Бизнес-ассоциация JIA совместно с Международной организацией труда (МОТ) реализуют в Кыргызстане пилотный проект «Анализ рыночных схем и производственно-сбытовых цепочек хлопка и фасоли с целью предотвращения и искоренения эксплуатации детского труда в КР». Название проекта, если быть до конца откровенными, звучит очень сложно и мало понятно простому человеку.

Журналисты Economist.kg попробовали разобраться, что такое производственно-сбытовые цепочки и какое отношение имеет к ним детский труд в Кыргызстане. Об этом и многом другом в беседе с председателем комитета по труду и занятости JIA Жоодаром Омошовым.

— Как появился проект и зачем он вообще создавался?

— Я являюсь активным членом ассоциации JIA с момента создания организации в 2006 году. Мы, предприниматели, рассматриваем бизнес с точки зрения (с призмы) выгоды – это суть нашей работы. Но все же мы не должны забывать  о социальной ответственности предпринимателя.

Каждый предприниматель должен соблюдать законы нашей страны и уметь объединяться и выражать свое мнение коллективно. Также для решения вопросов и проблем истекающих из трудовых отношений, из взаимоотношений с госорганами мы должны вести   конструктивный диалог с нашими партнерами по социальным вопросам в лице государства и профсоюзов.

К сожалению, институт работодателя в Кыргызстане не сильно развит, несмотря на то что страна вот уже 28 лет как перешла на рыночную экономику.

С переходом на рыночную экономику зародилась третья ветвь экономики — работодатели.

После этого появилось множество вопросов, в частности: какие могут быть отношения между тремя этими партнерами?

Многие наши предприниматели недостаточно ознакомлены с вопросами и проблемами социального контекста. Наша задача, как бизнес-ассоциации в том, чтобы организовать работодателей и путем переговоров передать замечания и пожелания нашим социальным партнерам.

— Как получилось, что вы стали работать с МОТ?

— Три года назад ассоциация получила письмо из МОТ о сотрудничестве. Это был наш первый опыт работы с организацией, работающей под эгидой ООН и по таким направлениям, как охрана труда, принудительный труд, детский труд.

МОТ предложила нам сконцентрироваться на проблеме детского труда, так как в КР ситуация в этом направлении очень сложная.

В обществе часто путают понятия трудового воспитания с детским тяжким трудом. Это действительно разные вещи. 
Я сам вырос в селе и помню, как нас отправляли на сенокос работать. 
Но одно дело, когда ты воспитываешь своих детей и учишь труду, другое – когда переходя все черты, детей вынуждают работать на регулярной основе.

Например, можно попросить ребенка почистить арычок у дома или выпасти домашний скот, что будет считаться трудовым воспитанием. Но когда маленького ребенка вынуждают работать по восемь, а то больше часов в день на поле, извлекая из этого выгоду – это считается детским трудом.

— Как работает механизм проекта? На какие аспекты детского труда вы обратили наибольшее внимание?

— JIA совместно с МОТ приняли решение вести проект, цель которого выявить детский труд в производственных цепочках (процесс состоящий из нескольких этапов по производству и подготовки в получении конечного продукта).

В КР детский труд как правило используется в сферах торговли и сельского хозяйства. На этом фоне мы решили вместе посмотреть, как обстоят дела, выбрав три основных направления: хлопок, грецкий орех и фасоль.

Мы, как партнеры в данном проекте, открыли наши платформы в регионах, чтобы можно было на местах оценить ситуацию.

Далеко не все люди открыты к диалогу и все же мы увидели, что очень большое количество детей задействовано при сборе грецкого ореха, который помимо прочего нужно еще и почистить, и упаковать.

Люди приводят множество аргументов, оправдывая детский труд. В частности называют отсутствие мужчин, а также то, что дети более ответственно относятся к работе, также указывается трудовая миграция взрослого населения.

Однако выявляются и такие факторы, как например: ребенок 12-ти лет, зарабатывающий 300-400 сомов в день, работает от 7 до 12 часов. Однако за эти же деньги у нас трудятся трудовые мигранты из соседних республик, в частности Узбекистана и Таджикистана. Так почему же не нанять на работу их, а не наших детей?

— Вы сказали, что занимаетесь этой темой уже три года?

— Три года мы сотрудничаем с МОТ, а два года назад мы открыли комитет по труду и занятости. Мы должны каким-то образом поднимать уровень социальной ответственности наших предпринимателей, в частности более тысячи предпринимателей JIA.

В Кыргызстане на сегодня зарегистрировано более 400 тысяч субъектов предпринимательства и в совокупности все ассоциации работодателей не представляют и 10% от этого количества. Это колоссальная масса предпринимателей, которым вообще не знакома тема опасности детского труда. Мы должны были с чего-то начать и начали с данного проекта.

— В чем заключается ваша работа? Вы выявляете цепочку, звоните, ходите адресно?

— Была целенаправленная программа: мы разработали план мероприятий, наняли экспертов, как местных так и зарубежных. Также мы выезжали на места (предприятия и рабочие места, где задействованы дети) с опросниками в кооперативы, частные предприятия и просто места, где люди работают без никаких документов.

— Как найти предприятие, которое использует детский труд? И как заставить его прекратить это делать? У вас есть какие-то механизмы или рекомендации?

— Исходя из того, что мы ассоциация и принуждать кого-то к чему-то не имеем права, мы можем только рекомендовать. Конечно же, мы рекомендуем членам JIA придерживаться наших принципов.

В основном члены ассоциации – это добросовестные предприниматели, которые осознают ответственность и избегают использование детского труда. Однако остается множество предпринимателей, которые далеки от темы и продолжают использовать детский труд.

Приходя к подобным субъектам предпринимательства, мы объясняем ради чего это делаем. Дети – это наше будущее, здоровые дети-здоровая нация. Мы должны предоставить по крайней мере минимальные условия для того чтобы дети ходили в школу, занимались спортом и чтобы проводили время в кругу семьи.  

Для предпринимателей самое важное, как я считаю, это производительность труда. Человек, тем более ребенок, который работает шесть дней в неделю по 11 часов – что от него можно получить? Вялый, не выспавшийся, без фокуса на рабочем месте.

Я уверен, если мы будем использовать не детский, а обычный труд, оптимизируя бизнес-процессы, можно получить результат.

Например: работает ребенок, получает 400 сомов, но у него как бы мы не хотели не хватит опыта, зрелости и силы чтобы сделать больше, чем взрослый человек; если же взрослый будет работать за 800 сомов, то и выполнять он будет в два раза больше работы.

— много ли предпринимателей, которые получили информацию о детском труде?

— Работать с людьми очень трудно, тем более с сельскими жителями. У них есть определенные шаблоны работы, которые очень трудно переломить.

Их аргумент заключается в том, что они так работали испокон веков.  Рабочей силы не хватает, чем дети будут «бездельничать» пусть лучше работают.

Допустимо прилекать детей которым исполнилось 14 лет, на несколько часов на легкие работы в летнее время, когда дети отдыхают от школы.

А у нас в стране как получается ? С наступлением осени, начинается разгар работы – сбор урожая, хлопка, фасоли, грецкого ореха из-за чего дети не ходят в школу.

Дети вовлекаясь в труд в период учебного года, отстают в получении образовании, теряют желание и мотивацию, многие получать разного рода травмы.

Ведь эти дети могут преуспеть в разных отраслях профессий, стать тем кем мечтали, развивая свои таланты.

Мы должны вести многостороннюю работу с предпринимателями на местах так же с айыл окмоту, отделениями Министерства труда и социального развития, чтобы они вели разъяснительную работу среди населения. Мы со своей стороны, как бизнес ассоциация, приложим все усилия для информационной поддержки.

На данное время наша ассоциация ведет свою деятельность только в крупных городах, но не смотря на это мы будем вовлекаться в процесс на местах, организовывать семинары, учебные тренинги. Может быть у нас мало шансов искоренить детский труд, то хотя бы постаремся уменьшить.

— Это работники каких-то социальных структур в частности или только участники JIA? Для них самих проводились какие-то тренинги по этому вопросу?

— Это исключительно члены ассоциации. Куратор нашего комитета вместе с другими членами выезжают и каждый на свою тему проводит мастер-класс.

— Минсоцтруда что-то делает для этого?

— Мы напрямую не занимаемся теми функциями, которыми владеет это ведомство или Министерство образования. Мы просто делаем то, что зависит от нас – работа с работодателями.

Минсоцтруда в свою очередь должен работать с МСУ, своими отделениями, школами, вести разъяснительную работу о том, что дети должны учиться.

— Мы участники конвенции МОТ. Не наступит ли тот день, когда организация проведет анализ и последуют какие-то санкции?

— Я не эксперт по международным нормативным актам, но я предполагаю, что возможно есть какие-то рычаги давления.

Да, мы как страна ратифицировали многие конвенции МОТ, другое дело – насколько исполняются и соблюдаются эти конвенции?

В этом направлении делаются шаги, проводятся мероприятия, но если КР не будет соблюдать конвенцию, предполагаю, что со стороны МОТ будут не то что санкции, но какие-то рычаги определенно применятся. Возможно, нам могут ограничить доступ к донорским поступлениям.

— Когда будут итоги анализа детского труда в КР и можете ли вы поделиться планами работы с МОТ по этому вопросу на ближайшее время?

— Делиться итогами анализа рановато, так как для подведения результатов еще потребуется время.

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram