Всю неделю в информпространстве обсуждают мероприятия, которые проходят по линии Шанхайской организации сотрудничества в Душанбе. Кто прибыл очно, кто не поехал и почему – строятся многочисленные теории. Однако не менее важно понять возможности шанхайского формата в новых афганских реалиях. ШОС по сей день остается уникальной площадкой, членами которой являются государства Центральной Азии, Китай и Россия, Пакистан – страны, которым по причине географии, региональной связанности и т.п., сейчас больше всего небезразличны происходящие в Афганистане процессы.

Есть ли у ШОС шанс «возродиться», противостоя новым региональным рискам, или страны-участницы вновь оставят «шанхайский формат» формальной площадкой – рассказал профессор школы востоковедения НИУ ВШЭ, и.о. директора Института Дальнего Востока РАН Алексея Маслова.

Источник: Станет ли ШОС «единым фронтом» в новой афганской реальности?

– Если говорить об основных и, главное, реальных задачах для Шанхайской организации сотрудничества на фоне ситуации в Афганистане – то это… 

– Одна из важнейших задач ШОС изначально – борьба с т.н. «тремя злами» (терроризм, сепаратизм и экстремизм). ШОС отвечает и за нетрадиционные угрозы безопасности, такие, как наркотрафик. Организация была и по сей день заинтересована в прекращении наркотрафика входящего и исходящего с территории Афганистана, в том числе, и против использования в Афганистане прекурсоров, которые используются для изготовления наркотиков и поступают извне.

Почему это так опасно? Не только с точки зрения самого вреда наркотиков. Афганистан сейчас в промышленном отношении – крайне бедная страна, продажа наркотиков являетсяспособом наполнения бюджета. Если ничего другого, кроме наркотрафика, Афганистану не дать– не предоставить гуманитарной помощи и не помочь с промышленностью – то наркотический беспредел будет продолжаться. Так когда-то было Колумбии, Мьянме и т.д. 

Другая задача ШОС – вовлечь Афганистан в международные проекты. Активность важна и в трансграничной торговле, поставках грузов из Афганистана и в Афганистан, a страна сейчаскрайне нуждается сейчас в качественных продуктах питания. 

Важно оказание гуманитарной помощи и с точки зрения современного образования. Здесь будут строить, как минимум, те же железные дороги, которые кто-то должен обслуживать,нужна подготовка и переподготовка кадров. Другой вопрос, насколько новое талибское* руководство открыто для таких предложений. 

Война – одно дело, другое – управлять страной, общаться на уровне министров иностранных дел. В этой области нужен опыт переговоров. В позиции, в которой сейчас существует Афганистан, некоторые государства боялись показать свою неопытность, замыкались и изолировались. В этом случае страна становится таким «прокси» для кого-то из внешних сил.

При таком раскладе Афганистан вернется к положению, в котором был после британскойоккупации и колонизации – это будет агрессивная страна, где единственным способом удержаться у власти будет закручивание гаек и раскрутка фундаментализма. 

Так что для ШОС сейчас важно постепенно, с очень большим количеством опытных переговорщиков, втягивать Афганистан в конструктивные переговоры.

– У стран ШОС разные позиции по «новому» Афганистану. Есть позиция Таджикистана, мы понимаем, она завязана на поддержке этнически близкого населения Афганистана, есть позиция Пакистана, которого сегодня иногда называют интересантом афганского сценария, есть позиция Россия, которая настаивает на одном – безопасность и минимизация рисков безопасности для региона. Нужна ли вообще консолидирующая позиция для ШОС?  Или страны могут выступать с позиций разных интересов, но договорятся по «красным линиям»?

– Второй вариант – единственный возможный, потому что сегодня мы имеем «очень разный» ШОС. 

Долгое время расширение формата ШОС сдерживалось, было всего 6 стран-членов (Казахстан, Кыргызстан, Китай, Россия, Таджикистан и Узбекистан).

Индия и Пакистан – страны, у которых очень серьезные противоречия между собой присоединились к ШОС в 2017 году, казалось бы, какая после этого у организации может быть «единая» позиция…

Оказалось, что расширение может привести к взаимной блокировке странами друг друга. Пока у ШОС есть очень важная составляющая – это, так называемый, Шанхайский дух, который не является абстракцией. Шанхайский дух – это готовность обсуждать и, самое главное, консенсусным образом принимать какие-то решения. 

Сегодня ШОС будет договариваться по позиции «зеленых и красных линий». Так, у организации общее понимание по поддержанию стабильности в огромном регионе, по борьбе с экстремизмом, сепаратизмом и терроризмом. 

Как только, например, речь заходит об экономическом взаимодействии – внутри ШОС начинаются большие проблемы. Всегда вопрос, кто и кому дает кредиты, кто и как их отдает. 

Я напомню, в ШОС нет своего банка, как у БРИКС, например. То есть кредитоваться в ШОС нельзя, приходится это делать в любой стране в рамках ШОС. И зеленая линия, по которой удалось договориться – это создание широких экономических коридоров, где, например, страны представляют преференции друг другу. Здесь опять противоречия, потому что ШОС накладывается территориально на китайский проект ОПОП, где свои льготы участникам, и на российский – ЕАЭС (Евразийский экономический союз). 

Поэтому ШОС надо договариваться в формате – «чего нельзя».  Нельзя распространять любые фундаменталистские идеи или позволять инфильтрацию террористов. 

– По поводу рисков проникновения радикалов в страны ШОС есть актуальный вопрос. В рамках организации может быть принято общее решение по принятию афганских беженцев?

– ШОС не может приказать: принимать или не принимать беженцев, в отличие от Европейского союза, где есть квоты на беженцев, и они распределяются в зависимости от экономического развития страны. Но Шанхайская организация сотрудничества может выразить позицию, что делать с этими беженцами. Потому что, как мы знаем, афганские беженцы достаточно активны, например, сейчас на территории Германии, Ирана и т.д. 

Беженцы – это проблема и страны донора. Вопрос покидающей страну рабочей силы касается количества рабочих мест и часто ведет к дестабилизации социальной ситуации внутри государства. Как раз ШОС может принимать решения или декларации по поводу того, что делать с беженцами. Самый простой способ и, наверное, самый эффективный и безопасных – это оказание гуманитарной помощи внутри Афганистана. 

От стабильности внутри Афганистана зависят и возможные риски для стран-членов ШОС. 

– Когда стало известно, что лидеры России, Китая и Индии не посетят саммит в Душанбе в очном формате, то пошли теории о деприоритезации мероприятия, что общей позиции по Афганистану нет – поэтому формат ШОС и «тормозится». Вы согласны с этим?

– Не совсем так. Бывают и исторические случайности, мы не должны исключать этот момент. С другой стороны, конечно, ШОС сейчас оказывается в конкурентной среде, мы уже сказали, что на евразийском пространстве есть ОПОП, ОДКБ, Евразийский проект, различные азиатские организации. Сейчас самое главное для ШОС – приобрести новую идентичность.  

Идентичность – это идея, ради чего существует организация. Если ШОС в ближайшие два-три года не сформулирует свое единое или относительно общее глобальное видение – к какому глобальному миру стремятся страны, не покажет, какими методами будем этого достигать… Тогда да, ШОС растает. 

Посмотрите Московскую декларацию Совета глав государств-членов Шанхайской организации сотрудничества, другие документы – они правильные, можно подписаться просто под каждым словом. Вопрос в том, что после декларации ничего не делается, потому что у ШОС нет механизмов на выполнение своих же решений. Если ШОС планирует оставаться актуальной, то ей придется пройти через определенную модернизацию. 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram