Как известно, катализатором массовых беспорядков и острого политического кризиса в Республике Казахстан, преодоление которого оказалось невозможным без вовлечения миротворческих сил ОДКБ, стало повышение цен на сжиженный автомобильный газ. Наряду с растущим «трубопроводным» экспортом в Китай, аналогичная тенденция применительно к сжиженному газу наблюдается в последние 3-4 года. Не вмешиваясь в ситуацию, более чем опасную для внутриполитической стабильности, власти страны (и это в лучшем случае) ничем не ограничивали интересы зарубежных партнёров, владеющих основными мощностями казахстанской газодобычи, переработки и транспортировки.

Нефтегазовая отрасль формирует направления экономического сотрудничества и обуславливает устойчивые тенденции во внешнеэкономической политике Казахстана: устойчивые связи по экспорту энергоресурсов, подкреплённые транспортно-транзитной инфраструктурой, и зависимость по инвестициям и импорту, обеспечивающую технологическое развитие отрасли (1).  Дефицит сжиженного углеводородного газа (СУГ) в Казахстане возник не в «одночасье», будучи обусловлен не только высокой долей газоэкспорта в КНР в совокупной газодобыче, но также и высокими объемами экспорта – почти в 20 стран – сжиженного газа. Регулирующие органы и газовый бизнес, тесно связанные с известным олигархическим кланом (достаточно упомянуть Тимура Кулибаева), не обращали внимания на симптомы дефицита этого продукта на внутреннем рынке, проявившиеся ещё в 2019-2020 годах. Возможно (и это следует из «ранних» – ещё до отставки правительства – заявлений министра энергетики), что взвинчиванием цен для местных потребителей вопрос можно будет закрыть. Но не случилось…

По данным национальной и международной торговой статистики, Казахстан увеличил фактический экспорт СУГ за 11 месяцев 2021 года не менее чем на 7%, превысив 1,2 млн. тонн. Доля же экспорта СУГ в объеме его среднегодового производства почти достигла 20% к 2021 году. Соответственно, поставки на внутренний рынок только за 2020 – первое полугодие 2021 гг. сократились, как минимум, на 10%.

За 8 месяцев 2021 г. экспортные поставки СУГ из Казахстана составили:

– на Украину – 281 тыс. т,

– в Таджикистан – 260 тыс. т,

– в Турцию – 206 тыс. т,

– в Алжир и Тунис – 196 тыс. т,

– в Россию – 74 тыс.,

– в Китай – 62 тыс. т,

– в Кыргызстан – 37 тыс. т,

– в Афганистан – 30,8 тыс. т,

– в другие страны – 31 тыс. т.

К концу ноября 2021 г. эти показатели увеличились на 5-8%.

По экспертным оценкам «Refinitiv» и «Bloomberg» (2021 г.), для казахстанских газопроизводителей экспорт СУГ несопоставимо выгоднее поставок на внутренний рынок (аналогичная ситуация с выгодностью экспорта газового сырья). Если на внутреннем рынке 2019-2021 гг. производители сбывали СУГ по цене 105-130 долл. за тонну, то экспортные цены, вслед за мировыми, возросли за последние 4,5 года с 210 до 340-350 долл. за тонну. Как минимум, рост мировых цен на СУГ продолжится до апреля-мая 2022 года. Обращает на себя внимание и выход со второй половины 2010-х годов Украины на роль ведущего импортёра сжиженного газа из Казахстана. Фактически казахстанский СУГ в возрастающей степени восполнял падение украинского импорта трубопроводного газа из России. Такая тенденция  вполне вписывается в активное развитие экономических взаимоотношений обеих стран и вполне коррелируется с отказом Нур-Султана признавать российский статус Крыма.

Впрочем, более выгодные мировые цены на сжиженный газ – не единственный фактор острого топливного дефицита на внутреннем рынке, отражающегося в ценниках на заправках. По данным аналитической службы Reuters (15 декабря 2021 г.), кризисная ситуация с СУГ в стране развивалась ещё и потому, что преобладающая часть этих мощностей (и, соответственно, производимой на них продукции) принадлежит иностранным акционерам или ими контролируется. Так, крупнейший в стране производитель СУГ – де-факто американский «Тенгизшевройл», принадлежащий американским компаниям Chevron (50%), ExxonMobil (25%), условно российскому Лукойлу (5%) и казахстанскому «Казмунайгазу» (20%), направляет топливо, производимое из прикаспийского сырья, на экспорт через международного трейдера «Vitol». Другое крупное производство СУГ осуществляется с начала 2000-х годов по давальческой схеме («толлинг») из казахстанского сырья с Карачаганакской скважины на Оренбургском газоперерабатывающем заводе в рамках совместного предприятия «Газпрома» и «Казмунайгаза». Объем этой продукции более чем на 80% вывозится за пределы России и Казахстана благодаря долгосрочным (в основном) контрактам.

При том, что российская экспортная цена в 2016-2020 гг. для стран СНГ (и Грузии) снизилась со 153,6 до 136,7 долл. за 1 тыс. кубометров. В течение первых трёх кварталов 2021 г. поставки несколько увеличились, составив около 3,5 млрд. кубометров, при цене, возросшей до 150 доллар. Вероятно, это ограничило в 2021 г. году поставки российского газа в Казахстан, но его резервы вполне можно было создать в предыдущие годы (прежде всего, по причине сравнительно низких цен в 2017-2020 гг.).

Сбалансировать усиливающийся перекос газодобычи и газосжижения Казахстана в сторону экспорта могла бы комплексная государственная стратегия по стимулированию внутреннего обеспечения собственным газом и продуктами его переработки. Однако выработка такого документа и его реализация наверняка потребовали бы пересмотра условий долгосрочных экспортных контрактов с Китаем, и скорее всего – в сочетании с временным увеличением импорта трубопроводного и сжиженного «голубого топлива» из России, Узбекистана и/или Туркменистана.

* * *

8января Министерство энергетики Казахстана сообщило о постепенном возобновлении в регионах и городах Казахстана нарушенной массовыми беспорядками работы автозаправочных станций. Стабилизированы поставки горюче-смазочных материалов и сжиженного газа, используемого для заправки автомобилей. Нефтеперерабатывающие заводы в Казахстане работают в штатном режиме, заявляет пресс-служба министерства энергетики страны. Агентством по защите и развитию конкуренции начато расследование в отношении 180 розничных продавцов сжиженного газа, подозреваемых в необоснованном завышении цен. В частности, речь идёт о компаниях АО «КазМунаГаз», АО «Казгермунай», «CNPC-Актобемунайгаз», «Казахойл».

6 января правительство республики сроком на шесть месяцев установило предельные цены на розничную реализацию топлива для заправки автотранспорта на АЗС. Меры по стабилизации социально-экономической ситуации приняты в соответствии с поручениями главы государства. Так, предельная цена в Мангистауской области, где начались протесты, составит 50 тенге (0,11 доллара) за литр, в Алма-Ате – 65 тенге (0,15 доллара), в столице Нур-Султане – 70 тенге (0,16 доллара). Полный переход на реализацию СУГ посредством электронных торгов перенесён на год.

В то же время очевидно, что речь идёт о предпринимаемых в «пожарном» порядке сугубо временных мерах, способным разве что отсрочить, но никак не отменить кризисные явления на топливном рынке. Едва ли надежды на «невидимую руку рынка» и на инвесторов, которые, получив, наконец, достаточно денег, ринутся ремонтировать устаревшие заводы и строить новые, соответствуют более приземлённой реальности. Доминирование сырьевого сектора в экономике республики (горнодобывающая отрасль, нефтегазовый и энергетический комплекс, сельское хозяйство), 33% в 2000 г. и 36,2% в 2020 г., свидетельствует о низкой эффективности реализации многочисленных программ индустриализации и развития конкурентоспособности национальной экономики (2). Можно предположить, что миротворческая операция ОДКБ в Республике Казахстан будет сопровождаться интенсификацией двустороннего торгово-экономического сотрудничества на взаимовыгодной основе, причём отнюдь не только в топливно-энергетической сфере. По данным Евразийского банка развития (ЕАБР), в Казахстане действует более семи тысяч совместных предприятий. Торговый оборот между двумя странами в 2021 году превысил 20 млрд. долл. Помимо арендуемого Россией космодрома «Байконур», на полигоне Сары-Шаган находятся мишени для ракет, запускаемых в рамках учений противовоздушной и противоракетной обороны с полигона Капустин Яр в Астраханской области. Через Республику Казахстан проходят ключевые коммуникационные пути, связывающие Россию и Центральную Азию. «…Если на месте Казахстана будет дикое поле, то мы лишимся выхода к остальным среднеазиатским партнерам, потеряем огромные транзитные мощности и создадим массу проблем для себя в области безопасности», – предупреждает заведующий отделом Казахстана и Средней Азии Института СНГ Андрей Грозин. Не следует забывать и о том, что Росатом владеет долями в местных предприятиях по добыче урана, среди которых рудники Анкал, Южный Инкал, Каратау, Акбастау, Заречное и Хорасан.

Наличие в республике биолабораторий Пентагона, в сочетании с предполагаемыми базами тер рористов в горах около Алма-Аты, представляют собой потенциальную «гремучую смесь», порождённую многолетней политикой многовекторности и уже давшей в начале 2022 года «взрывной» результат. Президент Токаев упоминал о напавших на республику иностранных боевиках, однако в этом случае, мягко говоря, возникают вопросы о работе служб безопасности, и прежде всего – Комитета Национальной Безопасности. Возможно, смещение с должности и арест по подозрению в государственной измене его теперь уже бывшего руководителя Карима Масимова позволит получить ответы на многие вопросы…

Остаётся надеяться, что новое качество российско-казахстанского взаимодействия будет предполагать более тесную увязку аспектов экономики и безопасности на долгосрочную перспективу.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram