Перестройка геоэкономической и геополитической реальности идет полным ходом, это сказывается и на региональных объединениях, и на двусторонних межгосударственных отношениях. Для России и для стран Центральной Азии приоритетами остаются безопасность на евразийском пространстве, стабильное экономическое сотрудничество и дружественные, добрососедские отношения между собой. Как РФ и государства Центрально-Азиатского региона смогут воплотить свои интересы в условиях стремительно меняющегося миропорядка – поделился своим видением с Ia-centr.ru доктор исторических наук, профессор кафедры теории и истории международных отношений РУДН, директор Центра исследований постсоветских стран Константин Курылев.
Россия и страны Центральной Азии станут частью глобального «неЗапада»
– Какие сегодня есть риски для взаимодействия России и стран Центральной Азии (ЦА) – где присутствуют партнеры Российской Федерации по ЕАЭС, союзники по ОДКБ, имеет место тесная связка рынков труда и т.д.?
– Здесь важно понять о каком измерении взаимодействия мы говорим. В рамках научно-образовательной сферы, представителем которой я являюсь, для отношений России и стран Центральной Азии каких-то серьезных рисков сейчас не наблюдается.
У нас функционирующие связи с коллегами из ВУЗов региона, научно-исследовательскими центрами Центральной Азии, есть личные дружественные контакты.
Однако на уровне сотрудничества и коммуникации исполнительных органов власти в последнее время, как мы можем судить по тем же сообщениям из СМИ, звучат определенные «тревожные звоночки». Так что справедливо возникают вопросы: «Почему так? С чем это связано? Что стало происходить?».
Как мне кажется, одна из центральных проблем заключается в том, что процесс интеграции в рамках Евразийского союза, куда входят Казахстан, Кыргызстан и Россия, где Республика Узбекистан является наблюдателем, – этот процесс достиг своего пика развития на данный момент.
Ожидать, что что-то изменится к 2025 году, нельзя. Поэтому появляется такая идея для ЕАЭС, как выйти за периметр постсоветского региона на формат Большого Евразийского партнерства, чтобы задействовать больше возможностей.
Последние несколько лет это делается за счет создания зон свободной торговли (ЗСТ) с государствами за пределами постсоветской Евразии. Например, путем заключения соглашений о создании зоны свободной торговли – с тем же Вьетнамом, к примеру.
Есть еще один уровень взаимодействия России со странами Центральной Азии – военно-политический. В рамках Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) – все тоже непросто. В январе организация, приняв участие в нормализации обстановки в Казахстане, «показала товар лицом».
Однако, когда мы говорим о военно-политической структуре, то подразумеваем определенный уровень отношений между ее членами, то, что называется «союзничеством». Сейчас возникает вопрос: «А есть ли у нас такие союзнические отношения с партнерами по этой организации, в частности, со странами, представляющими Центрально-Азиатский регион?». Мне кажется, что исходя из политического нарратива государств ЦА, наши военно-политические отношения сложно назвать союзническими.
Регион Центральной Азии – замкнутый, и, как мне кажется, здесь слишком много внимания уделяется оценке происходящих процессов именно с точки зрения с региональных позиций. Это в корне неверно, тем более при таком соседстве – рядом Россия и Китай. Иногда нужно подняться над государственными интересами, региональными реалиями – и посмотреть комплексно, системно, что в мире происходит, как и с кем дальше двигаться.
Глава МИД РФ С.Лавров несколько месяцев назад сказал: «Идет битва за то, как будет выглядеть миропорядок». То есть происходит трансформация миропорядка. Из этого нужно исходить и искать возможность для себя, для, например, тех же малых стран – гармонично в этот формирующийся миропорядок встроиться.
По действиям наших соседей видно, что они надеются, что битва за миропорядок пройдет мимо них. Но это не так, к сожалению или к счастью, но определиться придется каждому: и малым странам, и крупным акторам, и региональным державам.
– Какие есть организации т.н. «незападного» типа, которые могут помочь в дальнейшем институализировать взаимодействие России и стран Центральной Азии, или, может быть, шире – Евразии.
– Кто-то говорит о будущем закреплении многополюсного мироустройства, где есть множество центров силы. Кто-то высказывает предположения относительно трехполюсного мира (США – Китай – Россия).
Мы как исследователи, анализируя текущие реалии, в том числе, количественно подходя к анализу геополитических процессов, исходим из того, что оформляется так называемая «новая биполярность». В ней и выстраивается система коллективного «Запада» – традиционная схема во главе с США и их основным механизмом воздействия – НАТО. И с другой стороны – коллективный «неЗапад» – те, государства, которые можно назвать «коалицией недовольных» – недовольных нынешней системой, олицетворением которой является однополярный мир во главе с США, мир давления, вменения силы, санкций и др.
Условно, это страны глобального Юга (государства Азии, Африки и Латинской Америки за некоторыми исключениями – ред.).
Если делить надвое, то коллективный «Запад» – американоцентричный, а коллективный «неЗапад» – все-таки китаецентричный. Поскольку именно КНР обогнала США и по сводному индексу национального потенциала, и по ВВП по покупательской способности, по развитию промышленности, инфраструктуры, догоняет по НИОКР.
США, конечно, сохраняют свое влияние за счет возможности проецировать военную силу в глобальном масштабе и из-за нематериальных ресурсов: разветвленная сеть союзов и «мягкосиловой» компонент.
Процесс декаплинга – постепенного экономического разрыва крупнейших мировых экономик (США и Китая) – охватывает и другие сферы: технологии, IT-сектор, политическое измерение и др. Мы этот декаплинг (разрыв связей) с США прошли раньше, чем Китай. Начав диверсифицировать контакты с Западом в пользу альтернативных акторов еще в 2014 году, сейчас этот процесс Россия фактически завершила.
Возвращаясь к вопросу институций и организаций как механизмов влияния, еще Сьюзан Стрендж, известная представительница западной политэкономической мысли, говорила о приоритете «структурной силы».
Для коллективного «Запада» – это НАТО как военный институт, доллар как резервная валюта, контроль над глобальными СМИ и академическими рейтингами и т.д. У американцев структурная власть или структурная сила давно уже выстроены в систему, они ей успешно пользуются.
Что касается коллективного «неЗапада», то здесь этот процесс только разворачивается, структурная сила представлена в меньших масштабах.
Пока несущей конструкцией этого коллективного «неЗапада» видится ШОС – Шанхайская организация сотрудничества. Это во многом объясняет и те этапы расширения ШОС последних лет, которые мы наблюдали: включение в состав членов организации Индии, Пакистана, а теперь и Ирана.
Как экономическая платформа у «неЗапада» есть Азиатский банк инфраструктурных инвестиций.
Еще в 2014 году, когда в США только заговорили о возможности отключить Россию от системы SWIFT, начали разрабатываться альтернативные системы передачи финансовых сообщений.
Это происходило почти одновременно и в Москве, и в Китае – структурная сила коллективного «неЗапада» начала выстраиваться.
Как много времени займет процесс отстраивания? По нашим оценкам, сам по себе «властный транзит» (переход глобального лидерства от государства к государству – ред.) от США в сторону Китая будет занимать порядка 10-15 лет. Сейчас это ускорилось ввиду последних событий.
Однако украинский кризис – только одно из звеньев цепи, которую глава российского МИД назвал битвой за миропорядок. Конечно, от событий на Украине, в том числе для РФ, будет зависить выстраивание формата коллективного «неЗапада».
Пока все идет к тому, что Китай будет брать на себя ответственность за экономическое влияние на пространстве «неЗапада», а Москва, соответственно, выступать как поставщик или оператор безопасности. Тогда можно было бы гармонизировать и экономическое развитие, и военно-политическое и т.д.
– В условиях этого деления на «Запад» и «неЗапад», какое место сами по себе и по отношению друг к другу займут Россия и страны Центральной Азии?
– Нужно отталкиваться от тех факторов, которые могут сдерживать развитие наших стран.
Для России это целый ряд вызовов – категорий, по которым страна отстает в мировом «топе» – участие в миротворческих операциях, участие в международных морских перевозках, доля в мировом высокотехнологичном экспорте, содействие международному развитию. В принципе низкая доля РФ в мировой торговле, небольшая добавленная стоимость промышленности и пассивные входящие-исходящие иностранные инвестиции.
Все это в какой-то степени может негативно повлиять на наши позиции в формирующейся новой международной системе.
Что касается Центрально-Азиатского региона, то здесь тоже непросто давать прогнозы. Например, кто предполагал в конце 2021 года, что в январе 2022 года произойдут такие события в Казахстане? То, что полыхнуло недавно в Узбекистане – тоже прогнозов в публичном поле не высказывалось.
В этой ситуации неопределенности и системных рисков для региона Центральной Азии нужно исходить из более глобальной парадигмы, которую я описал, – выстраивание коллективного «неЗапада», формирование новой биполярности.
Сейчас странам Центральной Азии нужно повнимательней присмотреться к этим процессам: отмахиваться от них невозможно, тем более, что они сами, возможно, не замечают, но уже участвуют в процессе создания коллективного «неЗапада».
Давайте посмотрим на этот процесс с точки зрения голосования в Генеральной Ассамблее ООН от 2 марта – в контексте украинских событий. 141 страна проголосовала за резолюцию по осуждению российских действий на Украине.
Интересно, кто воздержался. Если мы посмотри на состав, то 35 стран воздержались и 5 проголосовали против (Россия, Беларусь, Сирия, КНДР и Эритрея). Это немало, учитывая то давление, которое оказывалось и оказывается США и партнерами на все страны «неЗапада». Если мы будем разбирать состав «воздержавшихся», то это 17 африканских стран, среди которых ЮАР, 13 азиатских стран, среди которых Китай, Индия, Пакистан и Казахстан.
Поэтому в ситуации, когда идет битва за миропорядок, политика многовекторности глубоко ошибочна. Ошибочна и опасна для самих акторов.
В 2000-х гг. такой внешнеполитический курс был вполне уместен, но сегодня, в условиях турбулентности, которая ведет к новому миропорядку, все вынуждены определиться.
Так что чем раньше партнеры это сделают, тем на более выгодных условиях смогут в эту систему войти. По-моему, география уже сама по себе подсказывает, в рамках какой парадигмы внутри нового миропорядка наши соседи будут жить.
Правила комментирования
comments powered by Disqus