24 января в Алматы состоялось заседание экспертного клуба на тему: «Российско-казахстанские проекты в нефтегазовой отрасли: новая реальность интеграции». Организатором выступил общественный фонд «Мир Евразии». Казахстанские эксперты обсудили новации, проблемы и перспективы тесного взаимодействия Казахстана с партнерами в сфере добычи, переработки и транспортировки нефтегазовых ресурсов. Поводом для обсуждения стало то, что 21 год назад (4 февраля 1993 года) в Казахстане было создано первое совместное предприятие в нефтегазовой отрасли.
Антон Морозов, кандидат политических наук, политолог, модератор заседания:
Поводом для нашей встречи стала следующая дата. Без малого 21 год назад – 4 февраля 1993 года – в Казахстане было создано первое совместное предприятие в нефтегазовой отрасли. За это время сотрудничество России и Казахстана в области разведки, разработки, добычи и транспортировки углеводородного сырья заняло особое место в торгово-экономических взаимоотношениях.
Все мы понимаем, какова роль нефти в экономике страны. Именно с запасами нефти связаны многие стратегические планы Казахстана. А запасы, надо отметить, колоссальные – уже доказанные залежи нефти составляют 5,6 млрд тонн. Быстрыми темпами растет добыча нефти, основная часть которой идет на экспорт. Звучали заявления о том, что к 2015 году Казахстан будет добывать порядка 150 млн тонн нефти, что выдвинет его в число крупнейших нефтедобывающих стран мира. Предполагается, что из этого количества около 90% или 135 млн тонн, будет экспортироваться.
В условиях, когда продажа углеводородов является, а в обозримой перспективе и останется, одним из самых серьезных источников ресурсов для роста казахстанской экономики, крайне важен вопрос о перспективах рынков сбыта нефти и маршрутов ее транспортировки. Казахстан в этом вопросе придерживается прагматичной политики – многовекторность маршрутов экспорта и максимальная эффективность использования трубопроводной системы. В рамках этого принципа мы используем следующие маршруты экспорта нефти:
· На запад через территорию РФ с использованием нефтепровода «Тенгиз-Новороссийск», принадлежащего КТК, и нефтепровода «Атырау – Самара», построенного еще в советское время. Наряду с этим, поставки нефти осуществляются железнодорожным транспортом через российскую территорию в порты Балтийского моря. И, в дополнение к этому, реализуется комбинированный маршрут от порта Актау до порта Махачкалы, и далее по нефтепроводу «Махачкала – Новороссийск».
· Транскаспийские перевозки из Актау в Баку и далее по нефтепроводу «Баку – Тбилиси – Джейхан» (Турция), либо по трубе «Баку – Супса» (Грузия).
· Транспортировка нефти в Китай – и железнодорожным транспортом и через нефтепровод «Атасу – Алашанькоу».
· Маршрут по вывозу нефти в южном направлении – из Актау в иранский порт Нека, и далее на НПЗ Ирана по схеме замещения, с предоставлением Казахстану иранской нефти в портах Персидского залива, откуда она идет на мировой рынок. Однако масштабы экспорта по этому маршруту весьма незначительны, а их рост блокируется тем, что основные инвесторы в нефтяной промышленности РК (американцы и европейцы), не имеют права или не желают иметь дел с Ираном.
В целом, взаимодействие между Казахстаном и Россией по вопросам углеводородов относится к числу особо важных направлений двустороннего сотрудничества. По словам президента Нурсултана Назарбаева, «оно носит стратегический характер, а взаимные договоренности являются масштабными и долгосрочными».
Несмотря на то, что Казахстан неоднократно заявлял о том, что именно российское направление экспорта углеводородов является основным, возможности увеличения прокачки нефти через КТК стали ограничиваться. Это связано с тем, что пропускная способность Босфора и Дарданелл, через которые проходят нефтеналивные танкеры, достигла критических показателей. Эту проблему, как известно, хотели решить путем запуска трубы «Бургас – Александрополис», но проект так и не был реализован из-за позиции Болгарии.
Казахстан и Россия сотрудничают не только в нефтяной, но и в газовой сфере. С 2002 года ЗАО «КазРосГаз» (совместное предприятие «Газпрома» и казахстанской «НК «КазМунайГаз») осуществляет поставки сырого газа Карачаганакского месторождения для переработки на Оренбургский газоперерабатывающий завод. Помимо этого, Казахстан выступает как страна, через которую осуществляется транзит туркменского и узбекского газа в Россию. И хотя проект Прикаспийского газопровода заморожен, газ по прежнему поставляется по магистрали «Средняя Азия – Центр».
Необходимо отметить и то, что Россия, в целом, с пониманием относится к заинтересованности Казахстана в многовекторности экспортных маршрутов энергоносителей. В частности, был поддержан проект по заполнению нефтепровода «Атасу – Алашанькоу», закрывающего восточное направление. Это, конечно, обусловлено прагматичной позицией России: она также осуществляет экспорт нефти со своих западносибирских месторождений в Китай через эту трубу. Эксперты полагают, что эта схема экспорта нефти в Китай может стать реальным вкладом в создание единой энергетической системы ШОС.
В целом, позиция России по отношению к каспийским углеводородным ресурсам отлично иллюстрируется тезисом Владимира Путина о неприемлемости усиливающегося за рубежом мнения о том, что «национальный суверенитет не должен распространяться на ресурсы глобального значения» («Российская газета», 2012 г.). Применительно к двустороннему сотрудничеству, это может означать, что Россия готова всеми средствами и методами отстаивать совместные проекты в нефтегазовой сфере.
В целом, интересы России, которые определяют характер и динамику двусторонних отношений, можно обозначить следующим образом. Во-первых, это минимизация присутствия на Каспии внерегиональных игроков (США и ЕС) и ограничение их влияния. Во-вторых, препятствование строительству трубопроводов в обход России (например, Транскаспийский или НАБУКО).
Правовым обоснованием действий России являются соглашения о разграничении дна северной части Каспия, подписанные с Казахстаном, Азербайджаном, а также и трехстороннее соглашение между этими странами. Это позволяет России продвигать идею о том, что вопросы, касающиеся использования акватории Каспия, в том числе прокладка трубопроводов, не могут приниматься без учета мнений всех пяти прикаспийских стран.
Естественно, что нерешенных проблем тоже хватает. В частности, остались нерешенными очень многие вопросы в части, касающейся межгосударственной координации действий России, Казахстана, Туркменистана и Узбекистана по обеспечению стабильности поставок центральноазиатского газа в российском направлении. Нет никаких гарантий, что очередная авария на трубе не приведет к пересмотру ранее достигнутых соглашений, как это было в 2009 году.
Очевидно, что нефтегазовое сотрудничество между Россией и Казахстаном нацелено главным образом на наращивание объемов добычи, первичной переработки и экспорта углеводородов на внешние рынки, и практически не касается вопросов глубокой переработки нефти. Однако данный формат российско-казахстанского «стратегического» сотрудничества в нефтегазовой отрасли способствуют скорее истощению углеводородных ресурсов обеих стран и закреплению за их экономиками сырьевой ориентации, нежели развитию комплексного и полноценного (в первую очередь инновационно-промышленного) взаимодействия между РФ и РК.
В сухом остатке получается, что преимущества России по сравнению с другими участниками каспийского проекта сохраняются лишь по двум позициям. Это контроль над основными объемами первичной переработки казахстанского природного газа и, соответственно, экспорта произведенного товарного газа из Казахстана в российском направлении. Второе преимущество – это обеспечение транзита казахстанской нефти на внешние рынки.
