В Чирчике, построенном в советское время промышленном городе в тридцати километрах к северо-востоку от Ташкента, в конце июля-начале августа, наконец, снесли пугавшие жителей на протяжении десятилетий руины шести панельных четырехэтажных домов, служивших пристанищем бомжам и алкоголикам. Они были заброшены еще в конце 1990-х и с того времени так и стояли, постепенно разрушаясь. Городские власти их почему-то старались не замечать и никаких усилий для разбора аварийных строений не предпринимали.
Появление жилого квартала с подобными «достопримечательностями», вопреки сложившимся стереотипам, не связано с распадом СССР. Исчезновение огромного единого государства, действительно, нанесло сильнейший удар по городу, численность которого резко сократилась и до сих пор не доросла до показателя конца 1980-х. Но в данном случае причина совсем в другом: пришедшие в негодность здания были построены на недостаточно плотно утрамбованном грунте.
Жители близлежащих домов рассказывают, что когда-то здесь была городская свалка. Но город рос, расширял свои границы и в конце шестидесятых - начале семидесятых строители утрамбовали территорию свалки, после чего возвели на ней три десятка панельных и кирпичных четырехэтажек, получивших название «Четвертый микрорайон». Вместе с соседним Третьим микрорайоном он стал северной окраиной города, за которой уже почти ничего нет, только канал, аэродром и кладбище.
Жители отдыхают на фоне разрушающихся домов
«Проблемные» в будущем многоэтажки строились для работников завода «Узбекхиммаш», которому, в отличие от многих других предприятий, удалось пережить тяжелые 1990-е годы и который по-прежнему является главным предприятием города, выпуская аппараты для химической, нефтехимической, газоперерабатывающей и других отраслей промышленности (с 2017 года – АО «Завод Узбекхиммаш»).
В первые десятилетия существования четырехэтажных домов ничего особенного с ними не происходило. Но примерно в 1994-1995 годах некоторые их них стали покрываться трещинами, расползавшимися, словно паутина. Затем процесс разрушения пошел быстрее, «невезучие» строения стали проседать, изгибаться, и вскоре жить в них стало невозможно. Примерно в 1997 году люди стали массово покидать дома, переселяясь, кто куда. С того времени в Чирчике и появились остовы распадающихся жилых зданий. При этом такие же панельные «коробки» по соседству прекрасно сохранились.
Возле развалин сохло белье…
играли дети…
бродили овцы…
«В 1992-1996-м люди еще тут жили, отсюда туда дорога была, - рассказал мне мужчина из четырехэтажки, стоящей метрах в пятидесяти от развалин. - Вон там стоял восьмиподъездный кирпичный дом. И там тоже, у дороги. Их давно уже разобрали».
Из его слов следовало, что были покинуты, растрескались и развалились не шесть, а как минимум восемь-девять многоэтажек.
За десятилетия, которые опустевшие дома, постепенно ветшая, простояли на своем месте, к ним все успели привыкнуть. И до самого последнего дня прохожие, как ни в чем не бывало, шагали по асфальтовым дорожкам мимо грозящих обрушением стен. Хотя у всех родителей эти бетонные каркасы вызывали понятное беспокойство.
«Мы боимся детей сюда отпускать, - сообщила живущая поблизости женщина. – Тут постоянно опасные личности собираются, сейчас, например, приходят плиты ломать и железо вытаскивать. Все они из Третьего микрорайона. Даже вот такие маленькие встречаются (она показала рукой), их старшие посылают. Мертвых тоже находили здесь…»
Упомянутый Третий микрорайон – отдельная история. В середине 1990-х, когда в городе одна часть промышленных предприятий остановилась, а другая сократила объемы производства, цены на жильё просто рухнули, и сюда направился поток пьющих жителей столицы. Маклеры уговаривали их продавать свои ташкентские квартиры, а затем люди покупали в Чирчике примерно такие же по площади, но в несколько раз дешевле, и в основном почему-то в Третьем микрорайоне. Но внешне он всё-таки выглядит обычно и, конечно, в плане «трэшевой» живописности ему далеко до Четвертог, ставшего в этом плане местной притчей во языцех.
В последние годы я время от времени приезжал в Чирчик и иногда посещал квартал с заброшенными домами: с точки зрения фотографа он был интересен. Бомжи деловито рылись в мусорных баках. Рядом всегда или почти всегда пасли скот. Обитатели уцелевших четырехэтажек воспринимали соседствующие с ними руины как нечто естественное и привычное – женщины развешивали перед ними выстиранную одежду, дети играли в футбол или жгли костры, «собачники» выгуливали своих питомцев.
Как-то я пообщался с компанией школьников, устроившихся на плитах шестого рассыпавшегося, а затем частично разобранного дома. Они рассказали, что в подвале развалин напротив была найдена чья-то могила, и вызвались показать. В сам подвал мы не полезли – в дыры между панельными перекрытиями первого этажа была видна его часть, и мальчишки указали на какую-то неровность, едва заметную в темноте, которая, который, по их словам, и была этим самым захоронением (уже не помню, что тогда предприняла милиция).
Две грозящих обрушением четырехэтажки находились совсем близко, метрах в двадцати, от нормальных домов; их плиты с пустыми проемами окон напоминали руины Сталинграда. Из одного из них исходила сильная вонь – видимо, здесь обитали бомжи. Возле стоял трактор. Девочка рассказала, что ее отец, приезжая с работы, всегда ставит его сюда.
С другой стороны микрорайона в середине июля я сфотографировал двух постоянных обитателей развалин. Спросил, как вышло, что они здесь поселились. Один из них, постарше, рассказал, что поссорился с женой, она выгнала его из дома за пьянство, а в железной двери поменяла замок. Участковый не хочет входить в его положение и помочь ему вернуться в квартиру. «Она говорит: брось пить, тогда пущу, - пожаловался он. - А как я в таких условиях, живя тут, пить брошу?..»
Мертвый дом…
и его обитатели
Его товарищ сообщил, что его зовут Сергей, он из Ташкента, при покупке квартиры в Чирчике его обманул маклер, в результате он оказался на улице, где и живет уже около десяти лет. Как-то сломал ногу, она едва зажила, и с тех пор он сильно хромает. По сути, это типичная судьба человека, лишившегося собственного жилья.
Работы по сносу начались в конце июля, видимо, в рамках общей кампании Шавката Мирзиёева по наведению хотя бы минимального порядка в городах страны. Чирчикские власти словно очнулись от долгого сна и прислали тяжелую технику, которая быстро превратила распадающиеся здания в груды плит. На этом кампания выдохлась: техника была отозвана, остался только один бульдозер, который неспешно разбирает завалы и загружает машины, вывозящие остатки первого разрушенного дома. Обломки остальных пока на месте.
Остов сломали. Жизнь идет своим чередом
Компания бомжей, лишившихся своего пристанища, обосновалась неподалеку. Среди них и относительно нестарая женщина; все предельно опустившиеся. Трудно представить, где они теперь смогут найти крышу над головой.
Зато бывший ташкентец Сергей, как выяснилось, обрел новое жильё и сейчас выглядит гораздо лучше – отмытый, в относительно чистой одежде, а на руке даже появились часы. На мой вопрос, каким образом произошло его преображение, он ответил туманно: «Может быть, это потому, что я хожу в церковь».
Вспоминая своего товарища, новоявленный прихожанин сказал, что тот куда-то ушел и не вернулся. Вероятно, жена его всё-таки впустила.
Руины
Рассказы о сборщиках металла подтвердились: возле панельных напластований, действительно, бродят взрослые и дети, пытаясь их разломать по мере сил. С двумя малолетними «старателями» мне удалось пообщаться. Оба живут в Третьем микрорайоне. Подросток лет двенадцати-четырнадцати, Руслан, поведал, что в день может набрать до 40 килограмм железа. Сдают его они по 500 сумов за кило ($0,06). Это половина стоимости маленькой пластиковой бутылки воды, полстакана морса или кваса. В день он зарабатывает около 20 тысяч сумов.
Маленький, Саша, сообщил, что ему всего пять лет, а в день он может насобирать металлических прутьев и решеток на пять тысяч сумов.
Не меньшая трудность заключается в том, чтобы дотащить пучки изогнутой, искривленной арматуры до пункта приема лома: сил у детей немного, и им приходится делать несколько «рейсов».
Дети выбивают из цементных плит железную арматуру и сдают ее в пункт приема лома
Извлечение металла из пришедших в негодность бетонных зданий давно уже служит промыслом в депрессивных регионах Узбекистана.
На освободившейся территории предполагается построить 161 двухэтажный коттедж. Три из них уже готовы, но пока там никто не живет. Несмотря на это, строители огородили участок металлическим забором со стороны улицы и повесили объявление, гласящее, что это частная территория и проход-проезд по ней строго запрещен.
Правила комментирования
comments powered by Disqus