В рамках экспертного круглого стола “Бoльшая Евразия: геополитические и геоэкономические аспекты", который прошел 28 ноября 2019г. в Посольстве Казахстана в России, ИАЦ МГУ побеседовал с научным сотрудником Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья Института востоковедения РАН Станиславом ПРИТЧИНЫМ. В преддверии второй консультативной встречи глав государств Центральной Азии обсудили с экспертом перспективы внутрирегиональной интеграции Центральной Азии, общие для пространства вызовы и пути их преодоления.
29 ноября 2019г. по итогам встречи глав государств Центральной Азии в Ташкенте ожидается принятие совместного заявления. Какие пункты могут зафиксировать лидеры страны?
Насколько я понимаю, Узбекистан старается по возможности уйти от институционализации любых процессов. Представители РУз говорят, что для них самое главное-создание диалоговой площадки. На пространстве Центральной Азии работает уже огромное количество институтов и лишней конкуренции никому не нужно. Поэтому основная задача здесь-запуск диалога. Диалог в свою очередь предполагает, что должна быть какая-то регулярность встреч и определенные темы для поддержания взаимодействия.
Я полагаю, итоговый документ будет направлен на формирование какого-то смыслового содержания диалога между странами ЦА. В последующем, заданный контекст позволит продолжить встречи и обсуждать в динамике процессы. Проблем в регионе, которые решить можно только при участии и заинтересованности всех стран ЦА, множество. К ним относятся и вопросы границ, и водно-энергетические, проблема анклавов.
Необходимость интеграции чаще всего в доводах специалистов основывается именно на перечисленных вами трансграничных вызовах для региона. Но готовы ли государства между собой решить проблемы, долгие годы вызывающие у них ожесточенные споры?
С одной стороны, почти 30 лет прошло со дней обретения странами ЦА независимости, и нам очевидно, что приход внешних игроков не помог решить общие для региона вопросы. С другой стороны, и сами государства с ними не справились.
Например, с экономической точки зрения, таджикско-киргизские пограничные проблемы должны отпасть, если страны будут взаимодействовать в общем пространстве без таможенного регулирования. Есть и другие решения, но они требуют концептуального подхода. Например, если бы Таджикистан вступил в ЕАЭС и принял все стандарты пространства, тогда и территория Таджикистана была бы территорией ЕАЭС.
С другой стороны, без двустороннего диалога ничего не получается решать. Условно, тот же позитивный пример Узбекистана, который в 2016г. после прихода нового президента сменил внешнеполитический курс. В современной стратегии страны Центральная Азия заняла ключевое место, и это моментально изменило весь геополитический ландшафт. Практически в течение нескольких месяцев были возобновлены переговоры и работа по демаркации границы с Кыргызстаном.
Да, пускай там все не так просто. В отношении же сотрудничества с Таджикистаном у Узбекистана произошел прорыв, если учитывать, что на протяжении долгого периода времени, граница между странами была вовсе заминирована. Сегодняшняя ситуация близка к завершению процессов делимитации. Мы видим, что страны региона за счет политической воли их лидеров могут достигать результатов самостоятельно, там, где это нужно.
Понятно, что с точки зрения, например, водно-энергетического вопроса-это, очевидно, комплексная проблема. Здесь, конечно, интересным было бы подключение внешних игроков, которые могли бы стать не то, что медиаторами, а инвесторами для общей энергетической системы региона. Такой, какой она задумывалась изначально, с каскадами в разных странах, являющимися элементами одного большого конструкта. Такая система работала бы и для того, чтобы обеспечить регион электроэнергетикой, и в то же время обеспечить воду странам в нужные периоды. В этом вопросе, кроме как интегрироваться, создавать общую инфраструктуру и общие ответственности, вариантов нет. Мне кажется, что водно-энергетический фактор может в будущем стать стержнем для интеграции Центральной Азии.
Одним из препятствий для возможной интеграции называют неготовность политических режимов некоторых стран Центральной Азии делегировать даже часть властных полномочий наднациональным институтам, может ли это помешать сегодняшнему выстраиванию интеграционных проектов?
В определенной степени этот фактор до сих пор присутствует, но мы сейчас все-таки видим позитивную динамику в отношениях. Однако, к примеру, Туркменистан всегда занимал и занимает особую позицию в регионе, потому здесь нужен и особый подход. Республике Туркменистан, казалось бы, и выгодно подключиться к региональной интеграции хотя бы в экономическом плане, потому что ситуация в стране не такая благоприятная, как хотелось бы. Узбекистан, с другой стороны, тоже хотел бы использовать Туркменистан более активно в качестве транзита для выхода на Каспий, но здесь есть опасения уже у туркменских коллег. Поэтому только через диалог, через постоянные контакты можно преодолеть политические страхи.
Интерес к тематике интеграции скептики связывают с продуманной конкурентной игрой между Узбекистаном и Казахстаном: где РУз пытается вырваться в региональные лидеры, а Казахстану важно поддерживать инициативы соседа, чтобы быть в авангарде всех проектов и не упускать пальму первенства в регионе. Что Вы об этом думаете?
Не совсем здесь соглашусь. Потому что с одной стороны, конкуренция присутствует, сегодня уже Узбекистан является точкой притяжения иностранных инвестиций. Раньше Казахстан был таким пунктом, сейчас на его место претендует сосед. Тут ещё важно понимать, что у государств разные экономики, в которые приходят и разные инвесторы. Условно, если в РУз будут реализовываться инвестиционные проекты, направленные на экпортоориентированные секторы экономики, то в выигрыше будут все, так как те товары, которые будут направлены из Узбекистана -пойдут через территорию РК.
В российско- узбекском диалоге Казахстан заинтересован так же с прагматичной экономической точки зрения, исходя из того, что без него в укреплении сотрудничества не обойтись. Соответственно, любые проекты РК в Таджикистане и Афганистане невозможны без участия Узбекистана. То есть, чем больше здесь связей и интеграции между странами, тем них самих лучше.
Если углубляться в тему влияния внешних игроков на выстраивание интеграционной модели в регионе, какой проект: тюркского мира, западный, евразийский или китайский -наиболее перспективен для самой Центральной Азии?
Если говорить именно об интеграции, то ЕАЭС - самый сильный проект, потому что, как мы знаем, ориентиром для ЕАЭС выступает состоявшийся Европейский союз. Соответственно, более молодым евразийским объединением кое-где шло и идёт копирование уже отработанных Европой механизмов и инструментов создания общего рынка и обеспечения четырёх свобод. Понятно, что в Европейском союзе есть политическое измерение интеграции, но, с другой стороны, здесь мы видим, что благодаря опыту ЕС нам удалось преодолеть много «детских болезней» заранее. С точки зрения законодательного, экономического системного подхода, а тем более, если к странам ЕАЭС в перспективе присоединится Узбекистан, интеграционный проект Евразийского экономического союза можно назвать самым эффективным и важным для региона.
Правила комментирования
comments powered by Disqus