Уже через неделю, 28 сентября, в Афганистане пройдут президентские выборы. С точки зрения западных ценностей такая новость должна быть замечательной. Ведь что, если не демократическое голосование, может помочь измученной войной стране? И разве это нормально, когда президент уже после окончания своих полномочий дважды переносит голосование на три месяца, тем самым продлевая свой мандат? Но в той реальности, в которой живет Афганистан, выборы не повод для радости. Во всех без исключения случаях они сопровождаются кровавыми терактами, цель которых — заставить население отвернуться от всемирно признанного правительства, которое при всех своих недостатках все же защищает право женщин получать образование и заседать в парламенте.

Террористическое движение «Талибан», которое устраивает эти теракты, объясняет свои действия так: власти в Кабуле — что-то вроде оккупационной администрации, которая полностью контролируется Вашингтоном, а они, талибы — выразители воли афганского народа, и поэтому имеют право бороться за власть вооруженным путем, как партизаны. Но воюют талибы не только с афганскими военными, но с гражданскими людьми, которые участвуют в выборах — а значит, молчаливо поддерживают «оккупацию».

Например, парламентские выборы в октябре прошлого года запомнились гибелью 27 человек только в день голосования — в результате взрывов на избирательных участках. Если же брать кампанию в целом, число жертв исчисляется уже сотнями — заминированные автомобили въезжали в толпу на агитационных митингах, кандидатов убивали прямо на выходе из офисов. Ожидать, что на этот раз все будет иначе, оснований нет — талибы уже предупредили, что учителя и студенты, которые будут участвовать в выборах (как и в России, избирательные участки там зачастую располагаются в школах), станут целью атак. Террористы цинично оговариваются, что «не хотели бы жертв», но это вовсе не удержит их от осуществления планов.

Заминированные автомобили въезжали в толпу на агитационных митингах, кандидатов убивали прямо на выходе из офисов

Разумеется, о какой-то интриге на выборах речи нет — если они пройдут (при рассуждениях об афганской политике оговорки «если» необходимы — все может поменяться в любой момент), то главой государства с большой вероятностью станет тот же Ашраф Гани Ахмадзай, который руководит страной сейчас. Стоит ли соблюдение формальной демократической процедуры сотен жизней простых афганцев — вопрос дискуссионный. 

Однако о том, что «выборы, которые проводятся в условиях иностранной оккупации, незаконны», талибы не стеснялись говорить даже в Москве, куда они с осени прошлого года приезжали неоднократно. На хорошем английском и перед многочисленными журналистами. Это были талибы из Катара, где у движения есть что-то вроде «посольства» для контактов с внешним миром, но последний раз гостем российской столицы стал и мулла Барадар — настоящий полевой командир, с 2010 года сидевший в пакистанской тюрьме. Считается, что именно его авторитет способен убедить все многочисленные «филиалы» движения охладить пыл.

Сам Ашраф Гани безусловно рад сложившейся ситуации. Еще в августе американский дипломат Залмай Халилзад разработал план соглашения между «Талибаном» и США, предусматривавший постепенный вывод натовских войск и начало «межафганского диалога», после которого и боевики, и нынешние афганское правительство, и легальные оппозиционеры должны сформировать новое правительство, представляющее всех жителей страны. Какая роль в нем отводилась бы Ашрафу Гани, сказать сложно, но точно не главенствующая — иначе где же тогда долгожданные перемены?

Более того, президент Гани прекрасно помнит, что случилось с другим президентом, который остался в Кабуле при власти талибов — Мохаммадом Наджибулой. Лишившись поддержки Москвы после вывода советских войск, он был быстро свергнут и прятался в кабульском офисе ООН до 1996 года. Но и этого талибам показалось мало — поэтому бывшего президента похитили, пытали, а потом, протащив его привязанное к джипу тело, повесили на всеобщее обозрение в будке дорожного регулировщика. Надежда на то, что США не позволят поступить так же и с ним, у Ашрафа Гани есть, но испытывать судьбу он по понятным причинам не хочет.

Между тем президент Дональд Трамп в последний момент дернул за стоп-кран — отменил переговоры, в которых оставалось лишь закрепить договоренности на бумаге. Формальным поводом стала гибель американского солдата при теракте. Но это тоже в некотором роде цинизм: во-первых, почему жизнь американца должна цениться выше жизней афганцев, которые гибнут тысячами, во-вторых — жертвы среди американцев случались и раньше, но тогда они такого гнева у Трампа почему-то не вызывали.

Поэтому истинной причиной поступка американского президента эксперты считают другое — в проекте соглашения были не слишком четко прописаны самые важные пункты. Это сохранение части американского контингента (а Трамп обещал оставить «значительные» разведывательные подразделения) и судьба нынешнего афганского правительства. Хотя оригинал документа в прессу не попал, о его слабых местах догадаться нетрудно: как только Залмай Халилзад прилетел в Кабул и показал его Гани, тот сразу же заявил, что у него есть ряд опасений.

Замысел Трампа прост: если он успешно провернет сделку с талибами, это достижение можно будет предъявить избирателю, ведь президентские выборы в США уже скоро. В то, что в Афганистане после этого воцарятся мир, покой и демократия, не верит никто, но этого и не требуется. Главное, по мнению внешних игроков, чтобы «Талибан», сняв с себя клеймо террористической организации, в качестве благодарности уничтожил другое зло — «Исламское государство» и «Аль-Каиду».

Отличия между этими тремя организациями обывателю могут касаться несущественными, но они есть. У «Исламского государства» глобальные амбиции —  халифат по всему миру. Талибы же по сути националисты — их требования ограничиваются тем, чтобы США, Великобритания и Россия, которые с начала XIX века по настоящий момент безуспешно пытаются взять Афганистан под свой контроль, бросили эту идею. Что в таком случае будет с правами человека, плюрализмом мнений и сменяемостью власти, с уверенностью не скажет никто, но эти вопросы оставляются за скобками. Талибы обещают, что Афганистан «не будет представлять угрозу для других стран».

Внешние игроки хотят, чтобы «Талибан» в качестве благодарности уничтожил другое зло — «Исламское государство» и «Аль-Каиду»

Крупнейшие мировые державы декларативно соглашаются с этим, заявляя, что мирный процесс должен быть Afghan-led and Afghan-owned (то есть вестись Афганистаном и принадлежать Афганистану), но на самом деле пустить этот процесс на самотек они не готовы. Каждая из стран, таких как США, Германия, Великобритания или Россия, надеется на своих протеже, пытаясь постепенно расширить их круг.

И если для американцев это официальные власти в Кабуле, то для Москвы — оппозиционеры, зачастую представляющие интересы этнических групп: таджиков, узбеков и хазарейцев. Эти люди приезжали и гостили в «Президент-отеле» на Якиманке, составляя с талибами красивую декларацию. Нельзя сказать, что старания российских дипломатов прошли даром — по сути, все, что было сказано в стенах этого отеля, потом неоднократно звучало во время переговоров между американцами и талибами в Дохе.

Кроме того, российские дипломаты, которые считают себя подлинными знатоками восточных традиций, убеждены: чтобы добиться результата, разговаривать надо не с высокопоставленными чиновниками, а с неформальными лидерами, каждый из которых в своей небольшой провинции — царь и бог. При этом амбиции России в регионе не очень велики — будет достаточно, чтобы власти Афганистана, кем бы они ни были, не способствовали радикализации настроений в приграничных постсоветских республиках.

Особые опасения в этом плане вызывают Таджикистан, граница с которым составляет более 1300 км и просто не может не иметь «слепых зон», и Туркменистан, который просто не делится информацией по этой теме. Сейчас ситуация в приграничных районах едва ли не хуже, чем где-либо еще: прямо на фоне финального этапа переговоров талибы атаковали весьма крупные города Кундуз и Пули-Хумри. Правда, безуспешно.

Тот факт, что талибы контролируют преимущественно сельские районы, до которых у кабульских властей банально не доходят руки, служит аргументом для противников переговоров. Мол, вместо уступок этим дикарям достаточно будет просто довести до конца военную операцию. Но практика последних сорока лет показывает, что «Талибан» таким образом не сломить — вместо одного убитого командира появляется новый, а завербовать рядовых солдат — и вовсе не проблема. Талибы это прекрасно осознают и подчеркивают: они участвуют в переговорах с США как с очередной проигравшей державой, бесславно покидающей афганские ущелья.

Так что при всей уязвимости идеи подписания соглашения сильнейшей державы мира с террористами (при содействии России и прочих амбициозных игроков) другой вариант — это то, что мы имеем сейчас, то есть «день сурка». Президент Гани переизберется, теракты продолжатся, талибы будут настаивать на том, что готовы к переговорам, но не готовы терпеть «оккупацию». Что лучше — рискнуть, создав важный прецедент легализации одной из самых жестоких террористических организаций, или продолжать «день сурка» — это еще один дискуссионный вопрос. Мировое сообщество пока что склоняется к первому варианту. И не исключено, что он будет реализован.

Есть мнение, что, сорвав переговоры, Дональд Трамп вовсе не отказался от идеи пойти на выборы в тоге миротворца. Таким образом он просто пытается продемонстрировать решимость и все же переписать некоторые пункты в свою пользу. Правда, талибы не могут этого не понимать: я сам видел, как на московской встрече талибы сначала строем вышли из зала переговоров, вызвали лифт, а затем, постояв в нем несколько секунд, невозмутимо вернулись обратно. Судя по всему, Дональд Трамп проделал тот же трюк, только помасштабнее. Если это правда, то это просто спорный переговорный ход. Но если нет — значит, эпоха однообразных сообщений о «тупике в афганском мирном процессе», «осторожном оптимизме» и «отсутствии военного пути решения вопроса» затянется еще на долгие годы.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram