Туркменистан в постсоветские годы, в отличие от других республик Центральной Азии, шел своим особым путем. Процессы исламизации общества и политизации самого ислама были остановлены и заморожены на долгие годы вперед.
На момент прихода советской власти в Туркмении проживало большое количество туркменских племен со своими древними традициями, которые включали в себя огромный пласт материальной и духовной культуры. Советская антирелигиозная политика была направлена, прежде всего, против этой племенной системы, чтобы постепенно разрушить ее до основания. В результате этой политики пострадала не только вся племенная культура, но и мусульманская религия в целом, поскольку абсолютное большинство населения Туркменистана составляли мусульмане-сунниты. Наряду с туркменскими племенами, в республике также проживали другие народы, исповедующие ислам. Это были в основном узбеки и казахи, а также небольшие группы мусульман-шиитов, представленных преимущественно азербайджанцами и этническими персами. Политика деисламизации проводилась среди всего населения республики. К концу советского периода эта политика имела определенные «успехи», поскольку мусульманская религия утратила главные духовные функции в туркменском обществе. Этому способствовало и другое обстоятельство: Туркменистан относится к тюркскому ареалу распространения ислама, для которого свойственна неортодоксальность, достаточно широкая свобода в соблюдении догматов религии, четкое разделение общественной жизни на светскую и религиозную сферу и невмешательство религии в политику.
После распада СССР первый президент Туркменистана С. Ниязов в качестве новых ориентиров государственного строительства взял за образец турецкую модель государственного устройства, сохраняющую светский характер власти. Об этом неоднократно заявлял сам президент, но в действительности все получилось иначе. Вместо турецкой модели демократии в республике постепенно установился диктаторский режим Туркменбаши на годы вперед. Еще в начале 1990-х гг., когда Ниязов только начинал перевоплощаться из партийного деятеля в лидера нации, ислам был нужен ему в деле строительства новой национальной идеи. Он использовал ислам как подручное средство, но лишь в формах, определенных и регулируемых государством. Чуть позже в 1993 году он заявил, что Туркменистан возвращается к исламу не столько как к религии с догматическими постулатами, сколько как к части национальной культуры. Далее в целях контроля за религиозной ситуации в республике в 1994 г. был создан Генгеши (Совет) по делам религии, который был подчинен непосредственно президенту. В первые годы правления Ниязова была принята новая Конституция Туркменистана (май 1992 г.). По новой конституции, лица, нарушающие традиции туркменского народа, подлежали осуждению и наказанию. В районах были созданы советы, контролирующие традиционную мораль. Позже по инициативе президента были внесены изменения в Уголовный кодекс республики. Согласно этим изменениям, были отменены наказание за многоженство (точнее, сожительство с несколькими женщинами) и за калым — куплю-продажу невесты. (Об этом подробнее в работе известного туркменского этнографа Шохрата Кадырова«Многоликий туркменчилик»). Таким образом, новая власть стала контролировать не только религиозную ситуацию в республике, но и кодифицировала некоторые элементы обычного права, касающиеся народных традиций и морали.
По мере укрепления своей власти С. Ниязов стал разрабатывать новую идеологическую доктрину, согласно которой образ президента приобретал сакральный и религиозный смысл. По сути он создавал новую тоталитарную государственную систему в духе известной классической модели «восточной деспотии», где религия полностью подчинялась и служила верховному правителю: султану или падишаху (в конце своего правления Туркменбаши все-таки объявил себя падишахом. — автор.) Новая доктрина возвысила образ президента до небес и объясняла народу, что Ислам — это он сам и его главный труд — «Рухнама» является такой же священной книгой, как Коран. Мечети получили официальное предписание хранить не менее 2-х экземпляров «Рухнамы», а цитаты оттуда были вырезаны на стенах многих мечетей. Какое-то время советники и приближенные к Ниязову подумывали объявить его пророком, но почему-то от этой идеи отказались.
В 1997 г. по приказу Ниязова все религиозные центры, мечети, медресе и культовые сооружения, связанные с исламом, должны были пройти обязательную государственную перерегистрацию. В результате этой антирелигиозной компании не прошли перерегистрацию более половины действующих в республике мечетей. Однако некоторые мечети продолжали существовать и действовать при молчаливом согласии местных властей. В этих и некоторых вновь зарегистрированных мечетях многие имамы молчаливо игнорировали официальное предписание после каждого намаза произносить клятву на верность родине и президенту. Когда это обнаруживалось, власти производили чистки среди нелояльных к властям имамов. В 2000 г. в республике была проведена масштабная акция против авторитетных имамов и богословов, которые были причастны к переводам священного Корана на туркменский язык. Власти объявили некоторые из них экстремистами и под знаменем борьбы с экстремизмом начали поход против них во всей республике. В результате этой акции было сожжено более 40 тысяч экземпляров Корана, переведенного на туркменский язык опальным имамомХаджаахметом Оразклычевым.
В 2003 г. по приказу Туркменбаши был проведен другой громкий процесс, где фигурантом уголовного дела оказался сам муфтий Туркменистана Насрулла ибн-Ибадулла. Его обвиняли в том, что он резко и негативно отреагировал на приказ расписать мечети, наряду с текстами из Корана, цитатами из «Рухнамы». Более того, он отказался признать Туркменбаши «божьим наместником». В результате муфтий был осужден на 22 года. В дальнейшем такие религиозные деятели, как Насрулла ибн-Ибабдулла муфтиятом больше не руководили. Муфтием становился менее образованный в религиозном плане, но более лояльный — в плане политическом. Во всей республике все имамы фактически становились государственными служащими, получающими жалование от государства. Это обстоятельство заставляло их служить властям. Весной 2006 г. С. Ниязов выступил с пророческим заявлением: «кто трижды прочтет его книгу ''Рухнама'', станет умным, поймет природу, законы и человеческие ценности и после попадет прямо в рай». Более того, он утверждал, что сам просил Аллаха о таком способе выявления праведников. Как мы видим, Туркменбаши стал во главе процесса «рухнамизации» туркменского общества. В отличие от процесса исламизации, который шел в эти годы в других регионах Центральной Азии, «рухнамизация» в Туркмении стала важнейшим политическим процессом по внедрению новой религии, заменяющей ислам.
Как этот процесс шел в республике в те годы? Как «рухнамизация» постепенно вытеснила процесс исламизации туркменского общества? Как эти процессы управлялись государством? В 1990-е гг. на территории Туркменистана в некоторых кишлаках стали одновременно функционировать по 2 мечети: одна государственная, вторая — молельный дом, где собирались местные жители, чтобы не только отправлять религиозные обряды, но и обсуждать насущные проблемы. Молельные дома напоминали традиционные «мужские дома», которые всегда существовали в некоторых регионах Центральной Азии. (Об этом более подробно в работе автора: «Мужские клубы» как институт гражданского общества в Таджикистане (ХХ в.)). «Рухнамизация» проводилась, прежде всего, с помощью СМИ, государственных религиозных центров, мечетей, медресе и т.д. «Рухнамизация» насаждалась повсюду, постепенно становясь новой религией в туркменском обществе. Этот новый процесс вызвал недовольство в рядах обычных мусульман, но противостоять этому было невозможно. По замыслу самого Туркменбаши, для успешной «рухнамизации» туркменского общества нужны были большие и роскошные мечети, где наряду с аятами Корана, должны были пропагандироваться идеи самого Ниязова, изложенные в «Рухнаме». Стали строить большие и роскошные мечети по всей республике за казенный счет. Но большинство населения прохладно восприняло эти шедевры, поэтому популярностью они не пользовались. Таким образом, новые мечети так и не стали главными центрами распространении новой религии.
Религиозное образование попало под жесткий контроль властей ещё с первых годов правления С. Ниязова. С 1990-х гг. в страну практически не поступала зарубежная религиозная литература. Исключение составляли турецкие религиозные школы, где литература соответствовала духу времени. Но в 2000 г. в разгар компании «рухнамизации» республики Ниязов заявил, что все медресе и религиозные школы должны быть закрыты. По его мнению, для такой маленькой республики, как Туркменистан, не нужны многочисленные религиозные школы, достаточно оставить одну хорошую школу под контролем муфтията. Туркменбаши боялся, что во многие исламские школы постепенно будут внедряться салафиты и исламские радикалы, прежде всего, в качестве преподавателей. Новый салафитский преподаватель способен за короткое время вырастить огромное количество учеников-борцов за «чистый» ислам. Заявление президента совпало с тем, что в это время на севере республики были выявлены подпольные структуры исламских радикалов, которые использовались узбекской оппозицией в качестве перевалочных баз. Дальнейшие действия властей под руководством президента были очевидны: немедленно были депортированы 300 иностранных (в основном иранских) проповедников. Далее постепенно закрывались все религиозные школы по всей республике. Это продолжалось до 2005 г., когда в Туркменистане была закрыта последняя религиозная школа. Это был факультет теологии (теперь это отделение теологии факультета истории) Туркменского государственного университета, где по контрактам преподавали турецкие богословы. Контракты были расторгнуты, богословы были высланы из республики на родину — в Турцию.
После смерти С. Ниязова (21 декабря 2006 г.) многие эксперты предполагали, что в республике будет нарастать влияние радикального ислама, который в дальнейшем приведет к установлению исламистского политического режима на долгие годы вперед. Прогнозы и предположения оказались ошибочными. Новый президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов заменил прежнего президента почти во всем. Правда, с первых дней своего президентства он вынужден был демонстративно отказаться от титула «отца туркмен», «героя нации», «падишаха» и т.д. Но он не отказался от титула «Аркадаг», что означает «твердыня», а в символическом значении звучит, как «наш покровитель, опора и надежда». Этот титул был присвоен ему в октябре 2010 г. Новый президент обещал бороться против культа личности бывшего президента, но вскоре начатая им компания была завершена после сноса главного памятника Туркменбаши в центре столицы.
В целом политика «Аркадага» мало отличается от политики Туркменбаши. Продолжались приниматься такие же одиозные решения, как во времена Ниязова. Например, в 2009 г., в связи со «свиным гриппом» верующие были лишены возможности совершить хадж в Саудовскую Аравию. Далее, в 2010 г. разрешили лишь 188 паломникам совершить хадж. Сам «Аркадаг» лично дает разрешение на поездку в Мекку. Появились слухи в некоторых СМИ о существовании некоего «черного списка» тех, кому запрещен въезд или выезд из страны.
Весной 2011 г. в СМИ появлялась информация о том, что в связи с событиями на Ближнем Востоке всех наиболее опасных преступников перевели в одну тюрьму в г. Туркменбаши, а контрольно-следовую полосу на границе с Узбекистаном отодвинули еще на 1 км (ранее она была отодвинута также на 1 км). Некоторые эксперты полагают, что в исправительных учреждениях действуют религиозные ячейки, которые никак себя не идентифицируют, хотя исправно получают финансирование. Их целью якобы является свержение действующей власти и установление исламского халифата. Это выглядит не так уж и неправдоподобно. Ведь во времена правления Ниязова нелояльные режиму Туркменбаши граждане пытались установить контакт с талибами. В результате многих из них посадили в тюрьмы.
В тюрьмах содержатся не только представители оппозиции, но и последователи радикального ислама. Периодически в СМИ республики сообщается о возбуждении новых уголовных дел против подпольных организаций, пытающихся свергнуть существующую власть. Среди них существуют якобы исламистские организации.
В честь больших национальных праздников в республике регулярно проводятся акции помилования граждан. Эта практика была введена еще при Туркменбаши, который подписал в 1999 году закон «О ежегодной амнистии и помиловании в честь священной Гадыр Гиджеси». Таким образом, каждый год в честь Гадыр Гиджеси (Ночи всемогущества, которая отмечается на 27-й день священного для мусульман месяца Ораза), в Туркменистане проводится помилование осужденных. Например, в 2013 г. в этот день по указу Аркадага были помилованы 1166 осужденных. Среди осужденных были не только представители политической оппозиции, но и последователи радикального ислама. Это событие широко обсуждалась в республиканских СМИ, где образ нового президента преподносился как доброго и милосердного правителя. Было отмечено, что Аркадаг принимал данное решение, «руководствуясь завещанными великими предками принципами милосердия и гуманизма, в целях дальнейшего укрепления единства и сплоченности туркменского общества и каждой семьи». Помилованные освобождены от дальнейшего отбывания основного, а также от дополнительного наказания в виде возложения обязанности проживания в определенной местности. Подписывая указ, Г. Бердымухамедов отметил, что в Туркменистане систематически проводятся акции помилования осужденных, осознавших свою вину и искренне раскаявшихся в содеянном. «Все они должны быть освобождены из мест заключения и встретить праздничные дни вместе со своими семьями», — распорядился президент, поручив работникам правоохранительных органов предпринять все необходимые для этого меры. «Таким образом, мы даем оступившимся шанс честным трудом искупить свою вину и активно участвовать в развитии страны», — подчеркнул Г.Бердымухамедов, поручив главам администраций областей, районов и городов позаботиться о трудоустройстве граждан, вернувшихся из мест заключения. Если раньше во времена Туркменбаши амнистия проводилась один раз в год и была приурочена исключительно к этой дате, то с приходом к власти Аркадага, она проводится регулярно в течение всего года, преимущественно в канун знаменательных дат национального календаря — Дня независимости, Дня нейтралитета, Дня государственного флага и других праздников. Как мы видим, Аркадаг, в отличие от Туркменбаши часто освобождает оппозиционеров и исламистов, но и часто их сажает. [Администрация «Гундогара» была бы чрезвычайно признательна автору за более подробную информацию о «частом» освобождении этих категорий людей — прим. «Гундогара»].
Принятая в 2008 г. новая редакция Конституции страны подтвердила принцип отделения религиозных организаций от государства и гарантировала при этом равенство всех конфессий. Однако некоторые зарубежные общественные организации стали заявлять о нарушении права граждан Туркменистана на свободу вероисповедания, прав в отношении нетрадиционных религиозных групп и их представителей.
После установления режима С. Ниязова в республике была следующая религиозная ситуация: около 85 процентов населения являлись мусульманами, более 13 процентов — православные христиане, остальные 2 процента были представителями других конфессий. В первые годы своего правления, как было отмечено выше, Ниязов использовал ислам в деле строительства новой идеологии. Поэтому он распорядился, чтобы для мусульман начали строить мечети, организовались обучение исламу в специальной школе и отделении теологии в университете, мусульманские праздники Ураза-байрам и Курбан-байрам были объявлены государственными, имамы мечетей стали получать зарплату из бюджета республики. В Туркмении существовало 133 православных прихода, хотя не было ни одной семинарии, якобы по причине того, что просьбы об открытии таковой к властям не поступало. Стала преследоваться деятельность так называемых нетрадиционных конфессий: баптистов, пятидесятников, адвентистов, иеговистов, кришнаитов, бахаитов и других. Власти отрицали, что эти конфессии преследуются, прежде всего, по религиозным мотивам, а заявляли, что они не могли осуществлять свою деятельность как религиозные объединения из-за малой численности. Но в 2004 году в законодательство о религии были внесены изменения, в частности, был снижен порог численности членов общины, необходимый для регистрации. Это позволило лишь некоторым новым конфессиям начать действовать легально. При Ниязове в Туркмении существовал жесткий государственный контроль над религиозной деятельностью населения. Государственный совет по религии, членами которого являлись мусульманский муфтий и православный священник, полностью находился под контролем президента. Новый президент Г. Бердымухамедов продолжал религиозную политику предыдущего президента. В отличие от Туркменбаши, Аркадаг часто сажает в тюрьму нелояльных ему религиозных деятелей и исламистов по политическим обвинениям и часто их выпускает на свободу, проявляя «милосердие».
Как мы видим, в отличие от других республик Центральной Азии, в Туркмении после распада ДУМ Центральной Азии и появления собственного муфтията в лице ДУМТ (Духовного управления мусульман Туркмении) процесс исламизации общества был остановлен и «заморожен» на долгие годы вперед. Поэтому и не начался процесс политизации ислама в республике, поскольку не наблюдалось процесса исламизации туркменского общества. Соответственно, не наблюдался и процесс радикализации ислама. Многие эксперты и политологи склоны утверждать, что в отличие от соседей, Туркменистану удалось избежать появления на своей территории радикальных исламских организаций и влияния их агентов.
Почему Туркменистан оказался регионом, где идеи радикального ислама не смогли распространяться, хотя попытки проникнуть туда со стороны ХТИ (Хизб ут-Тахрир аль-Ислами), салафитских и других радикальных международных организации имели место. Во-первых, это было связано, как было отмечено выше, с приходом режима С. Ниязова. Следует отметить, что сам Ниязов как авторитарная личность и его государственная идеология заполнили все идеологическое и духовное пространство туркменского общества, где очень мало место осталось для религии. Туркменбаши по сути стал не только «отцом» всех туркменов, но и «духовным лидером» всего туркменского народа. Книга «Рухнама» по популярности вытеснила «Коран» среди населения, во всяком случае, так была задумана цель и задачи этой книги. Государственная машина стала жесточайшим образом контролировать религиозную ситуацию в республике.
Во-вторых, туркменская религиозная среда, которая была всегда связана с племенной системой, породила особую ментальность туркменского народа, которая органически не приемлет религиозный фундаментализм. Поэтому в Туркменистане не было предпосылок для начала процесса исламизации общества и политизации самого ислама, поскольку эти процессы напрямую связаны, как неоднократно говорилось выше, с приходом фундаментального ислама. Направляемые в Туркменистан эмиссары ХТИ и других салафитских организаций практически все потерпели фиаско, поскольку население крайне вяло отзывалось на идеологию, которую они там пропагандировали, а нелегально ввозимая литература зачастую оказывалась невостребованной.
В-третьих, туркменский ислам, согласно мнению исламоведа А. Малашенко, резко отличается от традиционного ислама всей Центральной Азии. «Туркменский ислам всегда был аполитичен. Это то, что называется традиционный ислам, это ислам племен. Он всегда, по всему миру был весьма пассивен, он был зациклен на обрядовой стороне, на семейной стороне и никогда не влезал в политику. И в настоящее время проявление религиозных фундаменталистских воззрений исламского толка в Туркменистане невозможно. Во всяком случае в ближайшем обозримом будущем».
Следует отметить, что для кочевников не свойственна активная ритуальная религиозность: нет мечетей, молебнах домов, религиозных школ-медресе, культовых захоронений и святых мест, связанных с исламом и т.д. Кочевые туркменские племена исторически передвигались в пустынях и полупустынях, ведя кочевой и полукочевой образ жизни. Поэтому туркмен всегда осознавал себя как носитель внутренней индивидуальной религиозности. Многие предпочитали молиться поодиночке, дома и на родном языке. Подобно тому как его кочевой предок в одиночестве общался со Всевышним Аллахом среди бескрайних песков пустыни, так и современному туркмену для общения с Богом достаточно уединения.
Как мы видим, Туркменистан в постсоветские годы, в отличие от других республик Центральной Азии, шел своим особым путем. Возрождение племенной культуры и кодификация некоторых норм обычного права затормозили эволюционный путь развитие республики в эти годы. Установление тоталитарного строя при первом президенте С. Ниязове и насаждение его культа личности в обществе создали условия для возникновения новой религиозной идеологии, которая пыталась заменить ислам. Процессы исламизации общества и политизации самого ислама, как было отмечено выше, были остановлены и заморожены на долгие годы вперед.
После некоторой либерализации, проведенной при втором президенте Гурбангулы Бердымухамедове, существующий в стране режим остается наиболее жестким среди всех республик Центральной Азии. Тем не менее, перемены привели к провозглашению многопартийной системы, был частично ликвидирован культ личности Ниязова, соблюдается видимость свободных выборов.
Ислам не играл в Туркмении политической роли до 90-х годов ХХ столетия, когда Ниязов попытался монополизировать религию, чтобы укрепить собственную власть, но эта тенденция — интерес власти к исламу — исчезла при Бердымухамедове. Экономика страны, устойчивость режима и успех идеологии популизма зависят от наличия ресурсов и финансовых поступлений от продажи газа. Обострение отношений между Москвой и Ашхабадом в 2008 г. привело к изменению в направлении экспорта газа с севера на восток (в Индию, Пакистан, Китай) и на юг (в Иран). Мнения экспертов о том, насколько долго продержится Бердымухамедов, различны, но большинство их сходится в том, что общество Туркмении не способно на массовый протест.
Правила комментирования
comments powered by Disqus