В середине марта 2016 года Федеральное архивное агентство России открыло для всеобщего свободного пользования сайт «События в Семиречье 1916 года по документам российских архивов».

Надо сразу сказать, что данный интернет-проект — явление неординарное: и в советские времена, и в переходный период «перестройки», и до сих пор подавляющее большинство граждан вынуждено пользоваться «продуктами исторической промышленности», учебниками истории, публицистическими статьями, рассказами со слов очевидцев и участников. Историческое «сырьё»  было скрыто в архивах. Но теперь, у человечества есть интернет, и потому каждый, не вставая из-за стола и не выходя из дома, может сам открыть и посмотреть любой исторический документ… если этот документ, отсканирован и размещен в сети.

По сути — это первый подобный проект, посвященный конкретному историческому событию. Очень важно, что в нем участвует не одно архивное учреждение, а сразу 4 крупных российских архива Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), Российский государственный исторический архив (РГИА) и Архив внешней политики Российской империи Историко-документального департамента МИД РФ (АВПРИ).

Фонды каждого из этих архивов содержат документы различных ведомств, а значит, совместный проект позволяет узнать и сравнить оценки, действия и мнения представителей различных организаций — Государственной думы, местных и центральных административных органов, Военного министерства и Министерства внутренних дел, переселенческих управлений, управлений связи и железных дорог. Поскольку события в Семиречье пришлись на время смены государственного строя в России,  в подборке представлены документы как царских властей, так и  Временного правительства. Таким образом, есть возможность сравнить изменение в подходах и взглядах на произошедшую трагедию.

186 документов представлено в Интернет-проекте Росархива. При этом объявлено, что почти 90 % ПУБЛИКУЕТСЯ ВПЕРВЫЕ. Это вовсе не значит, что эти 160 документов «рассекречены». Многие были уже давно введены в «научный оборот»Тем интереснее увидеть документ целиком в натуральном виде, тогда сразу становится понятным, «чего стоит» тот или иной историк, насколько честно он цитировал первоисточник, насколько учитывал контекст документа, насколько объективно передавал всю совокупность суждений и позиций различных сторон конфликта.

Хочется отметить, что авторы проекта не смогли изменить сложившейся традиции и поместили на том же сайте «Предисловие» конкретного ученого-историка А.В.Ганина, в котором приведены цитаты и выдержки из отдельных документов, в том числе с конкретными фактами, оценочными суждениями и цифрами. Но ведь в реальных, публикуемых на этом же сайте документах есть и прямо противоположные оценки и иные количественные данные, касающиеся точно тех же аспектов, о которых пишет А.В.Ганин. Но он выбрал именно эти, не упомянув и не объяснив, на каких основаниях он проигнорировал отличные оценки.

Ну что же: не надо читать предисловие, читайте первоисточники!

Безусловно, 186 документов — это лишь малая толика, отобранная «из большого числа выявленных документов». Если Россархив будет расширять «выборку», если к этому проекту подключатся архивы других государств, прежде всего Кыргызстана и Казахстана, Узбекистана и Таджикистана, а также китайские, британские и турецкий архивы, то можно ожидать, что с «неоднозначными мнениями», хотя бы по этому «темному пятну истории» будет покончено.

Ниже пойдет речь о документе, опубликованном на сайте в разделе Перечень под номером 109. Поразительно недооцененный источник информации от одного из наиболее осведомленных участников, созданный в самый разгар событий человеком способным придерживаться правды, какой бы нелицеприятной она ни была для империи, которой он служил.

Генерал-губернатор Куропаткин: «как могло случиться, что дети преданнейшего слуги русских — Шабдана стали во главе мятежа?»

На вопрос Генерал-Губернатора отвечает жандармский ротмистр В.Ф.Железняков

Вино молодое и меха ветхие

Количество статей, выступлений, докладов, посвященных трагическим событиям 1916 года, множится с каждым днем. Одновременно идет процесс публикации ранее не известных исторических документов, отражающих реальность тех дней. При этом создается впечатление, что это два параллельных, не связанных между собою, процесса.

Все выступления политиков и историков последнего времени основываются на давно известных источниках, и в основном сводятся к повтору нескольких уже устоявшихся идеологически окрашенных взглядов. Авторы большинства выступлений даже не пытаются проверить справедливость своих мнений новыми сведениями. Во всяком случае, ссылки на вновь открытые материалы мне не встречаются. Вся фактура и аргументация базируются на таких давно известных и часто цитируемых документах о восстании в Семиреченской губернии, как рапорт генерал-губернатора Туркестанского края А.Н. Куропаткина императору Николаю II [124- здесь и далее номер документа в интернет-проекте Росархива] и дневники А.Н.Куропаткина [9, 97], доклад А.И.Керенского [124] или Докладная записка драгомана консульства России в Кашгаре Т.Ф. Стефановича в МИД России [131]. Реже упоминаются доклады киргизов — современников, участников и свиделетелей тех событий, в частности, руководителей Советской Киргизии Б.Исакеева и Ю.Абдрахманова, а также показания меньшевика М.Тынышпаева, книга Т.Рыскулова и ряд других документов первой трети прошлого века.

И это при том, что в этом году появились новые свидетельства, и этих новых документов сотни! Только Росархивом в рамках интернет-проекта «События в Семиречье 1916 года по документам российских архивов» в марте 2016 года опубликовано 186 исторических документов, каждый из которых содержит определенную информацию, являющуюся элементами «пазла» семиреченских событий июля-ноября 1916 года. Каждый из них дополняет какими-то штрихами и деталями ту картину, которая постепенно складывалась на основе сотен документов, опубликованных в сборниках 1931, 1960 и иных годов издания.

Видимо, опасаются историки и политики влить «вина молодого в мехи ветхие». Боятся, что вновь открывшиеся обстоятельства войдут в противоречие с устоявшимися идеологическими догмами и оценками произошедших событий.

Желая хоть отчасти поправить эту ненормальную ситуацию, хочу представить один из документов подборки Росархива, в котором сделана попытка дать полную картину тех событий — как бы собранный пазл. В этом документе есть и историческая ретроспектива предпосылок восстания, и перечень причин, и характеристики социальных групп и отдельных личностей, участвовавших в тех событиях; и ключевые моменты событий и даже прогноз отдаленных последствий с набором мероприятий, предлагаемых для разрешения грядущих проблем.

Этот документ — самый объемный из числа представленных в интернет-проекте Росархив, озаглавлен «Д О К Л А Д Ъ  Заведывающого Розыскным Пунктом в городе Верном и Семиреченской области о причинах мятежа киргиз в Семиреченской области, его течении и настроении населения к текущему моменту» (далее — «Доклад…») [109, РГИА. Ф. 1292. Оп. 1. Д. 1933А. Л. 475–505.].

Жандармский доклад как образец стиля

В аннотации «Доклада…», представленного Российским историческим государственным архивом, отсутствует наименование адресата, нет даты, входящего номера и иных реквизитов. Хранится документ в фонде Министерства внутренних дел Российской империи, в частности, — в делах Управления по делам воинской повинности МВД; по описи он относится к вопросам «о колониях в Средней Азии в связи с призывом местного населения», и подшит в дело 1933А «О беспорядках в связи с реквизицией инородцев»  (июль —  декабрь 1916). Казалось бы, что особенного можно ждать от чиновников, занимающихся рекрутским набором в армию? С другой стороны, не вполне ясно, почему доклад начальника губернского подразделения Отдельного Корпуса жандармов, ведающего вопросами политического сыска, находится в делах рекрутского управления.

Однако, начав читать, об этих вопросах забываешь, так как убеждаешься, что и по форме, и по содержанию, и по объему, а главное — по полноте описанных аспектов, глубине и объективности анализа, строгости и логике изложения, этот документ существенно отличается от других аналитических документов, как известных ранее, так и представленных в интернет-проекте Росархива. Делать выдержки и цитаты из «Доклада…», скажу честно, нестоящее дело: в нем нет ни одного лишнего слова, ни одного малозначащего предложения, ни одной «фигуры умолчания». Поэтому приведу своего рода оглавление «Доклада…»

Генеральную задачу своего «Доклада…» автор формулирует так: это — попытка дать ответ на вопрос, в явной форме заданный генерал-губернатором А.Н.Куропаткиным: «Как могло случиться, что дети преданнейшего слуги русских — Шабдана стали во главе мятежа?»

Чтобы решить эту задачу, автор «Доклада…» дает четкие и однозначные ответы на многие частные вопросы.

В первой части, описывая этапы колонизации в XIX веке Российской империей земель, исконно заселенных казахами и киргизами, автор «Доклада…» отвечает на вопросы:

1. Кого следует считать «колонистами»?
2. Почему после присоединения Туркестана к России на исконных родовых землях киргизов и казахов появились дунгане и уйгуры (тарачинцы)?
3. Почему между киргизами с одной стороны и дунганами и уйгурами — с другой, кроме веры, нет ничего общего?
4. В чем отличия характеров и образа жизни каждой группы «нерусского» населения Семиречья?
5. Чем завершилась «инородная» колонизация Семиречья?
6. Как шла колонизация Семиречья русскими, и чем отличаются три волны колонизации и три типа переселенцев?

Описав «действующих лиц» произошедшей трагедии и порядок их появления на исторической сцене Семиречья, автор переходит к причинам возникшего антагонизма и неприязни между различными социальными группами населения Семиречья.

Вот вопросы, на которые дает ответы «заведывающий» Розыскным пунктом в этой части «Доклада…»:

1. Почему киргизы, которые в 1880-1905 годах практически без эксцессов приняли изъятие земель для хозяйств дунган, уйгуров, своих китайских единоплеменников, уральских казаков и волны переселенцев 1890-х годов, категорически не приняли «новоселов», прибывших на их земли после волнений в европейской России 1905-1906 годов?
2. Кто, по мнению автора «Доклада…», был в то время в Семиречье «самый худший элемент, разнузданная малоспособная к упорному труду, слабая по своим хозяйственным инстинктам масса»?
3. Кто и как за несколько лет привил местному населению тотальное недоверие по отношению ко всем органам власти?
4. Что такое «чиган» и «жандар», и какой была русская коррупция с восточным колоритом в начале XX века?
5. Какие конкретно аспекты «земельного вопроса» стали наиболее нестерпимы для киргизов и казахов, в чем тут вина российской и туземной администраций, а в чем — самих переселенцев?
6. Почему война, начатая «белым царем» в 1914 году, стала разорительной для «букары» и «кормушкой» для должностных лиц всех видов (русской и туземной) и уровней власти, в том числе для «жандарей»?
7. Каковы, помимо общих, были «местные причины» в Пржевальском и Пишпекском уездах, где мятеж принял «особо кровавыя» формы?
8. Кто был теми «хищниками» в Семиречье, удаление которых за пределы области автор доклада считает одним из обязательных действий по наведению порядка?
9. Почему предположение об участии дунган в восстании «является и историческим и логическим абсурдом» и почему донесениям начальника Пржевальского уезда полковника Иванова об этом «трудно верить»?
10. И, подводя итог, — почему именно сыновья Шабдана возглавили своих соплеменников и организовали наиболее жесткие действия против переселенцев?

Рассмотрев все перечисленные вопросы и дав на них однозначные ответы, автор переходит к описанию ключевых эпизодов трагедии.

Поразительно, но автор «Доклада…» практически не описывает жестокостей и преступлений, творимых восставшими, рассказами о которыми изобилуют значительная часть документов той поры, постоянно цитируемых как историками, так и публицистами и политиками.

А вот рассказ о массовых убийствах безоружных, арестованных и просто непричастных к восстанию киргизов и других мусульман, в частности, массовое убийство в Беловодском, автор описывает и характеризует как «бойню, не имеющие себе оправдания». Я полагаю, все, кому доводилось прочитать описание этого злодеяния в изложении Даниила Дмитриевича Леонского-Акименко (в пересказе его сына В.Д.Леонского) согласятся с автором «Доклада…»

В «Докладе…»приведен еще один столь же страшный факт, о котором, в отличие от «Беловодского побоища», практически нет упоминаний в современных статьях и исследованиях, хотя сведения об этом неспровоцированном, чисто корыстном и потому особенно диком преступлении есть и в ранее опубликованных документах о событиях в Пржевальском уезде (документы № 246 и № 265 в сборнике документов «События 1916 года в Средней Азии и Казахстане» 1960 г.) и в книге Т. Рыскулова, изданной в 1926 году. Речь идет о массовом убийстве с целью ограбления большой группы торговцев (сартов, таранчинцев, китайцев и дунган, но не киргизов), возвращавшихся с ежегодной ярмарки в урочище Каркара. Причем сделано это было русскими переселенцами селения Теплоключенского, как недвусмысленно показывает автор «Доклада…», с участием «военного отряд ротмистра Кравченко», взявшегося обеспечить «защиту торговцев» и бросивших их на растерзание переселенцев. Избиение это продолжалось два дня 15 и 16 августа, число убитых — более 500 человек, а сумма награбленного оценивается в 1 миллион рублей.

Получается, что только в этих двух эпизодах — беловодском и теплоключенском — русскими переселенцами было забито (без применения огнестрельного оружия!) более 1000 человек, причем в подавляющем случае абсолютно невиновных! Эти факты упоминают в своих рапортах в Санкт-Петербург все русские администраторы Семиречья и Туркестана, но только автор «Доклада…» не пытается их хотя бы в какой-то мере оправдать.

В следующей части «Доклада…» приведены выдержки из переписки автора с должностными лицами администрации Семиречья, характеризующей отношение последних к угрозе назревавшего бунта. Читая эти документы, обнаруживаешь обычные для российской власти «беспечность или преступность» одних чиновников, и здравый смысл и служение долгу других. Причем вторые, проявляя, казалось бы, естественные и обязательные для чиновника качества, вынуждены оговариваться: «я буду преступник, если буду закрывать глаза начальству и докладывать: «Все обстоит благополучно”.

Перед заключительными предложениями автор отвечает на вопросы:

1. Насколько «стихийным» было это восстание и, если была подготовка, то когда она началась и в чем заключалась?
2. Кто и как обвёл вокруг пальца военного губернатора Фольбаума и убедил его в верноподданности туземцев и их готовности подчиниться призыву?
3. Почему сведения о восстании, которые предоставляла администрация Пржевальского уезда, не заслуживали доверия?
4. Присутствовал ли хотя бы какой-либо внешний(германский, китайский или турецкий) «след», в частности «немецкая пропаганда», в этом восстании?
5. Имела ли место антиправительственная деятельность революционных организаций?

В заключительной части «Доклада…» описано состояние различных социальных групп, проживающих в Семиречье, на момент подготовки доклада, то есть на конец октября — начало ноября 1916 года.

Вопросы действий карательных отрядов и бегства киргизов в Китай автор «Доклада…» вообще не затрагивает.

Вот такой документ: 33 страницы машинописного текста, плюс 27 страниц приложений, тоже небезынтересных.

При чтении этого документа, написанного офицером российского политического сыска, возникает отчетливое впечатление, что его написал, если не последователь теории «исторического материализма» и приверженец классового подхода к историческим процессам, то уж точно либерал и интернационалист: настолько в нем отсутствует имперский дух и великодержавный шовинизм. В «Докладе…» нет даже намека на «бремя белого человека» или «неблагодарность туземцев», которые в большей или меньшей степени чувствуются в большинстве документов, подготовленных должностными лицами русской администрации.

Так почему же этот поразительный документ до сих пор не введен в «научный оборот»? Почему его не цитируют? Ответ, наверно, прост — автор не является «исторической личностью». Мол, подумаешь, мало ли что там мог написать какой-то «жандармский ротмистр, прикомандированный к железной дороге». И к тому же относится этот доклад, хоть и к архиву МВД, но хранится в делах Управления по делам воинской повинности, то есть отнюдь не самого важного подразделения министерства.

Как часто бывает, судят не по реальному качеству продукта, а по «лейблу» изготовителя, в данном случае — по должности и званию автора, которые, на первый взгляд, представляются вполне заурядными.

Но после того как мною было уяснено информационное качество этого «Доклада…», у меня возникло естественное желание узнать имя этого»ротмистра Отдельного корпуса жандармов, заведующего Верненским розыскным пунктом». Просто из уважения к его блистательной, на мой взгляд, работе.

Автора, автора!

В архивном описании и на первой странице «Доклада…» указана должность автора, в конце текста — его звание и красивая, но совершенно нечитаемая, подпись без расшифровки. Определенных данных о кадровом и персональном составе Верненского жандармского розыскного пункта по состоянию на лето 1916 года в интернете нет. Есть только информация о том, что такой «пункт» был создан в 1906 году и на момент формирования его возглавлял ротмистр Чистяков. При большом воображении в подписи можно было прочитать «Чистяков», но воображение должно было быть очень большим.

Как обычно, «ларчик просто открывался»! Дело в том, что, судя по всему, архивисты, готовя у публикации «Доклад…», не стали внимательно читать весь текст 60-ти страничного документа, потому и опубликовали его без указания имени автора.

А, между тем, фамилия жандармского ротмиста, подготовившего «Доклад…», ДВАЖДЫ названа в самом тексте документа! На стр.29 «Доклада…» приведена резолюция Военного Губернатора Семиреченской области В.А.Соколова-Соколинского (Фольбаума) на циркуляр от 10 июля 1916 г. № 211, разосланный автором «Доклада…»: «Сообщить Ротмистру Железнякову, что уездным Начальникам теперь некогда переписываться, и что я прошу его, Ротмистра Железнякова, действовать помимо уездных Начальников, донося обо всем только мне».

Авторство Железнякова не является моим «открытием»: ссылка на «Доклад…» с указанием фамилии автора имеется даже на сайте историка-любителя краеведа Б.Ф.Мухлынина, так что в число документов «отобранных для публикации» в рамках интернет-проекта Росархива этот «Доклад…» попал точно не случайно.

Но, как только понимаешь, кто готовил этот документ, многое начинает проясняться. Автор доклада — ротмистр В.Ф.Железняков, тот самый, о котором в разделе «Биографические справки» интернет-проекта Росархива приведена справка следующего содержания: Железняков Владимир Федорович (02.01.1881–?). Окончил Чугуевское пехотное юнкерское училище. Переведен в Отдельный корпус жандармов (15.02.1908). Ротмистр (06.12.1909). Прикомандирован в жандармскому полицейскому управлению Средне-Азиатской железной дороги (22.05.1915).

В числе 186 документов интернет-проекта, помимо «Доклада…» есть еще три расшифрованные телеграммы [28, 29, 41], автором которых является ротмистр Железняков, правда, в них он значится как «ротмистр Отдельного корпуса жандармов» без указания должности. Правда докладывает этот ротмистр, «прикомандированный к жандармскому полицейскому управлению Средне-Азиатской железной дороги» почему-то не своим многочисленным начальникам в Туркестане, а непосредственно в Санкт-Петербург — Директору Департамента полиции Евгению Константинович Климовичу, то есть руководителю, как сейчас бы сказали, «службы государственной безопасности» Российской империи. Это тот самый генерал Е.К.Климович, кавалер высших орденов империи, который после революции в 1920 году сначала занимал пост начальника контрразведки у барона Врангеля, а затем «в связи с успешной деятельностью по очищению тыла Русской армии в Крыму», получил в распоряжение всю государственную стражу Крыма; тот самый человек, который до последних дней жизни в эмиграции возглавлял контрразведывательную службу Русского общевоинского союза — наиболее серьезного антисоветского сообщества российских офицеров-белоэмигрантов.

Кто вы, ротмистр Железняков?

Итак, непосредственным адресатом сообщений ротмистра был один из высших чинов Министерства внутренних дел Российской империи. Это означает, что»безымянный» знаток истории колонизации Туркестана, обладатель всей полноты информации о ситуации в крае, был ни кем иным, как главой службы разведки и контрразведки Российской империи в Семиречье! Судя по всему, ротмистр Железняков, располагавший агентурной сетью, имел особые полномочия, и выполнял специальное поручение руководства Департамента полиции и Министерства внутренних дел.

Тогда понятно, почему на отношения и запросы Железнякова незамедлительно отвечают не только высшие должностные лица туркестанской администрации, но и высокопоставленные чиновники Министерства иностранных дел и Военного ведомства.

Тогда понятно, почему военный губернатор Фольбаум, защищая своего нерадивого родственника, не осаждает Железнякова, а предлагает ему докладывать обо всем только лично самому губернатору.

Тогда понятно, почему телеграммы Железнякова в Санкт-Петербург на имя начальника Департамента полиции передаются шифром.

Тогда понятно, почему чиновник по особым поручениям Г.А.Юнгмейстер, приехавший в Верный из столицы Туркестанского края, о результатах своей инспекции докладывает сначала ротмистру В.Ф.Железнякову, и только потом,  своему непосредственному начальнику — главе краевого Туркестанского районного охранного отделения, полковнику  М.Н.Волкову.

Тогда понятно, почему «Доклад…» обнаружен не в среднеазиатских архивах, а в Санкт-Петербурге, столице империи, то есть был направлен напрямую высшему руководству МВД, как выразился в своей резолюции Фольбаум, «помимо» многочисленных формальных местных начальников «Заведующего Верненским Розыскным пунктом», в том числе «помимо» самого губернатора Фольбаума. Правда, остается вопрос, почему доклад ротмистра хранился в Управлении по делам воинского призыва, а не в делах Особого отдела. Можно предположить, что  «Доклад…» либо был направлен «Для сведения» в копии, либо попал в суматохе после февраля 1917-го.

Тогда понятны поражающие прямота и смелость ротмистра В.Ф.Железнякова в изложении крайне нелицеприятных для туркестанских, а в определенной степени — и для санкт-петербургских, властей фактов, которые столь явно затушёвываются в отчетах всех остальных чиновников.

Данный доклад — далеко не единственный документ того времени, подготовленный ротмистром В.Ф.Железняковым. Поискав немного, я без труда обнаружил еще один документ за подписью ротмистра Железнякова с указанием должности «начальник розыскного пункта г Верного». Он давно опубликован и включен в сборник документов «Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане» 1960 г. Причем документ тоже специфический — в нем приведен список всех «предводителей восстания в районе Токмака, Кочкора и южного берега Иссык-Куля»: несколько десятков имен с фамилиями и без, но всегда с указанием места деятельности и замечанием, что обо всех поименованных «имеются вполне определенные доказательства», а также указанием «в случае задержания немедленно уведомить меня».

Теперь, когда мы знаем, кем был на самом деле этот скромный «прикомандированный к жандармскому полицейскому управлению Средне-Азиатской железной дороги», такая осведомленность и властность не удивляют.

Продолжение по ссылке

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram