, наркотрафика и терроризма, прежде всего, за счёт активизации и усиления влияния различных террористических группировок, дислоцирующихся на афганской территории. То есть опасаются всё тех же «классических» угроз, источником которых Афганистан остаётся на протяжении многих лет. Только теперь размах может быть шире, особенно в случае большого наплыва афганских беженцев в сторону ЦА.
Многие наблюдатели отмечают (в том числе и в самом Афганистане), что за Талибаном стоят пакистанские спецслужбы. В этом есть определённая доля правды, даже в Вашингтоне не раз обвиняли своего союзника – Пакистан – в «двойных стандартах» в отношении талибов. Но сегодня под вывеской Талибана могут воевать самые разные группировки, у которых бывают несовпадающие или противоречащие интересы, поэтому влияние Исламабада на «Талибан» в экспертных и политических кругах нередко преувеличено и не всегда соответствует действительности. Степень автономии различных групп талибов от Пакистана нельзя недооценивать.
К тому же очередная дестабилизация Афганистана может привести к реактивизации пакистанских талибов, прежде всего, Техрик-е Талибан Пакистан, которые до недавнего времени были основной головной болью Исламабада. Их полное воскрешение явно не в интересах пакистанских властей. Чем меньше Исламабад будет вмешиваться во внутриафганские дела, тем больше вероятность, что это не ударит бумерангом по самому Пакистану. К тому же Исламабаду нужно всерьёз думать над тем как снизить рост антипакистанских настроений среди различных групп в политических элитах ИРА и афганского общества.
Эволюция в подходах Ташкента
Афганская проблематика всегда была в центре внимания узбекского политического руководства, а афганское урегулирование остаётся в числе ключевых внешнеполитических приоритетов Узбекистана. С самого начала обретения республикой независимости первый президент Узбекистана Ислам Каримов постоянно обращал внимание международного сообщества на ситуацию в Афганистане, с призывом принять необходимые меры по решению афганского вопроса. Главные мотивы Ташкента лежали, прежде всего, в плоскости безопасности и экономики.
В начале 90-х годов XX века развернувшаяся гражданская война в соседнем Таджикистане и деградация ситуации в Афганистане ставили узбекское политическое руководство в сложное положение – сохранялась угроза перетекания нестабильности на узбекскую территорию на фоне активировавшихся элементов экстремистских сил внутри самого Узбекистана, прежде всего, на территории Ферганской долины. В их числе: Исламское движение Узбекистана, Хизб ут-Тахрир и другие, выступавшие за создание на территории Узбекистана и других стран ЦА подобие «халифата».
Но если к середине 90-х годов ситуацию в Таджикистане удалось стабилизировать, в том числе с помощью Узбекистана, то в соседнем Афганистане ситуация только ухудшилась, к власти в Кабуле пришли талибы. А те экстремисты и террористы, которых узбекские власти не успели нейтрализовать внутри Узбекистана, перекочевали в Афганистан под крыло Талибана, где получили поддержку. Афганская территория по сути превратилась в пристанище для различных экстремистских и террористических группировок, а их связи с талибами не скрывались.
За Афганистаном прочно закрепилось репутация источника международных угроз. В этой связи, Ташкент вместе с Россией и другими игроками были вынуждены делать ставку на полевых командиров серверного Афганистана, объединившихся в «Северный альянс» и выступавших против талибов. Находившиеся под контролем «Северного альянса» территории, населённые преимущественно непуштунским населением, по сути служили «буферной зоной» для стран ЦА, в том числе для Узбекистана.
Параллельно в Ташкенте укреплялось убеждение, что стабильности в Афганистане не добиться без примирения всех противоборствующих сторон, включая талибов. В этом контексте Ташкент наращивал дипломатические усилия по решению «афганской» проблемы, кульминацией которых стало создание в 1997г. под эгидой ООН контактной группы «6+2», состоявшей из стран-соседей Афганистана плюс Россия и США. Главным итогом работы этой группы являлось подписание в июле 1999г. Ташкентской декларации, закреплявшей основополагающие принципы мирного разрешения конфликта в Афганистане.
Однако, начавшаяся в 2001 году военная компания США и её союзников в ИРА в «ответ» на теракты 9/11 кардинально изменили расклад сил в Афганистане. Власть талибов была свергнута, естественно на положения, отраженные в Ташкентской декларации от 1999г., уже практически никто не обращал внимания. На фоне действий НАТО во главе с США года и отступлением остатков талибов на юг Афганистана в 2000-х годах наблюдался последовательный распад «Северного альянса». Среди лидеров этнических групп в «Северном альянсе» усиливались распри, каждый из них видел возможность расширить свою сферу влияния на территориях, освобожденных от талибов, в том числе счет лоббирования себе ключевых постов в сформированном американцами афганском правительстве.
В то же время приход американцев и коалиционных войск на афганскую землю повысил значение Центральной Азии как одного из ключевых приоритетов Вашингтона на афганском направлении. И Узбекистану, как одному из активных участников в продвижении афганского урегулирования, отводилась особая роль, которая определилась его геостратегическим расположением и определённым влиянием на севере Афганистана. В 2001-2005гг. в Узбекистане находилась американская военная база К2. В рамках содействия войскам натовской коалиции в ИРА в 2001-2015гг. Узбекистан предоставлял для ВВС ФРГ опорный пункт в близи Термеза на границе с Афганистаном. Также можно отметить участие Узбекистана в Северной распределительной сети; содействии в перевозке гуманитарных грузов в ИРА. На дипломатическом поприще с 2008г. Ташкент стремился возобновить контактную группу «6+2» под брендом «6+3», которая включала бы также НАТО, но эта инициатива так и не реализовалась.
Политика Узбекистана на афганском направлении не ограничивалась только вопросами безопасности. Ещё с начала 90-х годов Узбекистан мечтал об открытии «южных ворот» – реализации транспортно-коммуникационных проектов, прежде всего, железнодорожного сообщения через Афганистан с дальнейшим выходом к Индийскому океану, что позволило бы Узбекистану существенно диверсифицировать свои торгово-экономические связи. При Каримове Узбекистан неоднократно предпринимал попытки по продвижению трансафганских железнодорожных коммуникаций.
Так, в 2003 г. по инициативе Ташкента между Узбекистаном, Ираном и Афганистаном было подписано соглашение о создании Международного трансафганского транспортного коридора и проект железной дороги «Хайратон–Мазари-Шариф–Герат» рассматривался как часть этого коридора на основе узбекско-афганского меморандума от 2008г. В 2010 году Узбекистан завершил строительство железнодорожной ветки от Хайратона до Мазари-Шарифа, но дальше этого реализация трансафганской железной дороги не сдвинулась и в первую очередь из-за сохранения сложной ситуации в области безопасности в Афганистане, особенно после вывода основного контингента НАТО с афганской территории в 2014г.
С приходом к власти в Узбекистане Шавката Мирзиёева в декабре 2016г., Ташкент сохранил преемственность узбекской политики в отношении Афганистана. Дополнительную динамику этой политике придавал общий курс президента Мирзиёева на развитие добрососедских отношений в регионе. Сегодня на афганском направлении Ташкент продолжает исходить из того, что у афганского конфликта нет военного решения, вовлечение всех конфликтующих сторон во внутриафганский переговорный процесс откроет путь к миру в Афганистане.
Узбекские власти поддерживают все международные форматы и площадки, инициированные ключевыми игроками и призванные содействовать афганскому урегулированию. А сам Узбекистан продолжает выступать в качестве одного из активных участников этого процесса, о чём свидетельствуют проведенная в Ташкенте конференция высокого уровня по Афганистану в марте 2018г., регулярные встречи узбекского истеблишмента с лидерами конфликтующих сторон; создание новых платформ (США-Узбекистан-Афганистан-Пакистан) по поддержке афганского мирного процесса.
Помимо наследия от предыдущего периода, в современной узбекской политике в отношении Афганистана появились два новых концептуальных нюанса. Во-первых, Афганистан уже рассматривается как неотъемлемая часть ЦА. Во-вторых, Ташкент предлагает рассматривать Афганистан не как источник угроз, а как дружественного соседа и источник возможностей. В обобщенном виде, речь идет о более широком вовлечении Афганистана, прежде всего, в торгово-экономические и транспортно-коммуникационные связи с Центральной Азией, а сам Афганистан, как было заявлено на состоявшейся в июле 2021г. Ташкентской конференции, представляет собой одно из «ключевых звеньев практической взаимосвязанности Центральной и Южной Азии». Тем самым продвигается тезис, что активизация экономического сотрудничества в этом направлении будет содействовать укреплению безопасности, в том числе в Афганистане.
В данном контексте сегодня в Узбекистане продолжается обсуждение двух основных проектов трансафганской железной дороги (ТЖД). Первый проект ТЖД «Мазари-Шариф–Герат» с дальнейшим выходом к иранским портам (условно иранское направление) и второй проект ТЖД «Мазари-Шариф–Кабул–Пешавар» с дальнейшим выходом к пакистанским портам (условно пакистанское направление).
По первому проекту между Узбекистаном и Афганистаном в 2017г. было подписано соглашение о строительстве железной дороги до Герата. Что касается проекта ТЖД с пакистанским направлением, то по нему в конце 2018г. сначала был подписан Протокол, предусматривающий создание совместной рабочей группы и финансового консорциума со стороны железнодорожных ведомств Узбекистана, России, Казахстана, Афганистана и Пакистана. В ноябре 2020г. в рамках мероприятий по реализации данного проекта ТЖД выпущено постановление Президента Узбекистана, а в феврале 2021г. Узбекистан, Афганистан и Пакистан приняли «дорожную карту» по его реализации. В настоящее время во всех официальных мероприятиях и выступлениях Ташкента на высшем уровне именно проект ТЖД с пакистанским направлением активно продвигается как ключевой проект («проект века»). При этом особо подчёркиваются различные преимущества данного проекта, в том числе его возможный экономический и политический эффект.
Очевидно, что на данный момент пакистанский компонент узбекской стратегии по развитию трансафганской железной дороги превалирует над её иранской составляющей. О причинах такой ситуации можно только гадать. Они могут быть политическими – курс Ташкента на улучшение отношений с Пакистаном и стремление Узбекистана использовать влияние Исламабада на ситуацию в ИРА. Возможно свою роль сыграло сохранение напряженных отношений между Вашингтоном и Ираном, особенно в свете оценки региональной обстановки после убийства в январе 2020г. иранского генерала Касема Сулеймани, что сделало иранское направление ТЖД более рискованным и менее перспективным.
Среди потенциальных экономических причин – возможно более высокая рентабельность проекта ТЖД до Пешавара либо Ташкент перестал видеть целесообразность ТЖД до Герата, ввиду наличия уже действующих транспортных коммуникаций в сторону иранских портов. Не исключен и вариант продолжающегося торга с внешними заинтересованными игроками и ситуация может измениться в зависимости от результата такого торга. В любом случае, какими бы не были реальные причины, для Узбекистана оба проекта ТЖД – как на иранском, так и на пакистанском направлениях – имеют важное значение, но пока приходится констатировать, что на данный момент Ташкентом приоритет отдаётся железнодорожному маршруту через Афганистан в сторону Пакистана и его портов.
«Проект века» Узбекистана
Узбекские власти стремятся подключить все заинтересованные стороны к реализации ТЖД до Пешавара и заручиться поддержкой ключевых игроков в этом вопросе. По сути, Ташкент предлагает формулу «win-win», где в выигрыше будут все, включая Афганистан. Инклюзивный характер подхода Узбекистана к ТЖД объясняется, во-первых, необходимостью привлечением ресурсов (прежде всего финансовых) для реализации проекта, во-вторых, стремлением минимизировать возможность превращения проекта в заложника геополитических игр.
В этих целях Ташкент, помимо других игроков, активно зондирует участие России и Евразийского экономического союза (ЕАЭС) в реализации ТЖД. И здесь нельзя не отметить два нюанса. С одной стороны, Москва заинтересована в сохранении доминирования «северной» ориентации торгово-экономических, энергетических и транспортно-логистических потоков стран Центральной Азии. С другой стороны, усиление конфронтации между РФ и Западом, ужесточение между ними санкционных баталий и растущие риски заставляют Москву пересматривать свои политические и торгово-экономические связи, наполняя их «незападным» содержанием.
В этом ключе декларируемый Россией поворот на Восток пока пробуксовывает и оборачивается для Москвы больше поворотом к Китаю. Поэтому для РФ участие в проекте ТЖД может разбавить засилье китайского фактора в её восточной политике «воротами» Южной Азии и открыть новые торгово-экономические возможности как для России, так и для ЕАЭС в целом. Тем самым Москва может получить куда более важный актив, который станет очередным шагом к формированию Большого Евразийского партнёрства, чем просто пытаться сохранить привязку ЦА к «северу».
В геополитической конфигурации сил вокруг этого проекта нужно учитывать и Индию. Вряд ли в Нью-Дели рады усилению позиций Исламабада в перетягивании железнодорожных грузов с севера через Афганистан к пакистанским портам и обратно, особенно в контексте укрепляющейся связки стратегических противников Индии – Пакистана и Китая. Применяя формулу «win-win», Ташкенту стоит задуматься о формах участия Индии в этом проекте, чтобы соблюсти баланс интересов Исламабада и Нью-Дели. Последнее также может отвечать интересам Москвы, в таком виде проект ТЖД при активном подключении РФ мог бы стать связующем звеном и фактором для институционализации отношений между ЕАЭС и Ассоциацией регионального сотрудничества Южной Азии (СААРК), куда входят и Пакистан и Индия.
Вообще в более широком концептуальном плане Ташкент мог бы предложить проект ТЖД под соусом сопряжения между ЕАЭС, ЭПШП и СААРК, что стало бы конвергенцией интересов ключевых игроков и интеграционных инициатив. Это может органично вписаться в рамки недавнего предложения Узбекистана об изучении и проработке вопроса по заключению многостороннего соглашения об экономическом сотрудничестве стран Центральной и Южной Азии.
Узбекистану, как и другим странам ЦА, «южные ворота» нужны как воздух. Но даже если опустить все сложности с привлечением внешнего финансирования, технической проработкой и геополитической мозаикой, базовым условием для реализации подобного рода проектов через афганскую территорию (будь то ТЖД, ТАПИ, CASA-1000 и др.) является мир и стабильность в ИРА. Без этого условия, странам ЦА будет сложно продвинуться в практической реализации вышеуказанных проектов ввиду высоких рисков. И пока не будет решен вопрос с безопасностью в Афганистане, любые крупные инфраструктурные проекты, пролегающие через афганскую территорию, рискуют быть отложенными на неопределённое время, как и энтузиазм мечты о «южных воротах» на афганском направлении.
Если реализация проекта ТЖД будет затягиваться по различным причинам, то Ташкенту следуют параллельно сосредоточиться на расширении действующих и продвижении новых транспортно-логистических проектов на юг через Туркменистан и Иран с выходом к портам последнего и вернуться к идее с ТЖД, когда для этого сформируются базовые условия. А для этого нужно будет продолжать активные усилия по мирному урегулированию и стабилизации Афганистана.
Вместо заключения или Талибан 2.0
Зонтичный характер Талибана и других группировок на фоне сохраняющихся межэтнических, межплеменных и межклановых распрей в Афганистане позволяет некоторым ключевым игрокам «ловить рыбу в мутной воде», исходя из своих интересов, в том числе в противостоянии со своими геополитическими конкурентами. И пока эти игроки не перестанут «заказывать музыку» у различных сил в ИРА, мир в Афганистане не наступит еще долго. Со стороны отдельных государств Талибан уже давно де-факто признан политической силой в Афганистане. Если в ближайшем времени талибы полностью захватят власть в ИРА, то странам придётся работать с тем что есть. И далеко не факт, что в Афганистане под вернувшимся эмиратским правлением («Талибан 2.0») появятся хоть какие-то надежды на стабильность, а афганский народ получит долгожданный мир.
Прагматизм в отношении талибов может и принесёт какие-то тактические дивиденды, но в стратегическом плане есть риск, что такой прагматизм обернётся непредсказуемыми последствиями, как для отдельных стран, так и для мирового сообщества в целом. В любом случае для светских стран ЦА недопущение проникновения радикальных и экстремистских идей с южного фланга будет оставаться приоритетной задачей на пути демократического развития. Но и без влияния из вне, нерешённость структурных проблем экономического развития, растущая демография и усиление религиозности населения практически во всех государствах центральноазиатского региона создают почву для распространения радикализма внутри самих стран ЦА. И это куда более серьёзная история, на которую нужно обратить особое внимание.
При самом пессимистичном сценарии развития ситуации в Афганистане Ташкенту вместе с другими игроками нельзя исключать возможность возрождения «Северного альянса», хотя в сегодняшних условиях это будет сделать не просто. Но вариант воссоздания подобия «буферной зоны» по периметру границ ЦА на севере Афганистана в целях купирования перетекания «классических» угроз с афганской территории нужно держать про запас. Как говорится, на всякий случай.
Правила комментирования
comments powered by Disqus