Как изменить сложившуюся ситуацию, в интересах ли Казахстана ее изменять – надо нам это или нас все устраивает? Какие перспективные проекты ожидать от двустороннего сотрудничества в нефтегазовой сфере, какие вызовы и риски ставят перед нефтянкой Казахстана сланцевые нефть и газ? Как используются новые возможности, открывшиеся с действием ТС и ЕЭП, в каких областях следует ожидать расширения совместной деятельности, каким образом партнерство в энергетической сфере укрепляет экономические связи государств? Какова будет реакция Запада на активизацию казахстанско-российской деятельности в нефтегазовой сфере? Эти и другие вопросы предлагаем обсудить сегодня.
Сергей Домнин, корреспондент журнала «Эксперт-Казахстан»:
Стоит начать с того, какие у нас совместные проекты с Россией в этой сфере. Мы с Сергеем Смирновым много об этом писали, когда он работал в «Эксперт-Казахстан», и держим эту тему на карандаше – тему казахстанско-российского сотрудничества. Можно выделить три группы проектов сотрудничества: это проекты добычи, транспортные проекты, отдельно – торговля углеводородами и нефтепродуктами в двустороннем порядке.
В проектах добычи нефти стоит выделить одну серьезную компанию – это российский «Лукойл», который, по разным подсчетам, дает от 8% до 10% казахстанской добычи, по данным этой компании. Она присутствует на Карачаганакес консорциумом партнеров «Карачаганак Петролиум Оперейтинг», на Тенгизе – с консорциумом «Тенгизшевройл» (ТШО). Присутствует в «Тургай-Петролеум», который оперирует Кумколем, доля «Лукойл» – 50%, партнер CNPC. Участвует в проекте «Арман» – там у них 50%, партнер Sinopec. Присутствует на месторождении Северное Бузачи, доля – 25%, партнеры – Sinopec и Caspian Investment; на Каракудуке (50%), партнер – Sinopec; на месторождениях Алибекмола и Кожасай доля компании тоже составляет 25%, партнеры – КМГ и Sinopec.
Здесь нужно подчеркнуть, что «Лукойл» – самый успешный российский инвестор в казахстанской нефтедобывающей отрасли. Имеет активы, которые приносят хороший доход. Большую часть мелких проектов компания осуществляет вместе с двумя китайскими компаниями, а в крупных проектах, где у «Лукойла» небольшая доля, работает вместе с консорциумами, где в основном присутствуют европейские компании. С «КазМунайГазом» (КМГ) напрямую пересекается меньше всего. Скажем, у них всего три партнерских проекта – два в рамках консорциума, один, где они работают совместно.
Вторая компания, которая была у нас представлена, но она работала не столько в добыче, сколько в разведке, – это «Роснефть», которая работала с КМГ, а также с FIOC – «дочкой» Sinopec. У этой компании, не знаю, к сожалению или к счастью, два неудачных проекта – это разведка блока Курмангазы (проводилась в 2006-2010 гг., исследования показали, что там – «сухая» скважина) и на Адайском блоке в 2011 году закончилась разведка. Россияне и китайцы вышли из СРП с казахстанским правительством, потому что запасы оказались в 100 раз меньше ожидаемых – было 900 тыс. тонн вместо 90 млн. тонн. В отношении этих месторождений можно сказать, что консорциум развалился, возможно, туда придут другие инвесторы, более мелкие. И китайские инвесторы у нас зашли, гонконгская газета, правда не уточнила, написала, что за 10 млн долларов купили группу месторождений.
Ну, и знаменитый проект КМГ и «Газпрома», их оператор – «КазРосГаз». Он сейчас ведет разведку на Ямашском газоконденсатном месторождении. Точнее, пока еще не ведет. Буквально в прошлом году на конференции KIOGE мне удалось буквально несколько вопросов задать заместителю председателя правления НК «КазМунайГаз» Курмангазы Исказиеву, и он сказал, что там документы уже все подписаны, но разведка не начата из-за проволочек.
Проекты транспортировки – это, естественно, КТК. Экспорт через российскую трубопроводную сеть, через «Атырау – Самара», далее – на терминалы Приморска и Усть-Луги. Тут стоит заметить, что когда обещали по Кашагану нефть дать, и представители КТК сначала, вроде, откликнулись, что будут готовы, но через год. А пока «Транснефть» предложила транспортировку по трубопроводу «Атырау – Самара». Но как мы знаем, у Кашагана большие проблемы, и, если и были переданы какие-то объемы, то очень скромные.
