В евразийском пространстве постепенно появляется новый игрок — Иран, ранее всегда рассматривавшийся как один из потенциально значимых факторов влияния в развитии Центральной Азии, но по причине западных санкций, сотрудничество с этой страной всегда находилось под пристальным вниманием Запада, который иногда мягко, а иногда настойчиво напоминал о том, что активный диалог с Ираном может навредить той или иной стране Центральной Азии. Аналогичный принцип работал и с другими странами — Запад всегда стремился регулировать кому и как работать с Ираном, что можно, а что нельзя поставлять.
Международный институт санкций начал разрушаться тогда, когда под самые строгие санкции попала Россия. Но практически сразу стало понятным, что Россия — это не та страна, которая будет спокойно взирать на попытки изоляции и терпеть механизмы международных ограничений.
Ответ оказался довольно простым — если Запад пытается изолировать Россию от так называемого «международного сообщества», а на деле «международного меньшинства», то необходимо создать условия для сотрудничества стран, входящих в «международное большинство», что успешно доказывают процессы в рамках БРИКС, ШОС, ЕАЭС. И в этом процессе Иран играет сейчас одну из ведущих ролей.
Страны Центральной Азии по понятным причинам принимали ограничения, которые накладывались на сотрудничество с Ираном, и говоря объективно, это служило главным тормозом на пути развития активного сотрудничества региона с Ираном.
Помнится, что даже несмотря на активные военные действия в Афганистане, с подачи зарубежных экспертов и прозападных политологов говорилось, что вот мол, наступит стабильность в Афганистане, сразу можно будет «разблокировать» Центральную Азию и соединить ее с Южной Азией и Ближним Востоком.
Парадоксальная логика, через Иран нельзя, там санкции, ну а через Афганистан можно, только нужно закончить военный конфликт. Ну что ж, в Афганистане правительство Талибов, а санкции потеряли смысл.
Мир после начала СВО на Украине претерпел значительные изменения, которые признали не сразу: международный институт санкций, как главный механизм управления и регулирования, практически потерпел крах.
Мировое большинство создает параллельные институты экономического и финансового регулирования отношений, укрепляет старые и формирует новые модели сотрудничества. В Евразии это ЕАЭС — сейчас наиболее динамичное и перспективное интеграционное образование на континенте.
Евразийские приоритеты
ЕАЭС и Исламская Республика Иран прошли сравнительно короткий путь от Временного соглашения в 2019 г., ведущего к зоне свободной торговли (ЗСТ) до полноценной ЗСТ между Ираном и ЕАЭС 25 декабря 2023 года.
Возможно, этот процесс мог бы занять больше времени, учитывая особенности восточного менталитета Ирана и его традиционную скрупулезность в плане заключения соглашений, особенно многосторонних.
Тем не менее, по мере смещения центра притяжения экономических, торговых, транспортных и политических процессов в сторону Евразии, постепенное подключение Ирана к ним было неизбежным, в после вступления этой страны в ШОС 4 июля 2023 года, оно еще больше ускорилось.
Ранее Тегеран возлагал надежды на снятие санкций и восстановление экономических отношений с Западом в период президента Хасана Рухани (2013-2021 гг), хотя духовный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи одобряя этот внешнеполитический курс предупреждал, что доверять Западу и уж тем более надеется на снятие санкций не следует. И он был, несомненно, прав.
Нынешний президент Ирана Ибрахим Раиси, являясь представителем консервативных кругов, изначально иллюзий на счет Запада не питал и первым своим программным пунктом во внешней политике объявил приоритет на развитие отношений именно с соседними странами.
Во всех окружающих эту страну регионах (Ближний и Средний Восток, Персидский Залив, Южная Азия) Иран если и не доминирующий фактор, то уж точно то государство, чьи интересы следует принимать во внимание. Его культурно-историческое и религиозное влияние, современный научно-технический и экономический потенциал, а также возросшие военные возможности, не дают покоя не только странам региона, но и мировым державам, имеющим там свои интересы.
Несмотря на исторические и этнические связи, для Ирана Южный Кавказ и Центральная Азия — это единственные регионы, где ему приходится учитывать интересы России, а в масштабах Евразии еще и интересы КНР. Однако, благодаря этому для Ирана евразийское направление с одной стороны имеет свои ограничения, а с другой, является самым безопасным и предсказуемым пространством внешнеполитической активности.
Наличие соглашений о стратегическом взаимодействии Ирана и с Россией и Китаем, членство в ШОС и ЗСТ с ЕАЭС по сути «открывает» Евразию для Ирана и создает благоприятные возможности для сотрудничества со странами ЦА.
Как Иран ими воспользуется, покажет время, но в самой Центральной Азии есть ряд факторов, который Ирану, придется учитывать, если он планирует активизировать свою политику в этом направлении.
Проблемы восприятия
Конечно же Иран не новичок в Центральной Азии и здесь даже дело не в его историческом научном, культурном и религиозном влиянии в прошлом, а в том, что с 1992 года Иран поддерживает устойчивые связи со странами региона, а с некоторыми его связывают довольно активные деловые отношения (Казахстан, Таджикистан, Туркменистан). Причем во всех странах региона, культурная активность Ирана также довольно высока — в ВУЗах есть культурные центры, изучается язык, история, страноведческие дисциплины и прочее.
Однако, несмотря на географическую близость, деловую и культурную активность, в своем большинстве население региона имеет слабое представление о современном Иране. Зачастую его путают с Ираком, либо полагают, что страна пребывает на уровне развития Афганистана.
То, что Иран это высокоразвитая в образовательном, культурном и научно-техническом плане страна до сих пор знают не многие. И это одна из задач, которую Ирану придется решать в Центральной Азии в обозримом будущем — формирование объективного имиджа о себе в регионе.
Нельзя не отметить и роль Запада в формировании негативного имиджа Ирана в мире, «как жестокого, теократического государства, под руководством мулл», где попираются все известные права и свободы, а положение женщины одно из самых бесправных незавидных на Ближнем Востоке… Но любой побывавший в Иране скажет, что кроме правил регулирующих одежду (мусульманский дресс-код), женщина в ИРИ обладает такими правами, что им может позавидовать любая феминистка на Западе, не говоря уже о других социальных и государственных гарантиях, которыми наделены женщины Ирана, в отличие от тех же стран Ближнего Востока.
Религиозные, культурные, этнические и языковые различия Ирана при более детальном рассмотрении наоборот могут является объединяющим фактором. Центральная Азия и Иран — это переплетение и взаимное влияние языков, культур, этносов, и разных течений ислама, да в такой степени, что даже по прошествию многих сотен лет, можно говорить, что когда-то это пространство было общим. Но это история, сейчас же мы говорим о необходимости поиска общей почвы для взаимовыгодного сотрудничества уже с учетом современных реалий.
Сейчас в руководствах стран Центральной Азии превалирует прагматичный подход во внешней политике и в регионе понимают, что основой для прочных отношений с Ираном должна стать заинтересованность в реализации таких совместных проектов, которые могли бы обеспечивать реализацию долгосрочных, взаимовыгодных интересов. А это торгово-экономические и транспортные проекты, которые, впрочем, не по силам только лишь Ирану и странам ЦА, необходимы серьезные инвестиции в рамках ЕАЭС, БРИКС
Когда санкции не имеют смыла
СМИ уже активно обсуждают торгово-экономические, транспортные и энергетические перспективы подключения Ирана к разнообразным формам сотрудничества в Евразии. Но процесс принятия решений в Иране всегда имел свои особенности, а иными словами, эта страна не так быстро дает согласие, но, если решение будет принято, иранцы будут до последнего пункта его придерживаться.
В этом плане на Иран можно положиться, в особенности, если сотрудничество обусловлено идейными соображениям, в частности, если говорить о противодействии политике контроля коллективного Запада.
Именно поэтому Иран часто становится объектом террористических актов, которые начались сразу после Исламской Революции в Иране (1979 г.) и продолжаются по сей день — жертвами становились как мирные жители, так и известные общественные и политические деятели, но в особенности ученые-ядерщики этой страны.
Так и сейчас, последний террористический акт во время траурного шествия в городе Керман 3 января, вновь демонстрирует, что Иран платит большую цену за право иметь независимый голос в международной политике.
Ранее российский город Белгород 30 декабря 2023 года попал под один из самых масштабных по трагическим последствиями обстрел мирного населения, в котором погибли 25 человек, в том числе и дети, не говоря уже о большом числе раненных.
Теракт руками украинских военных по заказу Запада не имел никакой военной целесообразности, но был направлен на устрашение. Как видно, не только санкции являются инструментом воздействия коллективного Запада, но, пожалуй, терроризм, это всегда признак бессилия и отчаяния.
В этом году Иран, а также Египет, Эфиопия, Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты, станут членами БРИКС. С учетом соглашения Ирана о ЗСТ с ЕАЭС, пространство евразийского экономического сотрудничества фактически выходит к Персидскому Заливу и Арабскому полуострову, две страны которого будут входить в БРИКС.
Можно быть уверенным, что в 2024 году все страны будут активно обсуждать новые торгово-экономические и транспортные возможности столь обширного пространства, в котором, несомненно, ЦА будет также играть важную роль. И уж можно быть уверенным, что о санкциях эти страны вспоминать точно не станут.
Правила комментирования
comments powered by Disqus