История с временным запретом комментировать в китайских соцсетях публикации, где упоминается Путин, интересна с двух точек зрения. Прежде всего, она дает представление о том, что и каким образом контролируется сегодня в китайском интернете. Однако главное – этот сюжет раскрывает важные особенности функционирования китайской политической системы, которая при Си Цзиньпине приобретает новые черты.
Механизм и логика китайского контроля над интернетом не так просты, как может показаться на первый взгляд. Список «стоп-слов» и запретных тем постоянно меняется. Варьируются и рекомендации властей, касающиеся контента, – от полного табу на ту или иную тематику до пожеланий «не выпячивать» острые вопросы или на время ограничить их обсуждение в сети.
Цензурные ограничения могут быть постоянными, а могут вводиться временно – в связи с важными мировыми и внутренними событиями либо памятными датами (так, ежегодный пик внимания контролеров интернета приходится на 4 июня, годовщину событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году). Наибольшую строгость интернет-цензура проявляет во время партийных съездов или ежегодных сессий Всекитайского собрания народных представителей.
Во время встречи G20 в Гамбурге в китайском интернете неожиданно появилась новая зона особого контроля – при попытке прокомментировать практически любой популярный пост в социальной сети «Вэйбо» (新浪微博), где упоминался Владимир Путин, пользователь сталкивался с блокировкой. На экране появлялась надпись: «Этот пост запрещено комментировать» (此条微博禁止评论). Кроме того, очень часто отключалась функция репоста – такими публикациями невозможно было поделиться в ленте со своими друзьями.
Китайский образ Путина
Сначала на эту странность обратили внимание пользователи «Вэйбо». Опытным путем им удалось выяснить, что запрет на комментарии касается не всех постов с упоминанием российского президента, а только тех, которые могут широко разойтись по сети. При этом главным было как раз не содержание (оно могло быть совершенно нейтральным и безобидным), а популярность самого публикатора: если у него достаточное количество друзей (более тысячи), то все перепечатки и комментарии к заметкам о Путине на всякий случай блокировались.
Десятого июля об этом написала на своем английском сайте Financial Times, одиннадцатого июля аналогичная статья появилась на китайскоязычном сайте FT. Вывод газеты: действия цензуры стали следствием золотого периода, который переживают сейчас китайско-российские отношения. Как заявил в интервью FT китайский журналист Цай Шэнкунь (蔡慎坤), Путин стал первым зарубежным лидером, который получил привилегию быть защищенным от критики в китайском интернете. Обычно такая защита распространяется лишь на высших руководителей КНР.
Однако эта версия была опровергнута очень быстро: уже ко времени публикации статьи запрет на комментирование любых записей, связанных с Путиным, был снят так же неожиданно, как введен. Можно обратить внимание и на то, что запрещались не сами публикации, а их дальнейшее распространение. Кроме того, не очень понятно, какую критику в адрес президента России могли ожидать контролеры китайского интернета.
Путин для китайской аудитории герой безусловно положительный, в соцсетях есть несколько пабликов китайских фанатов президента РФ, которые наперебой публикуют его высказывания, – особенно привлекает жесткая внешнеполитическая риторика, популярны и фотографии. При этом в комментариях нередко звучат слова восхищения физической формой президента и его близостью к народу. Стоит привести список наиболее популярных путинских тегов (или тем (话题) – в терминологии «Вэйбо»): «Я и идеальный мужчина Путин» (#我和男神普京# ), «Крутой парень Путин» (#硬汉普京#), «Великий государь Путин» (#普京大帝#).
Образ Путина столь авторитетен, что китайские интернет-полемисты нередко приписывают ему нужные для себя высказывания. Так, в разгар территориальных споров Китая с Японией по поводу островов Дяоюйдао в сети появилась придуманная путинская цитата: «У России нет лишней земли, в территориальных спорах не может быть переговоров, а только война!» (俄罗斯没有一寸土地是多余的!领土争端没有谈判，只有战争！). Сейчас эта и другие псевдоцитаты, приписываемые Путину, вновь в ходу в связи с обострением обстановки на стыке границ Китая, Индии и Бутана.
Так или иначе, сразу же после окончания июльского саммита G20 любые новые записи, где содержалось слово «Путин», можно было свободно комментировать и широко распространять. Следовательно, если в запрете и была какая-то логика, то она связана не с китайско-российскими отношениями и даже не с личностью самого президента России, а с тем, что происходило в Гамбурге.
В пользу этой версии говорит то, что достаточно критические статьи по поводу отношений с Россией никак не цензурировались ни до, ни во время, ни после «особого периода» 7–8 июля. Если догадки Financial Times по поводу блокировки комментариев очень быстро были вычищены цензурой (об этом говорят данные Центра изучения журналистики и массмедиа Гонконгского университета, который занимается мониторингом китайского интернета), то, например, статья на китайском сайте FT о современной внешней политике КНР известного китайского политолога Дэн Юйвэня (邓聿文) спокойно присутствует в соцсетях, в блогах и на некоторых информационных порталах в самом Китае. Хотя в ней содержится не просто мягкая критика действий Пекина на российском направлении, а призыв к полному отказу от близких отношений с Москвой.
Разрешенная критика
Есть смысл подробнее остановиться на этой публикации, чтобы понять уровень допустимого при обсуждении как вопросов внешней политики в целом, так и более узкой темы – отношений Китая с Россией. Дэн Юйвэня можно отнести к праволиберальному спектру китайской политической мысли, но его никак нельзя назвать диссидентом или несистемным интеллектуалом. Относительно недавно ученый занимал официальный пост в Центральной партийной школе КПК (до 2013 года Дэн был заместителем главного редактора печатного органа ЦПШ – газеты «Сюэси шибао», 学习时报).
Любопытно, что, работая в цитадели подготовки партийных кадров, Дэн Юйвэнь не был коммунистом, он член одной из «демократических партий» – Революционного комитета Гоминьдана и даже входит в одну из комиссий Центрального комитета РКГ. Дэн Юйвэнь также числится старшим научным сотрудником одного из китайских мозговых трестов – Института Чахар (察哈尔学会; The Charhar Institute), сотрудничает с ведущими китайскими и зарубежными СМИ.
В статье для китайского сайта Financial Times Дэн Юйвэнь пишет о необходимости реформирования китайской внешней политики, и в этом плане он мало отличается от других китайских специалистов по международным отношениям, которые не перестают обсуждать, каким образом растущий Китай должен проявлять себя в ближайшей периферии и в глобальном масштабе. Вся разница в выстраивании приоритетов и в радикальности предложений. Дэн Юйвэнь в начале своей статьи пишет о том, что он выступает за системные изменения как дипломатического мышления, так и дипломатической практики. Пока, по словам эксперта, китайская дипломатия в ее нынешнем виде приводит лишь к тому, что в мире Китай «боятся, но не уважают» (畏而不敬).
Предложения Дэн Юйвэня по поводу России просты и как раз очень радикальны – Китаю необходимо отказаться от «отношений квазисоюза» (准同盟关系) и избегать излишней близости с Россией. Автор замечает, что в новую и новейшую историю два государства оказали особенно сильное влияние на Китай – это США и Россия, однако американское влияние было «активным и позитивным», а российское – «пассивным и негативным». Дэн Юйвэнь, не исключая общности интересов Москвы и Пекина на тактической основе, предостерегает от того, чтобы сближение с Россией приобрело характер стратегии, а создаваемый союз или квазисоюз были направлены на противостояние США.
Дэн Юйвэнь приводит целый перечень претензий к России. Во-первых, по его оценкам, в двусторонних отношениях Москва по-прежнему пытается играть ведущую роль. Во-вторых, Россия изо всех сил стремится сдерживать КНР, что проявляется, например, в Шанхайской организации сотрудничества. Россия настойчиво втягивала в ШОС Индию, чей интерес к организации был небольшим. Эти усилия Россия предпринимала именно с целью сдерживания КНР.
Однако главную опасность для Китая Дэн Юйвэнь видит в нынешних конфликтных отношениях России с Западом. Противоречия России с США и Евросоюзом сильнее, чем противоречия Китая с этими мировыми игроками, и в такой ситуации китайско-российский союз может легко превратить Китай в пешку в российской конфронтации с Западом. Общие интересы Китая и России не идут ни в какое сравнение с общими интересами Китая и США, поэтому с точки зрения стратегических интересов Китая заключение квазисоюза с Россией имеет больше минусов, чем плюсов, полагает Дэн Юйвэнь.
У Дэн Юйвэня есть единомышленники, хотя его взгляды, безусловно, не относятся к мейнстриму, тем более их нельзя отождествлять с официальной позицией.
Между тем некоторые тревожные нотки по поводу опасности втягивания Пекина в противостояние России и Запада в последнее время звучат все чаще, причем из уст более авторитетных и статусных экспертов. Часть экспертов считает, что Россия все больше маргинализируется в мировой экономике и такой партнер вряд ли интересен для Китая. Другие обращают внимание на двойственность положения стратегического партнера – признавая сохранение роли Москвы в международных делах, эксперты обращают внимание на риски, связанные, как они пишут, с «ослаблением России». Для нашей темы важно другое – что такие мнения властями не подавлялись раньше и сейчас они не являются заботой идеологических цензоров.