Важное значение имеет экспорт казахстанского газа по российской трубопроводной системе до Украины – в Европу. Если не ошибаюсь, то Казахстан в среднем экспортирует газа (опять же там «КазРосГаз» выступает оператором – это газ Карачаганака) около 2-3 млрд кубометров. Вот около 1 млрд кубометров оседает на Украине, и темпы роста импорта украинцами казахстанского газа увеличиваются, причем, в денежном исчислении тоже очень существенно.
Недавно были достигнуты договоренности по «Атасу – Алашанькоу». Нам этот проект интересен с многих сторон. Во-первых, это загрузка казахстанско-китайского трубопровода. Ну, и самое главное – это получение объемов нефти для Павлодарского нефтехимического завода – около 7 млн тонн.
Есть еще один проект по газу – это транспортировка туркменского и узбекского газа в РФ по магистрали «Средняя Азия – Центр». Там опять же выступает оператором «КазРосГаз». По своп-операциям казахстанцы отбирают порядка 3-4 млрд кубометров, общий объем свопов – это 34 млрд кубометров. Часть отбирается из туркменского и узбекского газа, законтрактованного россиянами, а часть россияне компенсируют в Северо-Западные регионы Казахстана.
По торговле, я уже сказал, что ранее было около 6-7 млн тонн, в принципе этот объем стабильный, который идет на Павлодарский НХЗ. Достигнута новая договоренность, так как контракт с россиянами об обязательных поставках на Павлодарский НХЗ закончился – его срок до 2014 года. И нам было очень важно это сделать, потому что, как известно, «Роснефть» очень большие объемы законтрактовала в Китай, получив предоплату, и они сейчас ищут пути сбыта, им нужно как можно больше нефти сбыть. И поэтому эти 7 млн очень важны для Казахстана. Около 15,5 млн они ведут по трубопроводу ВСТО до «Сковородино – Мохэ» в России.
И очень важно, что мы возим российский высокооктановый бензин в объеме от 30% до 50% внутреннего потребления. Точно не знаю, но, возможно, до того, как начали по толлингу перерабатывать небольшие объемы, по высокооктановому было и 60%. В любом случае импорт у нас очень большой.
Что касается развития сотрудничества в рамках ТС, ЕЭП и ЕЭС. Дело в том, что на начальном этапе интеграции, нефтегазовые вопросы были вынесены за скобки. Никак не унифицировались ни какие-либо нормы, ни таможенные сборы, страны не согласовывали ни таможенную, ни акцизную политику, связанную с продуктами сектора. Но когда уже подписали договор о Едином экономическом пространстве, там появилось соглашение о равном доступе к трубопроводной системе. Т.е. были сняты практически все ограничения, кроме рыночных, по доступу нефти и газа, добытых в одной стране, к трубопроводам другой страны. Это очень тонкие вопросы, не все так просто. Но, тем не менее, эти условия были очень благоприятны для «КазРосГаза», который, если посмотреть его отчетность, очень неплохо «прибавил» за это время. А вот в договоре о ЕЭС, который, вероятней всего, подпишут в мае этого года, предусматривается создание комиссии по сырьевым ресурсам, которая будет устанавливать цены и квоты на сырьевые ресурсы и энергоносители. Т.е. интеграция доберется, наконец, до этих проблем.
Что можно сказать о расширения взаимодействия. В первую очередь, это транспортировка углеводородов, совместная разработка проектов добычи. Прежде всего, здесь имеется в виду месторождение Имашевское, ну, может быть и на Хвалынском что-то будет. Также, если разведка, которую осуществляет компания «Евразия», покажет какие-то результаты, то вполне возможно, что россияне зайдут в добычу. Ну и покупка Казахстаном российской нефти, высокооктанового бензина и газа. Как уже было сказано многими аналитиками, в Казахстане своего собственного свободного газа нет. Поэтому других средств, чтобы снабжать западный регион российским газом, в перспективе пяти лет, нет.
Как партнерство в энергетической сфере укрепляет экономические связи стран? Первый номер «Эксперт-Казахстан» был посвящен 10-летию развития казахстанской экономики, и мы анализировали все наши публикации за 10 лет. И обрисовался один момент: в середине 2000-х казалось, что появились другие потенциальные маршруты для казахстанской нефти и газа – очень много говорили о кавказском направлении, это, естественно, НАБУКО, тогда в статьях сквозила антироссийская риторика. К концу 2000-х, когда стало понятно, что и нефти у нас столько не будет, что все эти перспективы откладываются, это чуть-чуть сгладилось. Все равно, когда мы пишем о сырьевой составляющей нашего взаимодействия, есть небольшой конфликт, но сейчас он помягче. И в общем, комплементарное отношение лиц строится на близости целей и задач развития. Эта близость есть. И надо понимать в этом плане, что Астана – это младший партнер Москвы, судя по объемам. И при этом Астана постоянно пытается диверсифицировать экспортные направления.
Как партнерство может укрепить экономические связи? Мы имеем в торговой статистике рост ввоза российских нефти и нефтепродуктов в Казахстан, и мы имеем дефицит товарооборота, о которых много говорят некоторые наши аналитики. В ТС растет российский импорт, у нас отрицательный торговый баланс с Россией, это надо понимать. Но если проанализировать, то в 2011 году, когда этот резкий рост произошел, он произошел исключительно за счет того, что мы начали получать больше нефтепродуктов из России. И это отношение Астаной и Минском прекрасно понимается. И в данном случае периферийной частью выступает Москва, которая поставляет на наши НПЗ нефть, а мы ее перерабатываем. Ну, я думаю, россияне хотят нам продукты с высокой добавленной стоимостью поставлять.
Нефтяные вопросы регулярно становятся главными вопросами двухсторонних встреч и саммитов. И можно сделать вывод, что вопросы экспорта углеводородов – это главный пункт экономической повестки.
По поводу реакции Запада на активизацию экономического взаимодействия Москвы и Астаны. Регулярно муссируется тема транскаспийского газопровода – пытаются европейские представители «качнуть» Астану в сторону этого проекта. Но дело в том, что тут есть объективные вещи: нет у нас свободного газа. Если бы он у нас был, может быть, мы и вошли в этот проект. И надо заметить, что Астана никогда не обижала западных инвесторов, деля нефтяной пирог в пользу России.
Следует сказать, что при всей сложности и многостороннем характере отношений на Западе, Востоке и постсоветском пространстве, Москва, Астана, Ташкент, Ашхабад и Баку воспринимаются в Брюсселе, Вашингтоне, Пекине как исправные поставщики углеводородов. Если находится возможность столкнуть поставщиков лбами, т.е. создать конкуренцию, но не критично – не опасаясь сорвать поставки, то сбить цену контрагент всегда согласен.
Андрей Чеботарев, к.п.н., директор Центра актуальных исследований "Альтернатива":
- Насколько мне известно, было подписано соглашение с "Транснефтью". Что оно нам даст?
Сергей Домнин:
Это соглашение о равном доступе. Дело в том, что у нас по газу с 2014 года, не знаю точно, вступило ли оно в силу, но еще в 2012 году был объявлен в связи с этим соглашением равнодоходный доступ к трубопроводной системе и единый подход к ценообразованию. Что это значит? Цена, которая назначается конечному потребителю ресурсов устанавливается рыночно, когда от экспортной цены вычитаются транспортные расходы. Таким образом, за основу берутся внутренние цены, например, где-нибудь в Ямало-Ненецком автономном округе, и этот газ мы в принципе можем покупать. Тоже самое и с транспортировкой. Есть у "Транснефти" свободные, незаконтрактованные объемы, приходит наша компания и говорит, что хочет "прокачать" определенный объем, и "Транснефть" нас должна свободно пускать в свою трубу. Аналогичные обязательства и с нашей стороны.
Ну, как мы понимаем, такие вопросы просто не решаются. Особенно, если это стратегические вещи, такие, как "Атасу - Алашанькоу". В принципе мы бы и так не против его заполнить (трубопровод, - прим.), но раз уж есть необходимость заполнять Павлодарский НПЗ, то вопрос ставится именно так: заполните ПНПЗ, а мы заполним что-то для вас.
Андрей Чеботарев:
- Т.е. такого прецедента, как было несколько лет назад, когда Казахстан не мог "прогнать" нефть в Литву из-за проблем с российскими партнерами, не будет?
Сергей Домнин:
- Нет, не будет. Конечно, если в России возникнет такая необходимость, они это сделают. Но пока динамика говорит о том, что Россия к этому не склона. Тем более, что у нас небольшие объемы, и мы здесь особо не конкурируем, и цена не падает. По газу это заметно.
Антон Морозов:
- Три казахстанских НПЗ, построенных в советское время, раньше перерабатывали в основном российскую нефть?
Сергей Домнин:
- Да, кроме Атырауского НПЗ, там изначально перерабатывали только казахстанскую нефть. А вот Шымкентский НПЗ перерабатывал западно-сибирскую нефть и она шла в Узбекистан. Но тогда была другая экономическая ситуация, поэтому были выгодны вот такие поставки.
Андрей Чеботарев:
- Тимур Кулибаев в "Газпроме" уже два года. За это время что-то сдвинулось с точки зрения продвижения интересов "Газпрома" в Казахстане?
Сергей Домнин:
- Не знаю, мне кажется, что у "Газпрома" особенных интересов, с тех пор, как их отодвинули от Карачаганака, в Казахстане не было.
Сергей Смирнов, редактор информационно-аналитического нефтегазового портала Oilnews.kz:
- Они пытались купить Павлодарский НПЗ, но им не дали. С тех пор интерес пропал и больше не появляется.
Сергей Домнин:
- Как у добывающей компании. Но у них здесь еще есть сеть АЗС "Газпром-Нефть". Это топливо с Омского завода. Это, конечно, активы "Газпрома". И они хотели тоже вступиться, когда шла речь о свободных заправках. Видимо, они покушались на Helios, но у нас есть другая компания, которая покушается на Helios, и там их отодвинули. Интересы "Газпром-Нефть", скажем так, чуть-чуть были прижаты, когда ввели запрет на ввоз нефтепродуктов. КМГ, конечно, ввозил топливо по своим ценам.
Сергей Смирнов:
Я могу разъяснить ситуацию с этими запретами. Тогда были произвольно выбраны в нарушение антимонопольного законодательства три компании, в том числе КМГ. Им были переданы в безраздельное пользование квоты, которые нужно было получать в России. В результате мы все помним, что произошло: возник дефицит бензина. Потому что эти три компании-операторы не справились с теми поставками нефти, которые они должны были обеспечить из России в Казахстан. Потом у них, очевидно, провалился толлинговый процесс с Китаем. Они заявляли, что переработают полмиллиона тонн нефти в Китае, а сюда вернут нефтепродуктами. У них это, видимо, не получилось. Причину тогда замолчали, и только в этом году опять вспомнили, заявили, что будут перерабатывать нефть в Китае, но уже 200 тыс. тонн. Но это никак не заместит российский объем, потому что из РФ, по разным данным, поставляют от 1,3 млн до 1,6 млн тонн нефтепродуктов. А сколько можно сделать нефтепродуктов из 200 тысяч тонн? И потом толлинговая схема - это хорошая схема для хищений, кроме того, это потери для бюджета, поскольку не оплачивается государству целый ряд пошлин. И есть такие схемы, когда создаются "липовые" компании, нефть отправили - и все, обратно никаких нефтепродуктов не получаем.
С 1 ноября отменили этот запрет, потому что возник дефицит, именно из-за нехватки российского топлива. И теперь вот они (профильное министерство, - прим.) опять, возвращаясь к тому, что якобы казахстанские заводы могут остановиться, поскольку рынок будет заполнен российским бензином, хотят протащить все ту же идею - об ограничении поставок высокооктанового бензина из РФ в Казахстан. Опять наступим на те же грабли: будет падение мировых цен на нефть, а у нас будет повышение цен на бензин, как это произошло в октябре (прошлого года, - прим.). Помните, сначала министр нефти и газа заявил, что два российских завода останавливаются, поэтому возникает дефицит топлива в Казахстане. Как будто вся наша страна держится исключительно на российском бензине. Потом было глупое оправдание: заявили, что выросли мировые цены, хотя аналитики и журналисты, посмотрев котировки, выяснили, что нефть в прошлом году была дешевле, чем в позапрошлом. Т.е. в этом случае, наоборот, должны были упасть цены на бензин, если, как у нас заявляют, стоимость нефтепродуктов зависит от стоимости нефти. Агентство РК по регулированию естественных монополий тогда поймало паузу, недели три молчало, а потом, наконец, признало, что цены были повышены в связи с дефицитом топлива. Сейчас, кстати, дефицита нет, а цены остались прежними. Тут речь идет о предельных ценах - регулируются цены на дизтопливо, АИ-80, АИ-92, а АИ-95 и выше - там цены могут быть свыше 300 тенге за литр, и никто ничего не скажет. И теперь опять, если введут запрет на ввоз российского бензина, то у нас вновь, если даже цены на нефть будут падать, подскочат цены на бензин.
Антон Морозов:
- Есть ли предельная цена на солярку?
Сергей Смирнов:
- Цена регулируется на три продукта - дизтопливо, АИ-80 и АИ-92. Есть специальная формула, в которой около 15 составляющих. Главный параметр - это, естественно, стоимость нефти, плюс к тому есть еще коэффициенты. Например, такой, который учитывает транспортные расходы на доставку нефтепродуктов из Италии в Казахстан! Там еще учитываются транспортные расходы на доставку железнодорожным транспортом. И, если вы помните, мотивация повышения цен на бензин была связана также и с ростом цен на железнодорожные перевозки. Повышение стоимости перевозки произошло в январе 2013 года, а вспомнили об этом почему-то только в октябре.
Антон Морозов:
- Миннефти и газа давало тогда еще и такое объяснение тому, что у нас нефтегазодобывающая страна и при этом запредельные цены на бензин: они говорили, что нам выгоднее продать бензин за рубеж - это выгоднее для бюджета, нежели реализовать его внутри страны.
Сергей Смирнов:
Судите сами, в России около 400 долларов с тонны берут, а у нас - 60 долларов. Почему у них там такие высокие пошлины на экспорт? Чтобы поставлять нефть на свои заводы. И в РФ половина нефти перерабатывается на российских заводах.
Сергей Домнин:
Я бы согласился с министром, что нам выгоднее экспортировать. Но тогда давайте не будем ставить границы для импорта, если нам действительно выгоднее ездить на российском высокооктановом бензине. Но границы для импорта закрывают, мотивируя это тем, чтобы КМГ у нас не работал себе в убыток, чтобы не монополизировали рынок. Но границы закрывают не только для импорта, но и для экспорта с 2009 года - и каждый год продлевают этот запрет. Потому что у нас не хватает бензина на внутреннем рынке, но из-за разницы цен с россиянами опять-таки возникает переток топлива, а у нас вновь возникает дефицит. Если бы мы открыли границу, у нас были бы российские цены на бензин, но у нас был бы бензин. А здесь это мотивируется, собственно, еще и тем, что нам нужно модернизировать НПЗ. Если не ошибаюсь, к 2015 году производство высокооктанового бензина уже должно на 30% превышать потребность. Но пока этого не происходит, потом планы переписали на 2016 год.
Правила комментирования
comments powered by Disqus