В Астане состоялось заседание Высшего Евразийского экономического совета, в котором приняли участие президенты Казахстана, Армении, Беларуси, Кыргызстана и России. Мероприятию предшествовала встреча Владимира Путина и Нурсултана Назарбаева, в ходе которой лидеры двух стран обсудили приоритеты сотрудничества, а также взаимодействие в рамках Евразийского экономического союза. Об итогах заседания и встречи двух президентов мы побеседовали с казахстанским политологом, директором общественного фонда «Мир Евразии» Эдуардом Полетаевым.
- Почему в заявлении, последовавшем после встречи Владимира Путина и Нурсултана Назарбаева, подчеркивается, что «Россия остается самым близким соседом, союзником и партнером Казахстана»? Кто-то пытается сегодня это оспорить?
- Это ритуализации политики. Такие вещи повторяются очень часто, об этом говорили и в прошлом, и в позапрошлом году, и десять лет назад тоже. Из этого не следует, что, скажем, последние месяц-два мы испортили отношения и решили подтвердить, что мы друзья. Нет, это обычная формулировка на переговорах высокого уровня. Тем более что за этими словами следовало подтверждение в виде различных мероприятий с участием глав наших государств, которые состоятся в ближайшем будущем: саммита ШОС, Совета глав государств СНГ, Форума межрегионального сотрудничества Казахстана и России, а также Петербургского международного экономического форума. Президенты Казахстана и России – это, наверное, наиболее часто встречающиеся лидеры стран, что свидетельствует о высоком уровне сотрудничества между нашими странами, о крепких традициях добрососедства и дружбы.
- Каковы, по Вашему мнению, главные итоги состоявшегося в Астане заседания Высшего Евразийского экономического совета (ВЕЭС)?
- Сенсации, конечно, никакой не случилось. Заседание прошло в рабочем формате. Было указано на множество рабочих моментов, которые необходимо решить в ближайшие полгода, до следующего саммита ВЕЭС в Москве. Также был принят ряд решений по концепции общего рынка нефти и нефтепродуктов, что само по себе весьма значимое событие. Напомню, что согласно этой концепции, энергетические компании стран ЕАЭС получат беспрепятственный доступ к нефтяной инфраструктуре партнеров, будут сняты экспортные пошлины и количественные ограничения при закупке нефти и нефтепродуктов в рамках союза. Правда, общий рынок нефти заработает только с 2025 года.
Помимо этого, было принято решение о создании такого вспомогательного органа Евразийского экономического союза (ЕАЭС), как совет руководителей уполномоченных органов в области санитарно-эпидемиологического благополучия населения стран-членов союза.
Таким образом, были указаны основные ориентиры деятельности ЕАЭС, было отмечено, что интеграция – это довольно сложный процесс, темпы и результаты которого не всегда устраивают интегрирующиеся стороны. Что интеграция предполагает множество нюансов, которые необходимо решать путем компромисса и консенсуса. Таким образом, на мой взгляд, заседание в Астане получилось скорее рабочим, и, прямо так скажем, небогатым на громкие политические заявления. Лидеры страны-членов ЕАЭС сверили часы и констатировали, что союз состоялся, союз работает.
Ближайшим значимым событием в рамках ЕАЭС станет подписание Таможенного кодекса, которого намечено на осень нынешнего года. Напомню, что изначально это подписание планировалось еще на прошлый год, но из-за того, что понадобилось слишком много согласований с национальными органами, пришлось его перенести.
Как и отметил президент Российской Федерации Владимир Путин, никаких «волшебных средств» от ЕАЭС мы не ждем. Тем не менее, механизм-то запущен, и сейчас идет очень кропотливая, бюрократическая, бумажная работа, требующая длительных процессов различных согласований. Постоянно выявляется необходимость введения каких-то ограничений и исключений из единого кодекса. Об этом, кстати, говорил президент Беларуси Александр Лукашенко. При всем желании наших экономик интегрироваться и получить от этого большую выгоду, все равно нюансы национальных экономик, их тонкие настройки заставляют идти на частичные изъятия из общих правил. В итоге говорить об идеальном общем рынке пока не приходится.
Тем более, что формирование общих рынков – электроэнергии, газа, нефти и нефтепродуктов, финансов – будет проходить поэтапно, а их внедрение приходится на 2019-2025 гг. Сегодня идет поступательное движение к этим целям. Революционных скачков не наблюдается, но в принципе они и не нужны, потому что никто не обещал и не ожидал от ЕАЭС мгновенной отдачи. Сейчас речь идет о том, что в условиях кризиса поддержка, объединение в рамках единой организации помогает облегчить ситуацию, хотя бы даже и морально. Главное, это осознание, что страны-члены ЕАЭС не оказались один на один с проблемами.
Кстати, в условиях нынешнего кризиса хорошо показал себя Евразийский фонд стабилизации и развития, бывший Антикризисный фонд ЕврАзЭС, созданный еще в 2009 году. Сегодня он осуществляет помощь странам-членам ЕАЭС. Так, в марте этого года Республика Беларусь получила кредит в размере 500 млн долларов. Деньги были выделены также Кыргызстану и Армении для реализации нескольких проектов.
- Неслучайно, видимо, одним из документов, принятых в Астане, стали основные ориентиры макроэкономической политики государств-членов ЕАЭС на 2016-17 годы – документ, который председатель коллегии Евразийской экономической комиссии Тигран Саркисян назвал «антикризисным». Как Вы считаете, позволяет ли степень интегрированности наших экономик реализовывать некую общую антикризисную программу?
- Отмечу, что координация макроэкономической политики, антикризисных программ, рассматривалась не только в рамках ЕАЭС, подобные попытки предпринимались и в формате СНГ, еще в 90-е годы. Опыт антикризисного реагирования 2008-2009 гг. показал, что такие согласованные практики имеют право на существование и вполне дееспособны. В принципе, в те годы наши страны придерживались примерно одинаковой антикризисной политики. Меры были схожими хотя бы потому, что у нас идентичные модели экономики, в которых сырьевые товары играют значимую роль в экспорте. Отсюда следовало, что нужно расширять торгово-экономическое сотрудничество, устранять барьеры, координировать и гармонизировать национальные законодательства, активизировать процесс привлечение инвестиций. Накануне подписания Договора о ЕАЭС, в начале 2014 года, был опубликован совместный доклад – его сегодня можно найти на сайте Евразийской экономической комиссии – о повышении устойчивости экономик стран евразийского пространства перед лицом кризиса. В этом документе предлагались различные инструменты. Ведь проблема в том, что чем дольше мы движемся по пути интеграции, чем больше растет взаимозависимость экономик, тем сильнее влияние кризиса в одной из стран союза на экономики партнеров по интеграции. Что касается антикризисных мер, которые традиционно предлагаются, то это, во-первых, стабилизация банковской системы и финансовых рынков. Второе – поддержка уязвимых отраслей экономики. И третья группа антикризисных мер включает помощь малому бизнесу и уязвимым слоям населения.
Я бы еще выделил четвертое антикризисное направление – попытку использовать гибридный характер интеграции. Например, сопряжение ЕАЭС с китайской инициативой Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП). Отмечу, что когда создавался Таможенный союз России, Казахстана и Беларуси, этого проекта еще не было. А сегодня предпринимаются попытки достичь определенных договоренностей в формате ЕАЭС и ЭПШП и взаимодействовать с другими интеграционными объединениями. Это тоже один из путей выхода из кризиса.
- Вероятно, именно поэтому казахстанское председательство в ЕАЭС проходит под девизом расширения сотрудничества с третьими странами и организациями. Как Вы считаете, удастся ли Казахстану в полной мере реализовать предложенную повестку?
- Нужно учитывать, что ЕАЭС – это еще молодая организация, имиджевая составляющая которой еще не налажена. Следовательно, не все дается ей легко и просто. Если, скажем, ряды стран, желающих закрепить торгово-экономическое партнерство с Европейским союзом (ЕС) в любом из существующих форматов, многочисленны – это и вся северная Африка, и Турция, и часть Восточной Европы, которая еще не вступила в ЕС, то у ЕАЭС ситуация несколько другая. Нам приходится работать на дальних подступах, привлекая к сотрудничеству Вьетнам, Индонезию, страны Латинской Америки. Тем не менее, наша позиция такая, что ЕАЭС открыт для партнерства, а там дальше будет уже видно, на каких условиях все будет построено. Не обязательно всем и сразу вступать в ЕАЭС – об этом, по сути, сегодня речи не идет. Вопрос о расширения союза никто и не ставит. Нужно использовать разнообразный инструментарий – это и соглашения, и программы партнерства и т.д. Таким образом, каждая страна фактически может сотрудничать с ЕАЭС на приемлемом для себя уровне. Так организация позиционирует себя на внешнем контуре.
Надо отметить, что ЕАЭС нуждается также в легитимизации своей правосубъектности. Да, в ООН ее приняли, она числится в нем как член-наблюдатель, но, тем не менее, организации надо еще работать над международным признанием. И эта работа ведется. Помимо упомянутого сопряжения ЕАЭС с ЭПШП, недавно на саммите АСЕАН в Сочи обговаривалось возможное сотрудничество евразийского проекта с этой организацией. Кроме того, напомню о недавнем заявлении президента Нурсултана Назарбаева о проведении осенью совместного форума ЕАЭС – ЕС. История ЕАЭС непродолжительна, статус организации пока не находится на должном уровне, поэтому необходимо его поднимать, в том числе посредством подобных мероприятий.
Сегодня, когда санкции Запада в отношении России негативно сказывается на экономике ЕАЭС в целом, важно позиционировать себя не просто как отдельные постсоветские страны, а организацию, имеющую определенные наднациональные органы и приоритеты. Именно это позволит, на мой взгляд, нейтрализовать негативный внешнеполитический фон.
Правила комментирования
comments powered by Disqus