Вот уже три месяца сотрудники Института востоковедения РАН вместе с общественной организацией «Международное ненасилие» проводят эксперимент над жителями одного двора в Войковском районе. Они знакомят их с приезжими из Центральной Азии, которые работают в их же микрорайоне, — с дворниками, продавцами, официантами, — устраивая общие праздники, встречи, посиделки. The Village решил узнать у автора проекта, этнографа и специалиста по разрешению межэтнических конфликтов Игоря Савина, нужен ли их проект самим мигрантам и жителям и как сделать так, чтобы все жили дружно.

Об идее 

Я давно исследую миграционную проблематику: я занимался и Кавказом, и Средней Азией. Сам я из города Шымкент (Южный Казахстан), поэтому для меня мигранты — это не совсем «они», это и «я» одновременно. У меня всегда было к ним ровное отношение, без идеализации. Я с этими людьми жил, они меня и спасали, и предавали.

В нашем центре есть организация «Международное ненасилие», которая занимается миротворческими проектами и народной дипломатией. Я их убедил, что пора переключить внимание с Кавказа на Москву, на проблему интеграции и ксенофобии в городе. Ведь когда меняется социальный состав общества, его нормы, людей надо к ним адаптировать.

С 2009 года мы начали проводить исследования в разных этнических группах (киргизы, узбеки, таджики), среди кавказской и русской молодёжи. Мы устроили круглый стол, чтобы говорить о проблемах, которые мигранты и местные жители создают друг другу. Стало понятно, что аргументов не хватает. «Расисты» — это всегда «они». «Мы» — лишь жертвы. И начинать должны тоже «они». Я понял, что заниматься только исследованиями довольно скучно, надо делать какие-то практические вещи. И мы придумали этот проект, у него длинное название, но если коротко, то он называется «Интеграция через повседневное общение». У нас есть своя группа в Facebook «Диалоги об интеграции», где можно за ним следить.

О проекте

Как мы выяснили, людей больше всего беспокоят те мигранты, которые работают в ЖКХ. Но управляющие компании не хотят брать на себя роль интегрирующего. Для них это бизнес. А нам кажется, что если вы привозите людей, то вы должны думать о том, как они будут взаимодействовать с местным социумом. Одни на этом наживаются, другие — в данном случае местные жители — терпят неудобства. Их ставят перед фактом, что рядом с ними будут жить и работать незнакомые люди, это их раздражает, а раздражение в итоге сказывается на мигрантах. В общем, все кругом виноваты.

Интеграция должна быть повседневной, чтобы разные мероприятия проходили в одном и том же месте с одними и теми же участниками. Например, сегодня мы что-то празднуем, завтра мы убираем двор, а после устраиваем пикник, послезавтра мы проводим спортивные конкурсы, потом мастер-класс по восточной или русской кухне. Следующий этап — обмен жизненными историями: кто вы, как вы здесь оказались, — чтобы эти дворники и другие мигранты обрели собственное лицо, стали людьми, а не объектами критики или заботы. Неважно, мигрант ты или не мигрант: ты включён в наш социум, да, ты временный работник, но, пока ты здесь живёшь или работаешь, ты должен чувствовать себя комфортно и ответственно.

О дворе

Нас интересовали три сферы интеграции: общий досуг, реализация совместной безопасности и превращение этнического кафе в центр интеграции.

Мы познакомились с ассоциацией «Нур», которая объединяет памирцев-таджикистанцев, а потом с «Узбекской культурной автономией». Это группа узбеков, которые занимаются развитием своих собственных традиций и хотят, чтобы эти традиции не вызывали недовольства местных жителей. Они посоветовали нам узбекское кафе на «Войковской».

Затем в доме, где находится кафе, мы нашли совет собственников, а потом и таджиков, которые в этом дворе работают. Это бывший кагэбэшный дом-квартал с огромным закрытым двором. Нам нужно, чтобы в проекте участвовали все: жильцы, кто-то от мигрантов, представители управляющей компании и местная власть, которая всех организует.

