Между Россией и Наполеоном
В известном твите Дональд Трамп с присущей ему откровенностью снял с себя ответственность за судьбу курдов: «Любой, кто хочет помочь Сирии в защите курдов, меня устраивает, будь то Россия, Китай или Наполеон Бонапарт». Между тем позиция Пекина, хотя и не столь активная и заметная, как у Москвы, но и не столь эфемерная, как у духа французского полководца, требует внимательного анализа. Здесь широкими мазками не обойтись.
С точки зрения китайских стратегических интересов и практической политики одинаково важны несколько весьма тонких моментов, которые, с одной стороны, заставляют китайскую дипломатию высказываться о ситуации в Сирии очень взвешенно и осторожно, с другой – исключают полное бездействие или молчание.
«В местности оспариваемой не наступай». Этому совету Сунь-цзы Китай, действующий как ответственная глобальная держава, в полной мере на сирийском направлении последовать не может. Заявку на самостоятельную роль в сирийском урегулировании Пекин сделал еще в 2016 году, впервые назначив своего спецпредставителя по Сирии.
На недавнем приеме в честь 70‑летия Китайской Народной Республики ее посол в Дамаске, говоря о солидарности с Сирией, на первое место поставил поддержку «справедливой борьбы сирийского народа с терроризмом». Пекин полагает, что боевики, планирующие подорвать стабильность в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР), проходят обучение в лагерях на территории Сирии. Поэтому укрепление режима Башара Асада и его контроля над всей территорией страны отвечает китайским интересам.
С другой стороны, отношения Пекина с Анкарой нельзя назвать ровными именно из-за уйгурского вопроса. Турция пусть редко и не всегда открыто, но все-таки критикует политику Китая в Синьцзяне. Поэтому китайские власти всегда держат в уме негативный сценарий – не развернет ли Турция глобальную кампанию против подавления исламской идентичности на территории КНР?
В Пекине настаивают: жесткие действия в СУАР – это борьба с терроризмом и экстремизмом. Операция «Источник мира», как утверждает Анкара, преследует те же цели. Однако это не значит, что КНР ее одобряет. Вопросы суверенитета и территориальной целостности крайне важны для Пекина. Вместе с принципом невмешательства во внутренние дела они составляют фундамент китайского представления и о безопасном существовании собственного государства, и об устойчивом миропорядке. Поэтому, хотя КНР и заинтересована в Турции как в партнере по реализации инициативы «Пояс и путь», Пекин все-таки осудил действия Анкары, призвав решать ее вопросы с курдами политическими, а не силовыми методами.
Любопытно, что в этой ситуации Китай оказался в одном лагере с Индией, которая осудила действия Турции, а не с верным и давним партнером – Пакистаном. Для китайского политического руководства это нехороший знак, поскольку сложившаяся ситуация демонстрирует нестабильность международного расклада сил и то, как быстро вокруг острых региональных проблем возникают тактические союзы. Одобрение Пакистаном турецкой операции, видимо, стало платой за поддержку, которую Реджеп Эрдоган оказал Исламабаду по вопросу Кашмира – центра индийско-пакистанских противоречий.
Новая ситуация, возникшая после демонстративного «ухода» Трампа из Сирии и турецкого наступления, выглядит для Китая нежелательной и даже пугающей именно в силу неопределенности. Показательно, что первая развернутая публикация о последствиях операции «Источник мира» в ведущей партийной газете «Жэньминь жибао» вышла с большой задержкой и лишь после того, как появились признаки российско-турецких договоренностей.
В отсутствие четко выраженной официальной позиции КНР по Сирии китайские эксперты оптимизма не выказывают. Неустойчивость ситуации видится в следующем: во‑первых, Сирия остается площадкой, где сошлись интересы различных держав, но Китай в этой «большой игре» участвует лишь опосредованно и назревающие конфликты полностью контролировать не может; во‑вторых, в китайском экспертном сообществе (и, видимо, в политическом руководстве) пока нет уверенности, удастся ли все разрулить с минимальными для безопасности региона потерями. Не ждет ли Сирию и соседние страны подъем экстремистской активности, что может усилить риски для внутренней безопасности в КНР, а также повлиять на китайские планы послевоенной реконструкции в САР.
Правила комментирования
comments powered by Disqus