«Не быть обузой для государства».
За полгода 2019-го больше тысячи семей этнических казахов из Китая переселились на историческую родину.
Оралхан Абен с рождения жила в уезде Дурбульджин Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) Китая. По ее словам, долгое время там все было относительно спокойно, но с 2013 года у верующих граждан возникли проблемы с чтением намаза в мечети. - рассказывает Cabar.asia
Когда заходили на территорию мечети, у ворот записывали данные с наших удостоверений. Позже узнали, что это была подготовка к чему-то страшному. Работающих людей и пенсионеров шантажировали тем, что им прекратят платить зарплату и пенсии, если они продолжат ходить в мечети. Молодежь вообще запрещали впускать. Так началась политика запрета.
В 2017 году всех, чьи удостоверения регистрировали в мечети, стали помещать в лагеря политического перевоспитания. Помимо религии власти взялись и за образование. В местности, где мы жили, намного раньше закрыли и уйгурскую школу. Потом начали закрывать казахские школы, учителей казахского языка поместили в лагерь, насколько я слышала. А тех, кого не помещали туда, брали в охрану в китайские школы.
Казахские дети стали учиться в китайских школах, где запрещали разговаривать на казахском, велели говорить только на китайском. Мы стали беспокоиться за будущее своих детей. Нас мучил вопрос: что будет с будущими поколениями, если уничтожат нашу веру, наш язык?
В августе 2016 года она с мужем решила переехать на историческую родину. Здесь она с тремя детьми получила гражданство, а ее супругу отказали из-за проблем с паспортом. Тем не менее, вся семья осталась жить в Казахстане.
На север
Официальный Пекин сначала отрицал существование политических лагерей, затем назвал их «центрами профессионального перевоспитания» для предупреждения случаев экстремизма и радикализма. В конце декабря прошлого года власти Китая пригласили посетить эти центры 12 иностранных дипломатов, преимущественно из мусульманских стран, среди которых были дипломаты из Казахстана и Кыргызстана.
По итогам поездки советник посла РК в КНР Манарбек Кабазиев поделился своими впечатлениями с китайским международным телеканалом CCTV. Он отметил, что китайское правительство заботится о своих гражданах, давая им возможность приобретать новые профессии.
По данным Министерства труда и социальной защиты Казахстана, с 1991 года из КНР в страну прибыли 136 492 человек. А за шесть месяцев 2019 года на историческую родину вернулись и получили статус оралманов (этнические казахи, переселяющиеся в Казахстан – прим.ред.) 1552 человек из Китая.
Как рассказали в организации «Атажұрт Еріктілері», активно занимающейся решением проблем этнических казахов в КНР, Казахстан не обязан предоставлять жилье, работу или давать пособия бывшим гражданам Китая. Поэтому официально ничего из перечисленного этнические казахи не получают. Но могут получать пенсию, если не получали ее в Китае. Но для этого нужно предоставить большое количество документов.
В августе этого года экс-президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, выступая на партийном мероприятии, призвал казахов, приехавших на историческую родину, отказаться от «иждивенческого» образа жизни.
«Сейчас поднимают лозунги тридцатилетней давности: “Мне дай, у меня много детей”, “У меня мало заработной платы, дай”. Так о чем ты думал? Это же твои проблемы. Ты же с государством не советовался когда-то. Государство решает свои задачи и дает. Нет – давай еще», – сказал Назарбаев (цитата по Zakon.kz).
Однако государство выделяет средства для тех оралманов, кто заселяется в северные регионы страны, где год за годом редеет население, снижается рождаемость и постоянное отрицательное сальдо миграции. По информации «Атажұрт Еріктілері», после того, как оралманы заселяются на севере они получают единоразовую денежную помощь для оплаты аренды жилья в первый год – 86 тысяч тенге (223 доллара США) на каждого члена семьи.
Например, если в семье пять человек, то сумма единоразовой помощи составит 430 тысяч тенге (чуть более 1,1 тыс.долларов США).
Тем не менее большинство репатриантов расселились в Алматинской области – 29 589 семей (73 675 чел.), Восточно-Казахстанской области – 12 864 семей (40 347 чел.) и в столице – 3 672 семей (6 130 чел.).
Оралхан Абен с семьей сейчас живет в Алматинской области в селе Карабулак. Они перебрались поближе к родственникам ее мужа.
«[Помощь] не получали, да и не спрашивали. Единственное, с февраля этого года получаем небольшую выплату по инвалидности младшего ребенка. Своими усилиями приобрели земельный участок, построили дом, но пока туда не заселились – документы еще не готовы. Поэтому пока мы живем у родственников мужа», – рассказывает она.
Устроившись в поселке на временную работу посудомойщицей, женщина в одиночку кормит семью, так как супруг из-за проблем со здоровьем работать не может, а самая старшая дочь учится в университете.
«Сейчас у нас трудности в бытовом плане. Но мы стараемся не быть обузой для государства, поэтому пытаемся всего добиться сами», – добавляет Оралхан.
Приказали развестись
Сейчас она пытается добиться переселения своей матери из Китая в Казахстан. По ее словам, та находится под домашним арестом в Китае.
«Она больна, некому позаботиться о ней. Мама хочет приехать сюда, к нам, но ее не выпускают, документы не возвращают. Одна из причин – чтобы она не рассказала все то, что она видела в лагере и пережила. Мы выслали ей официальное приглашение. По этому приглашению пограничники должны вернуть ей паспорт и позволить выехать в Казахстан. Но этого все еще не происходит», – рассказывает Абен.
Женщина надеется на воссоединение всей семьи. До этого она почти два года ждала возвращения мужа из Китая – в сентябре 2017 года он поехал на похороны брата в Синьцзян и пропал.
Позже она узнала, что, когда муж пересекал границу при возвращении в Китай, у него отобрали паспорт.
«Ему велели развестись со мной. В июле 2018 года ему разрешили связаться со мной именно для этого. Он сказал, что разводится со мной, не объясняя почему. Я была не готова к разводу, отказалась. Я почувствовала, что здесь что-то не так», – вспоминает женщина.
В сентябре 2018 года ее мужа арестовали. Его, по словам Оралхан Абен, допрашивали даже в 2-3 ночи, расспрашивали, почему он вывез семью за границу. Она жаловалась в казахстанский парламент, МИД и даже президенту. Просила помочь вернуть мужа и воссоединиться семье.
После многочисленных писем и жалоб ее мужа наконец-то отпустили. Он вернулся к ней в Казахстан в феврале этого года.
«Но сильно подорвали его здоровье – из-за постоянных избиений и пыток он не слышит, почки повреждены, печень опухла, сердце увеличилось, желудок инфицирован. Ему пригрозили, чтобы он не рассказывал семье о том, что с ним происходило. Его сильно запугали», – говорит жена пострадавшего в лагере Синьцзян.
А в апреле 2018 года правоохранительные органы в СУАР задержали и отправили в лагерь престарелую мать Оралхан Абен.
«Ей 70 лет и несмотря на возраст, ее закрыли в лагере за то, что ездила в Казахстан и что читала намаз. При этом никаких официальных документов о направлении ее на политическое перевоспитание не было. Я узнала об этом [о задержании] через 16 дней. О ее ситуации не получала никаких известий. Скудные новости доходили до меня из уст других людей. В июле того года ей сделали операцию на желчном пузыре. И после 15 дней лечения ее обратно вернули в лагерь», – негодует Абен.
Спустя несколько месяцев после ареста матери повесился младший брат Оралхан, не выдержав притеснений.
«В день смерти Ерболата маме разрешили попрощаться с ним и отпустили всего на шесть часов! Даже по-человечески попрощаться с сыном ей не дали. Потом ее снова закрыли в лагерь. Ее состояние после операции и постоянных допросов и условий содержания ухудшалось. В сентябре она попала в больницу, не могла ходить. Но вскоре ее снова отправили в лагерь», – говорит Абен.
В декабре 2018 года ей сообщили, что мать отпустили, оставив под домашним арестом.
Боль разделенных семей
4 марта этого года министр иностранных дел казахстана Бейбут Атамкулов сообщил, что число этнических казахов в лагерях сократилось на 80%. А условия получения документов для выезда из Китая в Казахстан (в основном для воссоединения семейств) облегчились.
«В 2018 году порядка 2500 этнических казахов получили визы для выезда на родину. В этом году из числа граждан Казахстана, которые имеют двойное гражданство, 33 человека были задержаны в Китае», – сказал Атамкулов, выступая в парламенте.
По словам главы общественного фонда «Международная Правовая Инициатива» (International Legal Initiative) Айны Шорманбаевой, многие пострадавшие были выпущены благодаря жалобам родственников в МИД Казахстана, международные организации, а также сообщениям мировых СМИ о задержаниях без права на защиту и без связи с внешним миром.
«Конечно, в своих ответах МИД указывает, что они не имеют права вмешиваться во внутренние дела Китая, но исходя из гуманности и принципа единства семьи, они все же направляют дипломатические ноты китайской стороне, ведут переговоры и через несколько месяцев вопрос действительно решается. Некоторых заключенных переводят под домашний арест, а потом отпускают и разрешают выехать в Казахстан. Хотя официальной четко выраженной позиции наших властей по этим лагерям мы пока не слышали, невидимая глазу работа идет», – отмечает Шорманбаева.
По данным International Legal Initiative, с 2017 года к ним за помощью обратились 162 гражданина Казахстана. 15 человек уже освободились из лагерей и вернулись к семьям.
«Но это из тех, кто сообщил о своем возвращении. Есть те, кто молча вернулись. Не все обратившиеся рассказывали, что их родных забрали в лагерь. Некоторые просто просили помочь с документами и нуждались в разной правовой помощи», – уточняет Айна.
Нападкам со стороны властей в Синьцзяне чаще всего подвергаются люди, имеющие родственников за границей в одной из 26 “чувствительных стран”, включая Казахстан, Турцию и Индонезию, сообщает Human Rights Watch. Также, по словам Шорманбаевой, в группе риска находятся практикующие мусульмане:
Задерживали даже имамов, которые вели свою деятельность с разрешения государства. Хотя эти люди никогда не были против государства и никаких преступлений не совершали. Но именно за то, что служили муллами, их осудили, по некоторым сведениям, на 10–15 лет. Некоторых мулл избивали до смерти в тюрьме.
Сам лагерь, по описанию переживших заточение людей, напоминает обычную колонию. В одной камере могли находиться казахи, кыргызы, узбеки, уйгуры и дунгане.
«С 8 утра до 5 вечера произвольно задержанных учили писать на китайском. Насколько мне известно, этому учат даже грамотных людей, например учителей. Но учат их не тому известному литературному языку, а языку пропаганды. Они учатся писать так называемые письма раскаяния о своем прежнем образе жизни и мыслей и признаются в приверженности к коммунистическим идеалам», – с грустью резюмирует Айна Шорманбаева.
Даже после выхода из лагеря большой проблемой оказывался выезд из страны.
«Даже если удавалось выехать, то их заставляли подписывать множество документов, где они клянутся не рассказывать ничего о происходящем в лагере. При этом они оставляют в Китае 1-2 членов семьи в заложниках. Поэтому те, кто выехал в Казахстан, боясь за своих родных, оставленных в заложниках, возвращается в Синцзянь», – объясняет Шорманбаева.
Те, кому терять нечего, выезжают в Казахстан и остаются здесь. Но многие боятся открыто говорить о пережитом.
Больше месяца назад Оралхан Абен получила ответ МИД Казахстана о том, что будут приниматься меры по возвращению ее матери. Также казахстанка написала письмо в региональное представительство ООН в управление по правам человека. Она надеется, что в скором времени ее матери удастся воссоединиться с семьей.
Правила комментирования
comments powered by Disqus