Совет собственников пошёл нам навстречу. Они хотели, чтобы жильцы были вовлечены в какое-то общее дело и сплотились. Кафе было заинтересовано в лояльных клиентах. Сам хозяин кафе — узбек из Оша, кухня там узбекская, но публика смешанная. Мы хотели, чтобы это кафе работало для жителей двора как интеграционный центр. Этот добрый человек согласился, спасибо ему огромное.

В этом дворе работает дворник Ибадулла, обычный равнинный таджик. У жителей с ним мир и дружба, но кто он и откуда никто не знает.

Нам было важно, чтобы управляющая компания этого дома тоже участвовала, но она из нашего проекта начала уходить. «Зачем это нужно? Все работают, всё хорошо. Нашим таджикам это не нужно. Во всём жители виноваты, такие они все националисты, — говорили нам в руководстве компании. — Мы для жителей всё делаем, а они Собянина понаслушаются и считают, что мы только деньги воруем, а мы самые лучшие». Я говорю: «Так давайте сделаем общий стол, с едой, устроим праздник. Приходите». Начальник участка нам отвечает: «А у нас нет времени». — «Ну вы же москвич?» — «Я не москвич вам! Я свой паспорт не поменяю! Я — патриот своей страны! А здесь временно живу».

Конечно, они не хотят, чтобы их работники-таджики общались с местными жителями. Ведь тогда жители будут знать, сколько мигранты получают, как они оформлены. Понятно, что они получают одни деньги, а расписываются за другие, у них нет никакой медицинской страховки.

Когда мы устраивали встречи, местные таджики помогали всё делать, наблюдали, но не сели с нами за стол. Видно, что они только привыкают.

О Наврузе и Пасхе во дворе

С марта мы провели уже четыре мероприятия. Когда мы отмечали праздник Навруз, мы пригласили всех, кто не очень любит мигрантов. Хозяин кафе дал нам адреса квартир, из которых приходили на него жаловаться.

Сначала люди ругались: «А что это такое? Зачем мне это надо?» — а потом приходили. Всё было очень вкусно, узбекский центр устроил нам танцы и рассказал о культуре и современных традициях узбеков. К нам подключилась и школа русского языка для детей, которые не окончили российских школ. Одна девочка стихи Цветаевой читала.

Мы получили на наш проект активистский Президентский грант через Институт проблем гражданского общества, поэтому смогли оплатить услуги кафе. Также заплатили гонорары танцовщицам.

Треть жителей, которые приходили на встречи, — люди пожилого возраста, треть — школьники. (Мы не имеем права никого приводить из школ против их воли, поэтому встречи посещают только те школьники, которые живут в этом дворе и сами к нам приходят.)

Когда мы праздновали Пасху, управа нам поздно дала разрешение и мы не успели провести рекламную кампанию. Поэтому для большинства местных жителей то, что происходило в дальнем углу двора, выглядело как чужая узбекская свадьба: узбекские костюмы, узбекская музыка. Это было после Пасхи, поэтому на одном столе стояли пасхальные куличи и сумаляк (узбекское весеннее ритуальное блюдо).

Некоторые жители, проходя мимо, к нам присоединялись, садились за стол, пробовали наш плов и сумаляк. Некоторые проходили мимо. Потом возникла группа местной молодёжи. Мы их попытались пригласить, но они сказали, что сейчас уже поздно, но в следующий раз они будут нашими активистами.

Наш основной вывод — что все без исключения жители должны быть проинформированы. Чтобы никто не мог потом сказать: «Ой, а мы не знали». Ещё мы, наверное, будем писать жалобы на управляющие компании. Или рекомендовать сделать критерием их эффективности заботу об интеграции их работников. Антимиграционные настроения — это прямая вина управляющих компаний.

Про реакцию мигрантов

У тех мигрантов, кто моложе, знает русский язык, есть желание остаться. А крестьянская или кишлачная молодёжь — эти пока себя не представляют вне собственной среды. Но некоторые мигранты понимают, что ситуация на родине не изменится и им придётся туда-сюда ездить. Так же, как и многие люди здесь понимают, что наш мир уже не будет таким русско-православным, как раньше.

Те мигранты, которые участвуют в наших мероприятиях, всё хвалят: они оказываются в центре внимания не как дворники-строители-продавцы, а как люди.