Всегда на первом плане
Ссылку на статью Дэн Юйвэня Financial Times давала в своем аккаунте в «Вэйбо» трижды – сначала в три часа ночи в понедельник 3 июля, в тот же день в 17:25 (прайм-тайм – когда китайцы пролистывают свои гаджеты, готовясь к ужину) и потом повтором в субботу 8 июля в 20:00 (как лучший материал недели). Ни одна из этих публикаций не была заблокирована, функции репоста и комментирования также не отключались. Вряд ли это произошло из-за невнимательности администрации «Вэйбо» и цензурных органов. Ведь распространял статью не просто зарубежный аккаунт, но и очень авторитетный – у Financial Times в «Вэйбо» 1,5 млн подписчиков. А при блокировке комментариев к постам про Путина 7–8 июля контрольная планка была куда ниже – всего тысяча подписчиков.
Опрос китайских экспертов показал, что ясности по поводу действий цензуры во время саммита «двадцатки» у них нет. Один из авторитетных международников сказал мне, что не стоит даже задумываться над логикой действий китайской бюрократической машины: «Сегодня им показалось, что есть какая-то опасность нежелательного контента, связанного с Путиным, потом увидели, что ничего не происходит, и отказались от запрета на комментарии и репосты».
Некоторые эксперты согласились с тем, что блокировка нежелательных комментариев свидетельствует о высоком уровне китайско-российского взаимодействия и особом характере партнерства двух стран, показывает желание Пекина не навредить двусторонним отношениям. Правда, они не могли объяснить, почему вспышка интереса цензуры к публикациям о Путине была столь кратковременной и точно совпала с саммитом «двадцатки».
Ранее несколько источников, осведомленных о практике контроля над интернетом, рассказывали, что китайские интернет-СМИ получили указание блокировать личные нападки на российского президента. Что стоит за этим указанием и было ли оно, сказать трудно, но директива вряд ли объясняет описанную ситуацию. Два дня в июле блокировались не нападки, а просто сама информация о персоне, вернее, ее широкое присутствие в сети.
Кажется, это и подводит нас к разгадке. Просмотр номеров главной партийной газеты «Жэньминь жибао» показал, что за все время гамбургского саммита Путин упоминался в издании только один раз – в сообщении о неформальной встрече группы БРИКС, которая прошла на полях «двадцатки» под председательством Си Цзиньпина.
На страницах «Жэньминь жибао» полностью отсутствовала одна тема, которая в начале июля была в центре внимания российской и мировой прессы. Речь идет о первой встрече Владимира Путина и Дональда Трампа. Китайская «газета номер один» полностью проигнорировала ее – в дни работы G20 не было ни малейшего упоминания о переговорах президентов России и США. Не было даже краткой информационной заметки, чего уж говорить про развернутые комментарии.
Похоже, именно на то, чтобы увести из центра внимания аудитории тему российско-американских переговоров, и были направлены нелогичные на первый взгляд действия китайских цензоров. Можно предположить, почему это делалось. В год партийного съезда при комментировании любых внутренних и международных событий в фокусе внимания должен быть Си Цзиньпин, который по концентрации власти превзошел двух своих предшественников – Ху Цзиньтао и Цзян Цзэминя.
Об особенностях китайских репортажей о работе Форума международного сотрудничества «Один пояс – один путь» мы уже писали. Планируя тактику медиареагирования для «двадцатки», китайские органы пропаганды справедливо предположили, какая тема будет носить наиболее яркий и сенсационный характер, и сделали все возможное, чтобы переговоры Путина и Трампа ни в коем случае не затмили участие председателя КНР в заседаниях G20.
Чувствительность ко всему, что связано с «ядром» китайской политической машины – Си Цзиньпином, – возросла многократно. В Китае не поняли, почему российские СМИ стали смаковать минутное опоздание китайской делегации на переговоры Путина и Си Цзиньпина в Астане на полях саммита ШОС. Тогда в зале для переговоров некоторое время Китай был представлен лишь самим Си Цзиньпином и главой его секретариата Дин Сюэсяном (丁薛祥). Шуточное обращение Путина к Си Цзиньпину – «Один боец!» – напугало китайских цензоров. Было сделано все, чтобы остановить распространение ролика в китайской сети, убирались и все текстовые пересказы этого эпизода, а также появившиеся интернет-мемы и популярные комментарии: «изолирован», «как одиноко», «один ведет бой» (被孤立, 好孤独, 一人作战). Лидер, в важный момент оставленный соратниками, не лучшая картинка для образа Си Цзиньпина как сильного руководителя.
На сайте китайского Центрального телевидения по итогам визитов Си Цзиньпина в Россию и Германию появился любопытный документ, в котором методично перечисляется, как внимательно телевизионщики сообщали о важных встречах и заявлениях председателя. Это больше похоже на официальный отчет, который, видимо, и раньше посылался в вышестоящие инстанции, но теперь такое время, что о лояльности лидеру требуется заявлять открыто и громко.
Правила комментирования
comments powered by Disqus