Почему в органах власти Казахстана крайне мало неказахов
Случившиеся недавно избрание Ольги Перепечиной вице-спикером сената и назначение Романа Василенко вице-министром иностранных дел вызвали ропот в определённой части нашего общества: дескать, неужели не нашлось достойных казахов, которые могли бы занять эти должности? А кое-кто даже увидел в столь «возмутительных», на их взгляд, кадровых решениях «руку Кремля» и признаки якобы усиливающегося российского влияния.
Очевидный перекос
Между тем, речь идёт не о первых руководителях, а об их заместителях, причём без приставки «первый». К тому же в высших эшелонах казахстанской власти неказахов настолько мало, что подобные назначения вроде бы не должны вызывать подобной реакции. Напротив, скорее, представители этнических меньшинств имеют все основания жаловаться на крайне низкую степень своей вовлечённости в систему государственного управления. Но они если и поднимают эту тему, то крайне редко, поскольку за тридцать лет суверенного существования Казахстана как бы уже смирились с таким положением дел. Хотя налицо очевидный перекос, особенно в органах исполнительной власти (в парламенте и местных маслихатах он выражен не столь явно).
Посмотрите: премьер-министр, трое из четырех вице-премьеров, 15 из 16 министров, председатели всех шести агентств, руководитель АП, госсекретарь, главы всех 17 регионов – казахи. В процентном отношении (95%) это намного больше, чем доля «титульного» этноса (70%) в общей численности населения страны. Иначе говоря, неказахи, составляющие в сумме 30% жителей Казахстана, имеют лишь минимальное представительство (5%) среди первых лиц центральных государственных органов и среди глав регионов. На уровне их заместителей этот процент, возможно, чуть выше, но ненамного.
Теперь о том, как выглядит расклад на местах. Оставим в стороне территории с преобладанием казахского населения (там «нетитульных» во власти раз-два и обчёлся) и возьмём для анализа те регионы, в которых его доля составляет менее половины. Например, Северо-Казахстанскую область. Вот как выглядит ее этнический состав (по состоянию на 2019 год): казахи – 35,1 процента, славяне – 54,6, остальные – 10,3 процента. Но при этом аким области и все пять его заместителей являются казахами. Среди первых руководителей 13 районов (в семи из них доля «титульного» этноса колеблется в пределах 25-40 процентов) и города Петропавловска есть лишь один «инородец».
Похожая картина и в Костанайской области, население которой на 40,8 процента состоит из казахов, на 50,7 процента – из славян, на 3,1 процента – из немцев и т.д. Отличие только в том, что один из пяти заместителей главы региона носит украинскую фамилию. А на уровне районов и городов всё то же самое: в 19 из 20 таких административно-территориальных образований должность акима занимают «титульные», хотя более чем в половине из них казахи составляют численное меньшинство.
Можно если не оправдать, то как-то объяснить крайне низкий процент представителей других национальностей в центральных органах власти. Но почему их так мало в районном звене? Они сами не горят желанием идти на государственную службу, занимать руководящие должности, или же им просто не дают ходу, считая, что они менее достойны, чем те, кто принадлежит к государствообразующему этносу?
Казахские «акимы» в России
Стоит кому-то затронуть эту тему – и сразу в ответ от оппонентов звучат ссылки на соседнюю Россию: дескать, там во властных структурах тоже очень мало представителей этнических меньшинств, а наших «қандас» (сородичей) и вовсе не жалуют. Но люди, говорящие такое, либо не знают реальную ситуацию, либо намеренно лгут. На самом деле в РФ поддерживается определённый баланс.
Например, в Астраханской области насчитывается 11 районов. Двумя из них, Володарским и Красноярским, где доля казахов составляет соответственно две трети и немногим меньше половины, руководят наши соплеменники. Главой еще одного, Приволжского, где вторым по численности этносом после русского является татарский, до недавнего времени был представитель этого народа, которого лишили должности из-за коррупционного правонарушения (сейчас в этом кресле сидит временно исполняющий обязанности). Согласитесь, такое распределение руководящих постов на районном уровне выглядит куда более адекватным, чем в казахстанских регионах. Кстати, этнический состав населения Астраханской области выглядит так: русские – 67,6,7%, казахи – 16,3%, татары – 8,8,3%, остальные – 7,3%.
Правда, там районных глав не назначают, как у нас, а выбирают. Скажем, в Володарском районе выборы состоялись в сентябре 2020-го: 36-летний Хамза Исмуханов выиграл у другого казаха Батыршина Миндиева, занимавшего этот пост на протяжении пятнадцати лет. Об Исмуханове известно то, что он выдвигался от партии «Справедливая Россия», является учредителем общественной организации «Казахи Астраханской области». Как сообщает портал «Астраханские новости», в 2011-м в правоохранительные органы поступило заявление, авторы которого обвиняли его в разжигании межнациональной розни.
Кроме того, издание, разместив фотографию главы района на фоне большого логотипа Центризбиркома Казахстана, дало к ней такую подпись: «Складывается впечатление, что российский гражданин Исмуханов неровно дышит к соседнему государству». Впрочем, выдвинувшая его «Справедливая Россия» перед прошлогодними выборами в Госдуму объединилась с партиями «Патриоты России» и «За правду», тяготеющими к идеологии русского национализма. Так что Исмуханову, похоже, придется как-то определяться.
