Возведение Рогунской ГЭС собственными силами в состоянии дать толчок развитию многих отраслей национальной экономики, развитию фундаментальных и прикладных исследований и изысканий, подготовке собственных высококвалифицированных кадров. Но для этого необходимым условием является наличие государственного видения  проблемы и способов её решения, помноженное на твёрдую политическую волю руководства страны, пишет в статье специально для Cabar.asia таджикский политолог Рашид Гани Абдулло.

Рогунская ГЭС – крупнейшая ГЭС Вахшского каскада, имеет для Таджикистана стратегическое значение, поскольку именно на нее возлагаются надежды по выводу страны из энергетического кризиса, ра зражающегося ежегодно в зимнее время из-за сезонного [изменения] стока воды. Строительство этой ГЭС важно как для населения страны, так и для развития энергоемких производств. Это позволит получить излишки электроэнергии и без проблем для самого Таджикистана экспортировать ее. Кроме того, наличие этого объекта позволит круглогодично регулировать сток воды и избавит страну от засух и половодья, что, в свою очередь, даст толчок развитию сельского хозяйства. В конце концов строительство этой крупной ГЭС позволит усилить позиции Таджикистана в переговорных процессах.

Однако в реализации этого крупного энергетического проекта республика столкнулась с огромными трудностями, он стал заложником политических обстоятельств.

Вне заинтересованности

Рогунская ГЭС – очень крупный по масштабам  и финансово весьма затратный проект. Оценки специалистов относительно объёма финансовых средств,  необходимых для завершения строительства ГЭС, колеблются от почти трёх до шести миллиардов долларов. Такая сумма денег может быть подъёмной лишь для очень крупной внешней частной компании или группы компаний, а также для государств, имеющих возможность финансировать реализацию подобных проектов напрямую из бюджета или через связанные с ними компании. Сегодня Рогунский проект не вызывает интереса у крупного частного внешнего инвестора. Государств, которые могли бы рассматриваться в качестве потенциальных инвесторов Рогунского проекта,  также немного. Россия, Китай, Иран, богатые арабские монархии Персидского залива – вот, пожалуй и всё.

В 2000-е годы сложились более благоприятные условия для участия внешних инвесторов в реализации гидроэнергетических проектов в Таджикистане. Так, в  эти годы к лучшему изменилось отношение России в вопросе участия в таких проектах. Этому в полной мере способствовало то обстоятельство, что  Россия оправилась от политических и экономических потрясений предыдущего десятилетия и обрела немалые финансовые возможности. Этому же способствовала и определённая корректировка внешнеполитических приоритетов новых российских властей. Произошедшие  изменения сделали возможным достижение в 2004 г. двусторонних соглашений об участии России в достраивании Сангтудинской ГЭС-1 и возобновлении её  участия в Рогунском проекте. Достраивание Сангтудинской ГЭС-1 было поручено РАО «ЕЭС», а реализация Рогунского проекта - «РУСАЛу» Олега Дерипаски. 

В эти же годы развитие экономики Китая стал выходить на уровень, делавший привлекательным получение им доступа к углеводородным и прочим значимым ресурсам повсеместно в мире. Центральная Азия не была здесь исключением. В рамках новой стратегии растущей китайской экономике Центральная Азия нужна была уже не только как рынок сбыта своих товаров и услуг. Регион становился нужен ему и как надежный источник сырьевых, энергетических ресурсов, которыми располагают страны Центральной Азии.

В сложившихся новых условиях Китай счёл уместным для себя взять курс на активизацию своих политических, экономических, военных, информационных и т.д. отношений с центральноазиатскими странами не только на двусторонней, но и на многосторонней, в рамках ШОС, основе. В частности, в рамках реализации стратегии «выхода вовне» таджикская и китайская стороны сумели достичь договорённости  по строительству средней ГЭС на реке Зеравшан.

Бурный рост цен на нефть в 2000-х гг. упрочил финансовые возможности Ирана. Жизнь же под постоянными западными санкциями и обусловленная ими необходимость опоры на собственные силы,  помноженные на возросшие нефтедоходы, способствовали резкому росту научно-технического потенциала страны и обретению ею компетенции в реализации технически сложных проектов. Руководство Ирана проявило интерес к реализации гидроэнергетических проектов в Таджикистане. Эта заинтересованность привела к подписанию таджикско-иранского соглашения о строительстве с иранским участием Сангтудинской ГЭС-2.

Однако проект Рогунской ГЭС, как и можно было ожидать, оказался вне данной заинтересованности.

Рогунский проект – заложник политических игр

Из всех договоренностей по участию России, Китая, Ирана в возведении крупных и средних ГЭС на сегодняшний день оказались осуществленными лишь проекты Сангтудинских  ГЭС-1 и -2 Россией и Ираном соответственно. Договорённости по участию в других проектах так и остались нереализованными. Прежде всего ввиду отрицательного к ним отношения Узбекистана. 

Когда в октябре 2004 г. подписывались таджикско-российские соглашения, предусматривавшие, в частности, возобновление Россией своего участия в реализации Рогунского проекта, Узбекистан быстрыми темпами наращивал своё стратегическое сотрудничество с США. Складывалось ощущение, что в данном контексте политическая  составляющая в согласии  России на возобновление своего реального участия в Рогунском проекте была весьма и весьма существенной. К сожалению, Таджикистан не сумел должным образом воспользоваться сложившейся благоприятной для Рогунского проекта ситуацией и быстро запустить реализацию соответствующего двустороннего соглашения.

После андижанских событий 2005 года политическая атмосфера для реализации проекта  перестала быть благоприятной. В ответ на жёсткие санкции США и их западных союзников, введённые против Узбекистана, Москва и Пекин немедленно поддержали Ташкент.

В сложившихся новых обстоятельствах  между таджикской стороной и «РУСАЛом» вдруг стали возникать  споры по характеру плотины – быть ли ей каменно-набросной или бетонной, а также по её высоте. В конечном итоге из намерения сотрудничать с «РУСАЛом» ничего не вышло – стороны разошлись друг с другом.

Точно такой же неудачей завершились попытка строительства  ГЭС на Зеравшане с участием Китая и намерение Казахстана через фонд «Казына» профинансировать строительство Навобадской ГЭС.

Можно не сомневаться, что на  сегодняшний день вряд ли какой-нибудь из названных выше потенциальных инвесторов пойдёт на реальное сотрудничество с Таджикистаном в реализации его гидроэнергетических проектов. По той простой причине, что необходимость обеспечения их собственных интересов обуславливает для них обязательный учёт позиции Узбекистана. Позиция же эта сводится к категорическому несогласию с реализацией крупных гидротехнических и гидроэнергетических объектов, предполагающих возведение на реках Таджикистана больших плотин.

Узбекская сторона, как правило, обосновывает свою позицию экологическими и социальными причинами, а также опасениями в связи с [возможными] последствиями разрушительных стихийных бедствий. В очередной раз данная позиция была озвучена 25 сентября с.г. в Нью-Йорке в ходе выступления руководителя МИД Узбекистана Абдулазиза Камилова на Саммите ООН по устойчивому развитию.

В Таджикистане, однако, мало кто сомневается в том, что жёсткая позиция Узбекистана обуславливается не только названными, но и иными, вполне политическими, опасениями. Последние  сводятся к тому, что с завершением строительства Рогунской и других, средних и крупных, ГЭС в Таджикистане и реализацией аналогичных проектов в Кыргызстане обе страны верховьев центральноазиатских рек не только обзаведутся возможностями контроля их стока, но и вполне могут прибегнуть к использованию этих возможностей в своих политических целях.

Таким образом, как и в конце 80-х гг. прошлого столетия, Рогунский проект, который мог быть реализованным тогда, стал заложником политических обстоятельств, но уже не внутренних, а внешних.

В связи со сложившейся практически тупиковой ситуацией с привлечением внешних инвесторов к участию в реализации Рогунского проекта, стали раздаваться голоса о том, что было бы более рациональным для Таджикистана вместо заострённости на реализации проекта развернуть строительство большого числа малых ГЭС, не требующих строительства высоких плотин и формирования больших водохранилищ. В Таджикистане с такой постановкой вопроса не согласны. Прежде всего по той простой причине, что малые ГЭС никак не могут способствовать генерированию объёма электроэнергии, необходимого для обеспечения потребностей аграрного и промышленного развития страны.

Строить Рогун самостоятельно - альтернативы нет

Руководство республики, осознавая, что привлечь внешних инвесторов и участников в Рогунский проект пока не представляется возможным, взяло курс на его реализацию собственными усилиями. Но в том, что республика вынуждена самостоятельно осуществлять столь сложный проект, есть и свои положительные стороны.

Как показывает опыт, внешние партнёры, будь то крупная частная компания, банк или государство, предпочитают реализовывать проекты со своим участием на своих же условиях. В частности, они считают более удобным и выгодным для себя привлекать исполнителей извне. В результате Таджикистан получает готовый объект, но не обретает соответствующие управленческие, изыскательские, технико-конструкторские, инженерные и прочие компетенции. Такая модель не столько способствует развитию страны и преобразованию общества, сколько консервирует отсталость.

Отсутствие реального внешнего инвестора для Рогунского проекта позволяет изменить сложившийся порядок вещей.

В современных условиях, в которых пребывает Таджикистан, самостоятельная реализация Рогунского и других гидроэнергетических проектов, в силу чрезвычайной сложности данной задачи,  может быть под силу лишь государству.

Понятно, что осуществление строительства требует максимально возможной мобилизации  собственных не только финансовых и материальных, но и, что более важно, имеющихся в наличии организационно-управленческих, инженерных и других кадровых ресурсов, а также в налаживании воспроизводства этих ресурсов.

Строительство Рогунской ГЭС собственными силами, подразумевавшее привлечение извне специалистов, которых  пока нет в наличии в самой республике, в состоянии дать толчок развитию многих отраслей национальной экономики, развитию фундаментальных и прикладных исследований и изысканий, подготовке собственных высококвалифицированных кадров и много чему другому. Но для того, чтобы всё это стало возможным,  необходимым условием является наличие государственного видения  проблемы и способов её решения, помноженное на твёрдую политическую волю руководства страны решить данную задачу таким образом, чтобы уже само строительство Рогунской ГЭС и других крупных гидроэнергетических проектов собственными силами стало инструментом коренного преобразования Таджикистана. Инструментом обретения им компетенций – политических, управленческих, научных, технических, логистических и т.д., которые при продолжении взятого курса могут в конечном итоге трансформировать республику в действительно современное развивающееся государство.

С политической волей, направленной на пофазовую реализацию Рогунского проекта собственными силами, проблем нет. Она вполне наличествует. Желательно, чтобы этой политической воли хватило бы и на то, чтобы строительство Рогунской ГЭС стало локомотивом развития и коренного преобразования страны и общества.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram