Сегодня исполняется ровно 100 дней с момента начала январских событий, которые разделили жизнь нашей страны на до и после. Они стали самым серьёзным испытанием для Казахстана за весь период его суверенного существования. А заодно и своего рода мерилом того, правильно ли мы двигались на протяжении трёх десятилетий и к чему в итоге пришли. Можно ли сейчас, когда пришло время трезво, не поддаваясь эмоциям, осмыслить случившееся, сказать, что и власть, и общество извлекли уроки из «кровавого января»? Слово экспертам.

Андрей Чеботарёв, директор Центра актуальных исследований «Альтернатива»:

«Никто не гарантирует, что уроки январских событий будут выучены моментально»

- Январские события стали масштабным испытанием и для государства, и для общества. Они преподнесли большое количество уроков, среди которых я бы выделил следующие.

Во-первых, недооценка уровня протестных настроений в обществе. Между тем, в январе наблюдалась беспрецедентная массовость протестов с охватом большей части регионов страны. К тому же их география расширилась за счет регионов, обычно отличавшихся низким уровнем политической активности населения, – Восточно-Казахстанской, Жамбылской, Костанайской, Павлодарской областей. При этом выступления носили стихийный характер и не имели единого руководящего или координирующего центра.

Власти давно связывают протестность преимущественно с деятельностью оппозиционных объединений и отдельных гражданских активистов. Поэтому все усилия были направлены на их нейтрализацию. Тогда как никто всерьез не изучал ситуацию в обществе, потребности, ценности и настроения разных слоёв и групп населения. Тем более в связи с ухудшением социального самочувствия значительной части казахстанцев в условиях пандемии COVID-19.

Во-вторых, неоправданная надежда руководства страны на местные власти и силовые структуры. В Алматы, Шымкенте и других городах, где протесты переросли в массовые беспорядки и вооруженные столкновения, ни акимы, ни силовики не смогли обеспечить стабильность и правопорядок. В том числе путем вступления в переговоры с их участниками на начальной стадии волнений, когда ситуация была ещё более-менее контролируемой.

В-третьих, отсутствие влиятельных институтов гражданского общества в лице партий, движений, профсоюзов и т.д., способных выполнять роль буфера между властью и населением. Это стало следствием многолетних усилий государства по «зачистке» политического поля от оппозиции и вообще неподконтрольных ему объединений. Вместе с тем лояльные партии, НПО, общественные советы, Ассамблея народа Казахстана и т.д. практически никак себя в данных событиях не проявили. В результате власть оказалась один на один с массой протестующих сограждан и была вынуждена обратиться за помощью извне.

В-четвертых, мощная пропаганда, в том числе в социальных сетях, достижений Казахстана за годы независимости и позитивных сторон официального политического курса не возымела практически никакого эффекта в условиях высокого уровня социального неравенства и социальной несправедливости, нерешенности и обострения ряда проблем в разных сферах и наличия большого количества разделительных линий в обществе. Как следствие, сегодня мы видим, в частности, массовое обесценивание статуса и идейно-политического наследия первого президента РК Нурсултана Назарбаева.

В принципе всё, что было озвучено Касым-Жомартом Токаевым, начиная с его выступления 11 января перед парламентариями и заканчивая Посланием народу «Новый Казахстан: путь обновления и модернизации», показывает понимание им и его ближайшим окружением причин и последствий январских событий. В пользу этого говорит и предложенный главой государства большой комплекс мер политико-правового и социально-экономического характера, призванных максимально устранить их.

Особенно я бы выделил анонсированное проведение новой конституционной реформы. В ее рамках следует отметить, прежде всего, возвращение гражданам пассивного права в процессе участия в парламентских выборах, которое было прекращено в 2007 году, когда мажилис стал формироваться на пропорциональной основе. То же самое будет сделано и в отношении избрания депутатов маслихатов всех уровней. Другой важной мерой станет воссоздание Конституционного суда, упраздненного в 1995 году с принятием ныне действующей Конституции РК. На мой взгляд, это усилит возможности граждан по защите своих конституционных прав и свобод.

Вместе с тем, никто и ничто не гарантирует, что уроки январских событий будут выучены властью и обществом моментально. Прежде всего, по причине неоднородности как всего казахстанского общества, так и политической элиты. Мало кто готов отступить от своих интересов и позиций в пользу чего-то общего. Поэтому всевозможные официальные и неофициальные площадки следует использовать для организации полноценного диалога между ведущими политическими силами и достижения компромисса по наиболее актуальным вопросам. К тому же для осуществления новых политических преобразований недостаточно будет, например, изменить определенные моменты в работе парламента и госаппарата или зарегистрировать несколько новых партий. Серьезные изменения должны коснуться и экономической системы, чтобы обеспечить ее функционирование во благо общества и страны. Также важно вовлечь в процесс реформ как можно больше заинтересованных граждан.

Уразгали Сельтеев, директор Института евразийской интеграции:

«Январские события стали триггером к реальным переменам»

- Если говорить об основных уроках январских событий, то я бы остановился на нескольких ключевых моментах.

Первый – это застой: и политический, и экономический. События января напомнили всем, что наша экономика, несмотря на многочисленные и дорогостоящие государственные программы ее реформирования, как была, так и осталась сырьевой, зависящей от внешней конъюнктуры. Очевидно, что бумом высоких цен на энергоносители, наблюдавшимся в «нулевые» годы, мы не воспользовались для того, чтобы провести структурные реформы и диверсифицировать экономику. И диверсификация, и индустриализация у нас оказались лишь на словах. Как следствие, это отразилось на социально-экономическом положении граждан, на катастрофической нехватке постоянных рабочих мест: необходимого количества предприятий, производств, которое бы соответствовало  уровню демографического роста населения, у нас так и не появилось.

Второй момент заключается в несправедливом распределении государственных благ, о чем, собственно, не раз говорил президент. Мы допустили ситуацию, при которой стало возможным, что узкая прослойка граждан смогла захватить все ключевые ресурсы в стране и эксплуатировать их в угоду личных интересов.

В-третьих, госаппарат перестал адекватно оценивать и учитывать запросы и интересы граждан. Вся кривая статистика и в целом кривое восприятие управленческой элитой того, что происходит в стране, в регионах, в обществе, тоже стали причиной январских событий (имеется виду их начало, вызванное проведением мирных митингов в разных городах страны).

Извлекли ли мы уроки из случившегося? Понятное дело, что извлекли. Президент Токаев давно говорил о наличии перечисленных выше проблем, но тогда, в условиях той политической конъюнктуры, существовавшей до января, приступить к реализации кардинальных политических реформ, аналогичных недавно озвученным, было крайне сложно. Слишком большое сопротивление оказывалось. Любые преобразования, которые бы он ни начинал, всегда наталкивались на интересы внутриэлитных групп. Соответственно было невозможно провести реальные реформы ни в политике, ни в экономике. Но переломным моментом я считаю историческое выступление главы государства в мажилисе 11 января, когда он обозначил все эти проблемы и пути их решения, указав вектор будущего движения страны. Поэтому когда мы говорим  про «Жана Казахстан», про «Вторую республику», то это не какие-то очередные пустые идеологемы – это обозначение того пути, той модели, к которой мы все стремимся, это четкие контуры образа будущего Казахстана.

Объективно говоря, сейчас происходит исправление допущенных ранее ошибок. Прошёл небольшой срок – лишь три месяца, но все  хотят сразу больших результатов, чего, конечно, не может быть в принципе. Главное – динамика изменений очевидна. В частности, по-другому стал работать госаппарат, и триггером к этому стали именно январские события. Если тогда многие чиновники попрятались, и мало кто решился  выйти на улицы, чтобы поговорить с народом, то сейчас видно, причем не только на уровне мегаполисов и областных центров, но и районов, что госслужащие отодвинули в сторону чванливость, снобизм, высокомерие, стали более внимательными и открытыми. Также я вижу адекватную реакцию на социальные требования. Сейчас проходит немало забастовок в трудовых коллективах, митингов, люди выдвигают справедливые требования, в том числе относительно индексации заработных плат. Во многих случаях размеры окладов, действительно, были неадекватны уровню инфляции, текущей экономической ситуации в стране. И теперь эти вопросы стали решаться.

О том, что уроки из январских событий извлечены, может свидетельствовать и начавшийся процесс реальной демонополизации экономики. Теперь не только на уровне республики, но и в регионах пойдет естественное раздробление монополий (важные объекты инфраструктуры и жизнеобеспечения тоже находились в руках тех или иных внутриэлитных групп или местной мафии). Причём динамика этого процесса очень хорошая. Показательно и то, как сейчас наводится порядок на таможне. Все дела расследуются открыто, объекты возвращаются в лоно государства, а значит, возвращаются народу.

По сути, мы видим, что власть реагирует на все болезненные проблемы, озвучиваемые обществом, предпринимая как безотлагательные, так и системные меры для их решения. Речь здесь, конечно же, о политических реформах. Пришло понимание, что политическая  составляющая должна идти синхронно с экономической. Более того, политическая надстройка становится базисом развития. Без политической конкуренции, без открытой политической среды экономика развиваться не будет, да и конкурентной среды в экономике тоже не будет. Это основа существования любых демократических и экономически развитых государств, но мы делаем только первые шаги к этому.  

Кому-то может показаться, что меры, озвученные президентом в Послании от 16 марта, недостаточные, не кардинальные, но на самом деле они многое должны изменить, особенно на местах. Почему у части граждан такое восприятие? Потому, что все институты власти утратили доверие, за исключением президента, у которого сейчас большой мандат этого самого доверия от граждан, от общества. Люди перестали верить в государственные, общественные, политические институты, в привычные механизмы и инструменты выражения своих запросов и интересов.

Определенный скепсис, действительно, присутствует. Но постепенно, когда реформы наберут оборот, когда произойдет их законодательное обеспечение и начнется практическая реализация, я думаю, люди увидят, что все механизмы проявления гражданской, политической инициативы могут работать в правовом поле, будут этим пользоваться и таким образом доносить до власти свои сигналы.  А гражданская, политическая активность начинает пробуждаться. Конечно, не во всех регионах – везде по-разному, но в целом это заметно по митингам, по петициям.

Резюмируя, хочу подчеркнуть, что те реформы, которые сейчас запускаются, создают ландшафт публичной политики. И все чиновники так или иначе  должны быть готовыми к тому, что им придется выходить к людям, объяснять и защищать свои решения, встраивать в эти решения интересы и запросы различных социальных групп. Люди же научатся отстаивать свои права.

Наблюдая за происходящими изменениями с точки зрения оценки январских событий, можно сказать, что они стали важным водоразделом, триггером к кардинальным, реальным реформам и переменам. 

Айман Жусупова, руководитель проектов Eurasian Center for People Management:

«Общественные ожидания находятся на паузе»

- Прежде чем говорить об уроках, думаю, нужно сказать о первопричинах возникновения ситуации, приведшей к январским событиям. Сейчас всё более оформленной и поддерживаемой является такая точка зрения: хотя социально-экономическое положение в стране ухудшается, и в роли триггера выступило одномоментное повышение цен на газ, все же глубинная причина лежит в плоскости накопившегося запроса на социальную справедливость. В этом контексте вполне понятны вопросы относительно того, как в стране появились олигархи, какова природа их капиталов.

При этом следует отметить, что январские события не случились внезапно. На протяжении всего 2021 года мы фиксировали резкий рост социально-трудовых конфликтов, а в течение предыдущих лет – рост внешней миграции. И то, и другое были показателями зревшего социального напряжения в обществе. Кроме того, нельзя не согласиться с тем, что в Казахстане все больше набирает силу такой фактор, как институт общественного мнения, который получил особое развитие в пандемийный период, когда число пользователей социальных сетей и в целом Интернета резко возросло. Общество, вырабатывая пути самоорганизации, общественной рефлексии, стало выносить на обсуждение вопросы эффективности государственных институтов, предлагать собственное (отличное от официального) мнение по поводу развития страны. В этот период, кстати, фиксировалось значительное снижение влияния пропаганды.

Что касается уроков января, то, если рассматривать их в этом ключе, становится очевидным: пока общественные ожидания в отношении перспектив дальнейшего развития страны находятся на паузе, поскольку не видно значимых изменений в реализуемой политике. Тогда как напряжение, накопившееся в обществе, никуда не уходит. Видимо, предполагается, что снизить его сможет арест высокопоставленных лиц. Но тут нужно понимать, что на уровне повседневной жизни рядовых граждан этот факт никак не отражается – арестуют одних, придут другие, которые могут столь же непрозрачно продолжать вести работу. Запрос граждан лежал в иной плоскости – плоскости социальной справедливости, прозрачности принимаемых решений, повышения уровня заработных плат, возможности оказывать влияние на реализуемую в стране политику. Но…

Важно изменить вектор восприятия текущей ситуации, начать учиться смотреть на ситуацию «снизу», как, например, это делают авторы многочисленных международных исследований, посвященных, например, изучению уровню счастья в разных странах. Они анализируют повседневную жизнь рядовых граждан, то есть, отражают ситуацию глазами обывателей. Отсутствие же подобного подхода на государственном уровне влияет на то, что даже благополучные по уровню ВВП страны могут оказываться в аутсайдерах. Социальные протесты случаются не только в бедных странах. Главное тут заключается в том, ставится ли во главу угла фактор социальной справедливости или нет.

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram