Визит президента Таджикистана Эмомали Рахмона в Эр-Рияд может окончательно испортить шаткую дружбу Душанбе с Тегераном. Разрыв отношений с Ираном может осложнить отношения  Душанбе с другими, более значимыми мировыми игроками.

Эксперты считают, что слабая в политическом и экономическом отношении страна не может позволить себе роскошь оказаться по одну из сторон баррикад в противостоянии между крупнейшими мировыми исламскими государствами, а выйти из ситуации без потерь уже довольно сложно.

Камень преткновения

По странному стечению обстоятельств пик ухудшения отношений между Таджикистаном и Ираном пришелся как раз на тот период, когда странам следовало бы отмечать очередную годовщину налаживания дипломатических отношений, - 8 января 1992 года Иран первым открыл в Таджикистане свое дипломатическое представительство; 5 января 2010 года по итогам таджикско-иранских переговоров было подписано шесть межправительственных документов.

Но вместо этого охлаждение таджикско-иранских отношений сменилось открытыми обвинениями таджикских властей в адрес Тегерана в пособничестве террористам, которые последовали после недавнего участия Мухиддина Кабири, председателя запрещенной в РТ Партии исламского возрождения Таджикистана, в международной конференции в Тегеране.

Приглашение Кабири в Тегеран настолько возмутило таджикские власти, что 29 декабря МИД Таджикистана вручил ноту протеста послу Ирана и назвал действия организаторов тегеранской конференции «неприемлемыми».

Таджикские власти напомнили иранской стороне, что Кабири на родине обвиняется в попытке осуществления государственного переворота и находится в международном в розыске по линии Интерпола. Но эти предупреждения остались неуслышанными.

И в тот же день Кабири в Тегеране встретился с духовным лидером Ирана Али Хаменеи. Душанбе тут же обвинил власти Ирана в сотрудничестве с террористами. «Иран должен сделать свой выбор - с терроризмом он или с Таджикистаном?» – заявили представители властей.

В стороне не остались и религиозные лидеры Таджикистана. Верховный муфтий страны Саидмукаррам Абдукодирзода свою пятничную проповедь 1 января посвятил критике Ирана за поддержку Мухиддина Кабири и обвинил Тегеран в пособничестве террористам. 6 января таджикские ученые-богословы призвали Тегеран определиться со своей позицией в отношении Таджикистана.

Неудачное совпадение

На фоне осложнения отношений Таджикистана и Ирана подоспела запланированная еще в прошлом году поездка президента РТ Эмомали Рахмона в Саудовскую Аравию, которая также неожиданно совпала с усилением напряженности в отношениях между Эр-Риядом и Тегераном.

2 января, в день визита Эмомали Рахмона в Эр-Рияд, власти Королевства Саудовская Аравия казнили 47 человек, обвиненных в терроризме, в том числе известного шиитского богослова Нимра аль-Нимра. Иран, большинство населения которого составляют мусульмане-шииты, выразил официальный протест в связи с казнью. В стране начались антисаудовские акции. В ночь на воскресенье, 3 января, толпа протестующих разгромила и подожгла посольство Саудовской Аравии в Тегеране и консульство в Мешхеде.

В ответ на это Королевство, а затем Бахрейн и Судан заявили о разрыве отношений с Ираном. Объединенные Арабские Эмираты объявили о понижении дипломатических отношений с ИРИ до уровня временных поверенных в делах.

На фоне всего этого новостные ленты Саудовской Аравии и Таджикистана пестрили сообщениями о подписании между этими странами важных документов, об удовлетворенности сторон налаженным сотрудничеством, обещаниях о финансировании КСА проектов в Таджикистане. В завершение Э.Рахмон, назвав Саудовскую Аравию важным партнером в арабском мире и на Среднем Востоке, совершил с семьей малое паломничество (умра), выполнив требуемые ритуалы.

Отношения испортились давно

Российский обозреватель Аркадий Дубнов считает, что процесс охлаждения отношений Таджикистана и Ирана начался намного раньше.

«Дело Кабири - лишь верхушка айсберга в череде причин ухудшения отношений между Тегераном и Душанбе. Этот процесс начался двумя-тремя годами раньше, когда стало ясно, что Эмомали Рахмон противится усилению иранского влияния в Таджикистане, в том числе шиитского характера,  которое навязывалось  Тегераном под предлогом родственности персоязычных народов двух стран», - говорит Дубнов.

Эксперт по Центральной Азии Александр Князев также отмечает, что «антииранский тренд в Душанбе появился задолго до истории с Кабири, еще с середины ушедшего года в СМИ стали появляться антииранские информационные вбросы, уже не один год идет давление на работающий в Таджикистане иранский бизнес. Возьму на себя смелость утверждать, что существует сильное соответствующее лобби в руководстве РТ, сориентированное на дрейф в сторону от Ирана и заодно России, преследующее интересы прежде всего США и их ближневосточных союзников».

При этом эксперты отмечают, что в случае с Кабири вопрос с Тегераном можно было решить без излишней истерии.

«Последовавшая после инцидента антииранская истерика, в частности высказывания муфтия Абдукодирзода в адрес Ирана, просто выходит за рамки какой-либо цивилизованности. Мало кто сомневается в том, что проповеди муфтия не могут не совпадать в своих основных тезисах с установками из администрации президента и/или соответствующих государственных ведомств РТ, - говорит Князев. - Строго формально, а также учитывая важность связей с Ираном для самого Таджикистана, вопрос о визите Кабири в Иран можно было бы обсудить на уровне внешнеполитических ведомств, не создавая из этого проблемы межгосударственных отношений, найти приемлемый для сторон компромисс и продолжить доброжелательное сотрудничество.

Таджикский аналитик Абдумалик Кадыров отмечает, что игнорирование Тегераном возмущений Душанбе относительно Кабири объясняется просто: если бы они имели под собой почву, иранские власти обязательно бы ответили.

«В данном случае я не вижу повода для возмущения. Существуют международные правила, согласно которым любая страна имеет право принимать кого хочет у себя в гостях. Это независимо от того, каким его считают в другой стране. Мне кажется, что Иран до сих пор не признал тот факт, что ПИВТ является террористической организацией. Тем более что Таджикистан недостаточно обосновал это обвинение. Объявить – это не значит доказать. И мне кажется, что приглашение Кабири в Иран не является каким-то специальным шагом против Таджикистана», - говорит Кадыров.

Кому карты в руки?

Александр Князев говорит, что совпадение визита Э.Рахмона в Эр-Рияд по времени с саудовско-иранским конфликтом – это, скорее, случайность, но в сложившейся ситуации он может расцениваться как вызов не только Ирану, но и России.

 «Иран и Россия с одной стороны и Саудовская Аравия - с другой уже давно фактически находятся в опосредованном военном конфликте на территории Сирии. Иран и Россия поддерживают правительство Башара Асада, а саудиты с первых дней сирийского противостояния поддерживали и продолжают поддерживать антиправительственные силы, в первую очередь ИГИЛ. До нынешнего времени ни Иран, ни Россия не требовали от союзных или просто дружественных им стран, включая и Таджикистан, каких-то особых выражений поддержки в этой войне, достаточно было нейтральности. Разговоры о вовлечении в военную операцию в Сирии стран - членов ОДКБ пока звучали в Москве только со стороны скорее маргинальных политиков и экспертов, не имея под собой какого-либо реального замысла российского руководства», - говорит эксперт.

Он также отмечает, что «визит в Эр-Рияд и те высказывания со стороны Э.Рахмона, которые там прозвучали, могут свидетельствовать о том, что Таджикистан в ходе этого визита продемонстрировал и свою готовность к участию в так называемой «исламской коалиции» во главе с Саудовской Аравией. А это уже прямое противопоставление позиции Душанбе участию в ОДКБ, прямая поддержка КСА на фоне спровоцированного Королевством серьезнейшего конфликта с Ираном».

«Иранская дипломатия сегодня прилагает колоссальные усилия для того, чтобы не допустить прямого военного конфликта с Саудовской Аравией, Ирану такой конфликт не нужен, и есть неплохие шансы на то, что эти усилия будут не напрасны. В этом случае Таджикистану придется искать пути к тому, чтобы долго, мучительно, ценой многих уступок восстанавливать прежний уровень отношений с Ираном, а заодно подтверждать свою приверженность союзническим отношениям с Россией. В случае если конфликт между ИРИ и КСА примет более острый характер, все будет значительно сложнее. В Тегеране и, особенно, в Москве могут пока сделать вид, что не придали значения демаршу Душанбе в сторону главного антииранского и антироссийского ближневосточного центра, каковым является Эр-Рияд. Москва заодно еще и отвлечена на конфликт с Турцией. Но отсутствие публичных реакций вовсе не будет означать отсутствия реакций вообще», - считает Князев.

По мнению Аркадия Дубнова, это неудачное совпадение может дать Тегерану дополнительные козыри, чтобы обвинять Душанбе в солидарности с антишиитской кампанией, развернутой Саудовской монархией. «Ведь Рахмон не осудил казнь проповедника, и если иранская пропаганда постарается, то представит присутствие Рахмона в Эр-Рияде как знак одобрения этой казни. Кто знает, может быть, саудовские власти и стремились создать именно такое впечатление… В таком случае обещания саудитов предоставить финансовую помощь  Таджикистану могут оказаться медвежьей услугой Эр-Рияда. И могут осложнить отношения  Душанбе с другими, более значимыми мировыми игроками. Следует исходить из того, что слабая в политическом и экономическом отношении страна не может позволить себе роскошь оказаться по одну из сторон баррикад в религиозной, по существу, войне между крупнейшими мировыми исламскими государствами», - считает Дубнов.

Важно сохранить отношения

Между тем местные эксперты считают, что в данной довольно сложной для Таджикистана ситуации необходимо сохранить отношения и с Саудовской Аравией, и с Ираном, в особенности в экономической сфере.

Политолог Рашид Гани Абдулло считает, что визит в Эр-Рияд и достигнутые там договоренности стали первым шагом к серьезному развитию отношений с Саудовской Аравией.

 «Но здесь важно уяснить, для чего нам это нужно в первую очередь. С моей точки зрения, приоритетом должно быть привлечение саудовских возможностей для реализации экономических проектов в Таджикистане. Вряд ли бизнесмены и частный сектор в целом будут чрезмерно заинтересованы в том, чтобы вкладываться в развитие экономики Таджикистана. Но у Саудовской Аравии, как и у других стран Персидского залива, есть множество фондов развития, государственных и полугосударственных, которые предназначены для оказания содействия развивающимся странам. Мне кажется, что соответствующим структурам Таджикистана, в том числе посольству, надо уделить серьезное внимание работе с этими фондами, понять их функционирование, на какой основе они выделяют деньги и как их получить. И надо использовать первый шаг президента в этом направлении и развернуть деятельность», - считает политолог.

Рашид Гани Абдулло также отмечает, что политика политикой, а экономика экономикой. «Надо стремиться также развивать отношения и с Ираном, который находится с Таджикистаном после Ахмадинежада не в самых лучших отношениях.  В этом направлении также нужно приложить усилия, чтобы сделать таджикский рынок привлекательным для Ирана и его предпринимателей. Я думаю, что отделить политику от сотрудничества в экономической сфере вполне возможно», - говорит эксперт.

Политолог Парвиз Муллоджанов также считает, что для Душанбе было бы выгоднее дистанцироваться от ирано-арабских разногласий, проводить многовекторную политику, не принимая чью-либо сторону, сохраняя хорошие отношения как с Ираном, так и с Саудовской Аравией.

«Но, к сожалению, для Душанбе сохранять нейтралитет становится все труднее и труднее, так как обе страны сегодня действуют по принципу «друг моего врага – мой враг». Тем более что сегодня мы наблюдаем серию резко негативных заявлений в отношении Ирана со стороны ряда таджикских официальных лиц, что также воспринимается в Тегеране как часть антииранской кампании», - говорит П.Муллоджанов.

Тем не менее эксперт призывает не забывать, что государственной идеологией Саудовской Аравии является ваххабизм, проповедующий крайнюю нетерпимость к инакомыслящим и самому понятию светского государства.

Выйти без потерь

Таджикский политолог Абдугани Мамадазимов считает, что впервые за годы независимости Таджикистана наша религиозная принадлежность и языковая общность стали жестко противоречить друг другу. «Дело в том, что если говорить о языковой общности, то мы должны быть ближе к Ирану, а конфессиональная принадлежность говорит о том, что мы должны быть ближе к Саудовской Аравии. Поэтому эти две крайности создают определенную сложность для таджикской дипломатии, и очень сложно выйти без потерь из этого щекотливого положения», - говорит Мамадазимов.

По мнению российского обозревателя Аркадия Дубнова, длительно сохранять напряженность в отношениях с Ираном Таджикистану будет сложно, да и невыгодно. «Таджикистан окажется, к примеру, в непростой ситуации в рамках ШОС, а также двухсторонних отношений с Россией и Китаем, которые сегодня связаны с Ираном рядом важных и тесных совместных интересов. Не исключено, что именно по линии ШОС будут предприняты попытки примирить Иран и Таджикистан», - считает эксперт.

Александр Князев считает, что руководство Таджикистана сильно заигралось в «многовекторность», забыв, что отношения Таджикистана с Ираном и Россией строились десятилетиями, в основном на политической лояльности Душанбе к Москве и Тегерану. «Лояльность не бывает одноразовой, она строится на долговременных проявлениях, лишь добавляющих ей ценности. Торговля лояльностью — сфера стратегическая, об этом нужно бы помнить, если следовать долгосрочным национальным интересам, а не сиюминутным клановым», - заключает эксперт.

Рашид Гани Абдулло считает, что сегодня Таджикистану надо исходить из собственных интересов, что вполне отвечает как раз таки принципам многовекторности политики Таджикистана.

«Для нас сейчас важно решить собственные экономические проблемы, и у нас недостаточно своих ресурсов. Зато эти ресурсы имеются у Ирана, Саудовской Аравии и других стран Персидского залива», - заключил политолог.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram