В Афганистане происходит то, чего боялись и что прогнозировали многие наблюдатели. Запрещенное в РФ движение «Талибан»*, не дожидаясь ухода войск НАТО, перешло в наступление. Или талибам не хватило терпения, или это ход на переговорах, или, что наименее вероятно, свидетельство раскола в рядах радикалов.
В воскресенье вечером пресс-секретарь движения, Забихулла Муджахид сообщил в своем твиттере о захвате города Талукана. Это центр провинции Тахар, стратегически важной, примыкающей к знаменитому Панджшерскому ущелью, арене боев времен советского вторжения. Более того, Забихулла Муджахид настаивает, что талибы заняли еще одну северную провинцию, Сари-Пуль. Власти это не подтверждают. Остается надежда, что талибы свои успехи преувеличивают, а правительство и гуманитарные организации преувеличивают сообщения об их зверствах.
Если последнее не так, картина получается печальная. Поступающие новости с оставленных правительственными войсками территорий заставляют вспомнить о девяностых годах, когда талибы сооружали на футбольных стадионах виселицы и делились с журналистами рассказами о дискуссии богословов движения, спорящих, что делать с гомосексуалистами – сбрасывать с крыш высоких домов или закапывать живьем.
О начале жестоких боев в почти половине провинций Афганистана СМИ стали трубить с четверга. Самым громким, и, главное, признанным официальными властями страны успехом талибов за несколько дней стал захват провинции Нимруз. Ее столица, Зарандж, была взята в ночь с четверга на пятницу. Правительственные войска сдали город, по-видимому, без особого сопротивления. Напрашивается вывод, что свою роль, как это не раз бывало в истории Афганистана, сыграл этнический фактор. В Нимрузе большинство и населения, и личного состава дислоцированных там правительственных войск – пуштуны. Они же составляют ядро Талибана.
Движение всегда делало ставку на радикальный пуштунский национализм. А в этом году талибы только и говорят о том, что они – сила целиком внутриафганская, и, ни в коем случае, не поборники идеи всемирного джихада. Конечно, нужно сделать поправку на их слушателей: иностранных дипломатов и журналистов, которые желают слышать, что к власти в Афганистане не рвется враг с глобальными амбициями. Тем не менее, вся история Талибана убеждает, что неписанный кодекс «пуштунвали», регламентирующий образ жизни пуштунских племен, составляющих, кстати, до 30% населения страны, значит для, по крайней мере, рядовых членов движения много больше, чем шариат. Можно предположить, что именно ставкой на, так сказать, традиционные ценности, объясняются его нынешние сравнительно легкие победы в населенных пуштунами регионах.
Труднее для талибов складывается положение в двух других провинциях, которые они атаковали – в Кундузе и Джаузджане. Первая населена преимущественно таджиками. А Джаузджан с девяностых годов и даже раньше – вотчина непререкаемого лидера этнических узбеков страны, Абдул Рашида Дустума. Он – одна из самых ненавистных фигур для талибов, важная опора президента страны Ашрафа Гани и вообще легендарная личность в истории Афганистана. В бесконечной местной гражданской войне он несколько раз менял сторону, за которую воевал, всегда оставаясь верным одной цели – сохранению своего узбекского квазигосударства, чьим ядром и был и есть Джаузджан.
Самый известный его переход был в далеком 1992 году. Тогда, поругавшись с Мохаммадом Наджибуллой, оставшимся, после распада СССР, без поддержки Москвы, Дустум по существу сыграл решающую роль в смене власти в Кабуле. Повторение того опыта Гани пока, очевидно, не грозит. Дустум не собирается его бросать. Напротив, он всячески помогает властям и, более того, требует от правительства решительных действий, в числе которых – введение военного положения по всей стране.
В воскресенье Дустум провел в Кабуле переговоры о совместных действиях с другой знаковой фигурой гражданской войны – Мухаммадом Каримом Халили, лидером хазарейцев. У этой нации есть все основания опасаться прихода талибов. Не суть важно, за что те люто ненавидят хазарейцев: за их религию ли (они – шииты, в отличие от пуштунов-суннитов), за монголоидную расу ли, за связь с Ираном или за то, что исторически этот народ был парией афганского общества. Важно, что прошлый раз, когда Талибан захватил Кабул, в итоге обернулся для них настоящим геноцидом. Тысячи хазарейцев были зверски убиты. Увы, пока мало оснований считать, что, в случае падения Кабула сейчас, все будет как-то иначе.
Талибы настаивают, что обе провинции находятся под их контролем. Министерство обороны Афганистана это отрицает, однако признает, что и в Джаузджане, и в Кундузе все выходные продолжались боевые действия. Сообщается даже, что, стремясь отбить свою столицу Шибирган, Дустум бросил на передовую личную охрану.
Атакуют талибов и американцы, правда, только с воздуха. Но и это уже немало, учитывая, что 31 августа им предстоит покинуть страну. Понятно, что сами по себе американские авиаудары, какими бы мощными они ни были, к разгрому талибов не приведут, но наступление движения, конечно, затруднят.
Затруднены и переговоры по мирному урегулированию. А ведь их очередной раунд, с участием разных стран и сторон афганского конфликта, предстоит скоро. К примеру, 11 августа в столице Катара, Дохе, американцы будут вести переговоры с Россией, Пакистаном и Китаем. Все три страны, как ожидают в Вашингтоне, должны сыграть важную стабилизирующую роль в ситуации, которая сложится в Афганистане в сентябре. Пакистану вообще порой приписывают роль кукловода, стоящего за спиной Талибана. Лидеров движения это очень раздражает, о чем они и напомнили в конце недели. Талибы закрыли переход Спин-Болдак на границе с Пакистаном. Они требуют, чтобы пакистанские власти смягчили или отменили визовые требования к афганским водителям, ведущим фуры к портам страны. А доходы от афганского транзита – важная статья пакистанской экономики.
Возможно, этим, как и своим наступлением, талибы стремятся психологически воздействовать и на Запад. Ведь и американцы, и ЕС, и ООН за минувшие дни дали им ясно понять, что захват Кабула и отказ делится властью мировое сообщество не одобрит и получившийся таким образом режим не признает. Значит, логичнее не захватывать страну, тем паче раньше времени, а всего лишь выбить у Вашингтона на переговорах в Катаре, допустим, больше мест в гипотетическом новом афганском коалиционном правительстве.
Хуже, если талибы решили, что им больше сам черт не брат. В их некоторое оправдание можно сказать, что в сложившейся ситуации нетрудно получить головокружение от успехов. Раз американцы уходят, стало быть, афганцы второй раз за полвека выиграли войну у сверхдержавы. Теперь Гани остается один, он явно слаб. У противников нынешнего кабульского правительства, опьяненных ощущением скорой окончательной победы, появляется великий соблазн его свергнуть как можно скорее, поставив Запад перед свершившимся фактом.
Конечно, противникам Талибана хочется рассчитывать на третий вариант: что в движении есть раскол, а нынешнее наступление – лишь выходка «ястребов», которых более умеренные лидеры движения вот-вот призовут к порядку. Теоретически так может быть. Все-таки есть катарский политический офис движения, есть вполне миролюбивые речи его лидеров, кажется, больше заинтересованных в инвестициях, чем во власти любой ценой. Однако о процессах, происходящих внутри Талибана, увы, вряд ли много известно даже разведкам самых влиятельных в мире стран. В любом случае момента истины надо ждать скоро. Несмотря на развитие ситуации в Афганистане и полное отсутствие ясности о том, что будет с гуманитарными организациями и теми афганцами, кто сотрудничал с НАТО, американские войска оттуда уходят, как и намечено, к сентябрю.
.
Правила комментирования
comments powered by Disqus