Тогда же, осенью 2020-го, главой Красноярского района был избран Руслан Бисенов, выдвиженец «Единой России», который победил пятерых соперников с русскими фамилиями. Причём процент проголосовавших за него оказался выше, чем доля казахского населения в районе. Предшественником Бисенова на этом посту был другой казах Нургали Байтемиров, которого в начале того же года арестовали, а затем осудили на год за незаконную передачу муниципального жилья своей знакомой.
Наримановским районом, где казахи составляют около четверти населения, с 2009-го по 2016-й тоже руководил наш сородич – Нурлан Кандыков, лидер областной общественной организации казахской культуры «Жолдастық» (кстати, полтора года назад во время пика пандемии она организовала гуманитарную помощь Атырауской области). Но потом он стал депутатом областной Думы, а в 2019-м за халатность, допущенную на предыдущей должности, был осужден на год колонии.
Или взять Омскую область. Любинским районом, где казахи составляют три процента населения (в целом по области – около пяти процентов), уже более десяти лет руководит Абай Ракимжанов. Кормиловским районом до 2019-го «командовал» Амангельды Мендубаев, которого затем назначили главой администрации Центрального округа города Омска.
Как видим, наших «қандас», живущих в России, должностями явно не обделяют. Есть они и среди руководителей министерств субъектов РФ: например, в Оренбургской области, где их относительно немного (6 процентов от общей численности населения), казахи занимают должности министра труда и занятости населения, а также вице-министра сельского хозяйства. Впрочем, другие народы Российской Федерации тоже более или менее пропорционально представлены в органах государственной власти.
Неважно, какого цвета кошка…
Да, установленный Владимиром Путиным политический режим у многих из нас не вызывает симпатии, а, например, его реакция, или, точнее отсутствие реакции на откровенный произвол, творимый сейчас властями Чечни в отношении чеченцев, имеющих смелость возражать им, вообще вызывает оторопь. Но что касается конкретно этнического аспекта кадровой политики, то в этом плане он (режим) достаточно гибок, учитывает интересы и, скажем так, притязания разных народов, населяющих эту огромную страну.
В тех субъектах РФ, которые имеют статус автономий, главами являются преимущественно представители коренных для этих мест этносов, даже если они не составляют большинство: в Калмыкии – калмык, в Карачаево-Черкесии – карачаевец, в Бурятии – бурят, в Адыгее – адыгеец (хотя в двух последних республиках население на две трети состоит из русских) и т.д. В краях и областях с доминированием государствообразующего для РФ этноса губернаторские должности занимают в основном люди со славянскими фамилиями, но бывают и исключения.
Все мы знаем, что Кемеровской областью долгие годы руководил Аман Тулеев, по отцу казах, по матери татарин. А осенью 2017-го на должность главы Дагестана был направлен Владимир Васильев (урождённый Алик Асанбаев, сын казаха и русской), которого Путин выбрал среди других кандидатов как наиболее способного навести порядок в республике, погрязшей в клановых разборках и оказавшейся аутсайдером по уровню жизни населения. Правда, пробыл он там недолго и сейчас руководит фракцией правящей партии «Единая Россия» в Госдуме. К сведению: казахи составляют 0,5 процента населения РФ.
Вообще, россияне в гораздо меньшей степени, чем мы, зациклены на теме национальной принадлежности тех или иных чиновников. Там мало кто проявляет недовольство тем обстоятельством, что министерства обороны и иностранных дел, ключевые с точки зрения обеспечения национальной безопасности, возглавляют тувинец и армянин (по отцу), что Москвой, «сердцем России», руководит «не совсем русский», что в нынешнем составе правительства РФ сразу три татарина… Тогда как у нас есть много тех, кто буквально исходит желчью, когда на сколько-нибудь значимую государственную должность назначают «нетитульного».
Между тем, «интернационализация» институтов власти давно уже стала нормой в самых разных странах мира. Скажем, среди британских министров можно обнаружить этнических индусов, араба, потомков выходцев из Пакистана, государств Африки… Президентом Перу в 1990-х был сын японских эмигрантов Альберто Фухимори, который в решающем туре голосования выиграл у знаменитого писателя Марио Варгаса Льосы, будущего Нобелевского лауреата. Или вспомните назначение бывшего грузинского президента Михаила Саакашвили главой Одесской области Украины. И примеры такого рода можно приводить долго.
Ну, хорошо, допустим, что у нас своя специфика, а значит, должен быть свой особый путь. Но привела ли существующая на протяжении уже тридцати лет фактическая монополия одного этноса на власть к созданию устойчивого государства, конкурентоспособной экономики? А главное – стали ли лучше жить сами казахи? Убедительные ответы на эти вопросы, полагаю, дали недавние трагические события. А потому есть ли смысл и дальше как при принятии кадровых решений, так и при их публичной оценке исходить из этнической принадлежности, языковых предпочтений потенциальных назначенцев? «Неважно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей».
Если предположить, что во всех этносах есть примерно одинаковый процент индивидов, обладающим управленческим талантом и креативом, то, по логике, все они должны быть пропорционально представлены в органах власти. Плюс это крайне важно с точки зрения вовлечения всех казахстанцев, независимо от их национальной принадлежности, в общественно-политические процессы, формирования той самой гражданской нации, наличие которой необходимо для того, чтобы построить цивилизованное, просвещённое, а значит, и конкурентоспособное государство…
