Забурлившая было в преддверии общенационального референдума политическая жизнь затем практически сошла на нет. Вроде бы заявленный процесс политической модернизации, который привёл к пониманию необходимости строительства «Нового Казахстана», похоже, тоже застопорился. В чем причины наблюдающегося торможения, какими могут быть его последствия? Об этом мы беседуем с политологом Буриханом Нурмухамедовым.

Верхи не могут, низы не хотят?

- Референдум прошел, а что дальше? Что мы имеем на сегодняшний день?

- Сам факт проведения референдума и то, что последовало за ним, следует рассматривать через призму процессов, спровоцированных январскими событиями, а точнее – вызванного ими запроса на трансформацию политической системы. Референдум юридически закрепил определенные положения, которые должны были найти воплощение в последующих шагах.

- Нашли ли?

- Если посмотреть на сложившуюся ситуацию в целом, то её можно охарактеризовать фразой, как-то слетевшей с уст Аллы Пугачевой, – «мы спешим или опаздываем?» И, увы, складывается ощущение, что с реальным осуществлением реформ мы запаздываем. Со стороны власти не видно шагов, направленных на динамичную трансформацию.

- То есть, получается, что, не успев разобраться с одним застоем, мы уперлись лбом в другой?

- Не совсем так. На мой взгляд, текущие процессы логично разбить на два условных блока. К первому следует отнести систему государственного управления. И, надо признать, в этой сфере есть определенные подвижки позитивного характера, хотя их недостаточно для того, чтобы говорить о каком-либо значимом прогрессе. Многие эксперты и наблюдатели отмечают неэффективность системы власти, выступают с критикой в адрес правительства за неисполнение им своих функций, за то, что оно не добилось поставленных президентом целей, за отсутствие стратегического видения. Это говорит о сохраняющемся в системе государственного управления наличии достаточно серьезных проблем, вызванных причинами как субъективного, так и объективного характера.

Второй блок – всё, что не относится к системе власти. Это наше общество, наши граждане. И тут тоже немало нюансов. Связаны они, в первую очередь, с тем, что наше общество в массе своей инерционно. С одной стороны, оно заняло выжидательную позицию, видимо, в расчете на то, что именно власть должна быть «двигателем прогресса», хотя последняя дала вполне конкретный посыл: мы сделали первый шаг, а теперь давайте двигаться дальше все вместе. Во всяком случае, не видно, чтобы общество перешло в активную фазу – граждане так и не почувствовали себя субъектом политической жизни (понятно, что предыдущий период приучил их к такому поведению). А с другой стороны, инерция граждан сегодня является таким же тормозом реформ, как и несовершенство системы государственного управления.

- Выходит, верхи не могут, низы не хотят?

- Очевидно, что общество ждет от власти более решительных шагов по преодолению остаточных явлений «Старого Казахстана». Прежде всего, трансформации системы государственного управления, масштабного избавления ее от людей, олицетворяющих собой то худшее, что было в тот период, нейтрализации их негативного влияния на политико-властную, правоохранительную, судебную системы. Не видя таких четких сигналов, воспринимая решения «верхов» как половинчатые, общество и не включается в процесс реформ, занимает позицию стороннего наблюдателя.

- А где же наши «витязи в тигровых шкурах»? Что мешало им придать динамику обозначенным президентом реформам, придать им дополнительные смыслы, заинтересовать массы, вовлечь их?

- К сожалению, «строителей» и носителей идей «Нового Казахстана» пока еще очень мало. Вследствие этого идеология как совокупность теории и практики, идеи и идеологов, видения настоящего и будущего еще полностью не сформирована. Четких, внятных параметров «Нового Казахстана» как не было, так и нет. Люди, которые отвечают за эту сферу, не справляются со своими обязанностями. Они сами еще не стали «новыми казахстанцами».

- Причины, по которым общество не спешит проявлять инициативу, понятны. Почему же медлит власть?

- Тут главная проблема, похоже, в отсутствии у неё видения будущего. Первые шаги были сделаны, а что дальше – картинка туманная, пазл, как говорится, не сходится. Какие-то отдельные элементы, конечно, более или менее прорисовываются: например, есть понимание того, от чего нужно отказаться, по какому пути двигаться опасно. Но полноценным образом будущего назвать это сложно.

Осложняет ситуацию и то, что старая система имеет очень большую склонность к самовоспроизводству. Пока не просматриваются жесткие контуры новой модели политической системы, которые бы свидетельствовали о том, что возврата к прошлому не будет. Например, все мы наслышаны о коррупционных схемах, действующих на таможне. Коррупционеров выявили, наказали, лазейку закрыли, а дальше что? А дальше всё по новой: очередная схема, очередной скандал и громкая посадка. То есть, коррупционная система снова воспроизводится, и процесс этот не притормаживается, система не меняется, на смену ей не приходит что-то более эффективное.

И таково реальное положение дел во всех сферах политической жизни: меняются акимы, меняются министры, а система остается. Задача – создать новую модель, которая будет независимой от субъективных факторов, перестанет ориентироваться исключительно на взгляды первого лица страны. Эта система должна быть устойчивой, опирающейся на институционально подкреплённый механизм сдержек и противовесов, что даст ей возможность действовать эффективно, открыто, привлекая тех или иных политических субъектов и акторов.

«Старый Казахстан» мирно сосуществует с «Новым Казахстаном»

- Ну, это задача будущего. А что в настоящем?

- У нас сложилась довольно парадоксальная ситуация – «Старый Казахстан» никуда не ушел, он живет вместе с зарождающимся «Новым Казахстаном». Я бы сказал, что они мирно и весьма комфортно сосуществуют друг с другом. То есть коренного перелома, о котором грезили массы, делясь ожиданиями в социальных сетях, так и не произошло ни в системе государственного управления, ни в общественном сознании, ни в обществе в целом. Мы находимся в переходном, транзитном периоде. Иными словами, процесс очищения от прежних наслоений в общественно-политической, социально-экономической и других сферах в полной мере не завершен.

- А если говорить предметно?

- Например, даже не просматривается структурирование партийно-политического пространства, и это обстоятельство препятствует появлению новых, способных серьезно заявить о себе субъектов. Возможно, после принятия конституционных изменений, вытекающих из референдума, что-то и изменится, но пока что есть, то есть. Пережитком я бы назвал и сложившие механизмы взаимодействия между президентом и правительством. Мы не видим самостоятельного правительства, премьер-министра. Можем ли мы хотя бы гипотетически представить, что у нас появится глава правительства, более харизматичный, чем президент, глубже главы государства разбирающийся в тонкостях экономики? Думаю, ответ очевиден. Фактически мы являемся заложниками стереотипов: для нас правительство – это орган по исполнению поручений президента, у него нет и не может быть собственной программы. В итоге мы каждый раз получаем кабинет министров, который ни за что не отвечает. Недавнее отстранение от должности Бахыта Султанова – яркое тому свидетельство. Пока мы не изменим существующую модель, нам трудно будет достичь тех целей, на которые ориентировано строительство «Нового Казахстана».

- То есть, можно сказать, что политическая трансформация так и не стала процессом?

- В большинстве своем объявленные президентом политические реформы продвигаются с трудом, а их ориентиры в потоке многочисленных выступлений главы государства, членов его команды окончательно теряются.

- Если предположить, что в течение ближайших месяцев ничего не будет сделано в плане наполнения процесса реформ внятным содержанием, то чем это может обернуться?

- В таком случае негативные тенденции будут проявляться еще сильнее, коренного перелома в социально-экономическом плане не произойдет, и мы, если так можно выразиться, застрянем на текущем этапе. Но это не значит, что случится катастрофа. Более или менее серьезные последствия могут наблюдаться, если будет объявлена очередная электоральная кампания – для неё сложится неблагоприятный социально-экономический фон. Нельзя исключать и того, что этим решат воспользоваться некоторые представители так называемого «Старого Казахстана», стремящиеся сохранить свои позиции, а также ранее действовавшую паразитарную систему, чтобы, как и прежде, избранные группы имели возможность безнаказанно и незаконно «снимать сливки», пользуясь экономическими и политическими преференциями. Они могут попытаться расширить свою электоральную базу. При этом апеллировать они будут к «периоду расцвета» - мол, сохраним и приумножим все то хорошее, что было в нашей жизни раньше.

- И каковы их шансы? Поверят ли им казахстанцы, пойдут ли за ними?

- Обеспеченность ресурсами у них достаточно высокая. Если будут запущены политические технологии, если они смогут выработать привлекательную концептуальную программу будущего развития страны, то перспективы у них могут быть неплохие. Открытие новой мечети в столице, в котором приняла участие старая политическая элита, наглядно показало, что ее представители чувствуют себя весьма комфортно и уверенно, а реакция, отложившаяся в информационном пространстве, – что подобные «выходы в свет» не вызывают в обществе крайней степени отторжения. «Говорящие головы» «Нового Казахстана», как показалось, и вовсе проигнорировали это событие.

- Несет ли это дополнительные угрозы на фоне возможного усиления экономического кризиса? Не станет ли ухудшение социального самочувствия казахстанцев поводом для попытки со стороны старой элиты спровоцировать внутриполитические эксцессы?

- Не думаю, что это произойдет. Ресурсных возможностей пережить кризис у нас достаточно. Главное – грамотно ими распорядиться.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram