Часто приходится слышать утверждения о том, что Казахстан еще на заре независимости сделал ставку на экспорт нефти и до сих пор придерживается той же стратегии. Это миф. Казахстан просто позволил невидимой руке рынка формировать свою экономику.
Очень скоро обнаружилось, что глобальные рынки заинтересованы в том, чтобы Казахстан поставлял на них нефть, газ, металлы, уголь и зерно. Именно в эти области пошли иностранные инвестиции. Именно эта продукция без труда находила спрос на внешнем рынке.
Поэтому в самом первом послании Президента народу Казахстана 1997 года, больше известному как Стратегия «Казахстан 2030», уже звучит тревога: «мы все больше скатываемся к тяжеловесной сырьевой структуре производства». И поставлена задача: «Правительство должно приступить к активной индустриальной политике диверсификации». Во всех дальнейших посланиях говорилось о том же самом. Так что правительство всё прекрасно понимало и пыталось по мере возможности изменить ситуацию. Однако, несмотря на некоторые локальные успехи (глубокая переработка зерна, производство локомотивов и электровозов), структура экспорта в целом не менялась.
По данным доклада Казахстанского центра индустрии и экспорта «Анализ состояния внешней торговли Казахстана 2018», экспорт в прошлом году вырос на 26% и составил 61 млрд. долларов. Однако вырос он исключительно за счет увеличения поставок нефти, газа, меди и пшеницы. Зато доля обработанной продукции в общем объеме экспорта РК снизилась по сравнению с аналогичным периодом 2017 года на 6,6 процентных пункта и составила 25,7%.
Новая попытка вырваться из нефтяной колеи, по которой продолжает катиться экономика, предпринимается сегодня. Хотя цель предпринимаемых усилий осталась прежней, пути движения к ней изменились.
Подходы к экспорту должны носить системный характер.
23 августа в Караганде Касым-Жомарт Токаев озвучил неутешительные цифры: за последние три года наблюдается снижение доли обрабатывающего сектора в общей структуре экспорта на 8%, с 34% в 2016 году до 26% в 2018 году.
Уточним: обрабатывающий сектор тоже представлен в основном такими товарами, как ферросплавы или сжиженный газ. А вот доля готовых товаров в экспорте составляет чуть больше пяти процентов. И здесь видна прямая корреляция со структурой казахстанской экономики - доля обрабатывающей промышленности в ней остается на уровне 11%. Следовательно, надо реформировать экономику в целом.
Глава государства определил и общие направления экономического развития. Развитие экономики простых вещей должно наполнить внутренний рынок и обеспечить импортозамещение. Реализация инновационно-технологической повестки должно изменить структуру экспорта, повысив в нем долю готовых товаров с высокой добавленной стоимостью.
Новая экспортная парадигма должна быть инновационной. Не отказываясь от экспорта сырья, следует сменить приоритеты с экономического роста на экономическое развитие. Рост ВВП в «жирные нулевые» был получен за счет роста цен на нефть, для развития же требуются создание системы стратегического планирования и государственной поддержки инноваций.
Необходим переход от сырьевой модели к росту экспорта услуг; от стратегии борьбы за рынки сбыта – к стратегии встраивания в глобальные цепочки добавленной стоимости.
Нужна смена инвестиционной модели – важно не количество прямых иностранных инвестиций, а их качество. Необходимо создать систему скрининга ПИИ, проводить их анализ на средне- и долгосрочный эффект для экономики, экологии, рынка труда, технологического развития и т.п.; создать систему сопровождения и поддержки приоритетных инвестиционных проектов. Приоритетом должно стать привлечение и удержание инвестиций в инновационные экспортные производства.
Смена приоритетов с поддержки национального производителя в целом на поддержку инноваций позволит сформировать инновационный сектор экономики, включающий несколько нацкомпаний (НАО Казкосмос, Казатомпром и др.), а также инновационную экосистему.
Банки не кредитуют реальный сектор
На совещании по экономическим вопросам 15 октября Токаев заявил о ненормальности ситуации, когда коммерческие банки ориентируются преимущественно на потребительское кредитование и не участвуют в кредитования бизнеса. «Стоя перед дилеммой: обеспечение стабильности финансового сектора или развитие кредитования реального сектора, Национальный банк должен принять рациональное решение», - сказал Глава государства.
В действительности сегодня в Казахстане банки не только не кредитуют производство, они фактически заняли место в ряду основных получателей государственной помощи – наряду с многодетными матерями и пенсионерами.
В Южной Корее 60-х годов прошлого века генерал Пак Чжон Хи, автор южнокорейского «экономического чуда», использовал различные инструменты для достижения поставленной цели – превращения нищей страны в процветающую. Остановимся на одном из них – национализация всех банков. Это открыло южнокорейским компаниям практически неограниченный доступ к внутреннему кредитованию. Не всем, конечно, а тем, кто выполнял государственный заказ на создание и развитие экспортных производств. Для этих же компаний государство выдавало гарантии под иностранные кредиты.
Тогда же национальная валюта была девальвирована на 100%, на повышение заработной платы был введен мораторий, а профсоюзы были запрещены. Сделано это было в интересах тех же компаний, развивающих экспортное производство.
Конечно, повторить корейский опыт буквально мы не сможем, да это и не нужно. Но крайне важно, чтобы в стратегии развития банков второго уровня приоритетом стала не массовая выдача потребительских кредитов, а долгосрочное кредитование экспортных производств.
Аналитические доклады по внешней торговле, выпускаемые Центром развития торговой политики «QazTrade» и Казахстанскимо центром индустрии и экспорта представляют собой подборку статистических денных, сопровождаемых комментариями типа «цены на нефть упали – экспорт снизился, цены на нефть выросли – экспорт увеличился». Важно перейти от простой констатации причинно-следственных связей к сценарному анализу, к выработке практических рекомендаций государственным органам.
Образование как строка в экспортном рейтинге
Кроме того, долгосрочную экспортную стратегию нельзя строить только на основе товаров. В развитых экономиках мира уже давно на первое место выходят услуги (более 70% ВВП таких стран, как США, Великобритания, Франция). Доля услуг в мировой торговле выросла с 20% в 2013 году до 23,5% в 2018 году.
Самый яркий и наглядный пример – Австралия, по населению и площади очень похожая на Казахстан. Даже структура экспорта у нас во многом совпадает. На перовом и втором месте – энергоносители (уголь) и железная руда. Главный торговый партнер – Китай, который проводит политику импортозамещения и намерен уже в следующем году сократить закупки угля за рубежом. Рынок железа тоже отличается волатильностью.
Австралия – один из крупнейших экспортеров пшеницы. Но в этом году засуха снизила ее долю на мировом рынке более чем вдвое, с 12% до 5%. На рынках стран Юго-Восточной Азии ее теснят зерновики из Канады, США и России.
Плюс к тому морские перевозки, о которых мы можем только мечтать, имеют свои минусы. Австралийские экспортеры постоянно жалуются на тайфуны да ураганы. Словом, все сырьевые экономики несчастны по-своему.
Но есть у Австралии одно очень важное отличие от Казахстана. На третьем месте в экспортном рейтинге у нее образование. В прошлом году там обучалось 690 тысяч студентов из других стран. Они потратили на обучение и проживание 34 миллиарда долларов. Для сравнения – железная руда и уголь приносят Австралии примерно по 65 миллиардов.
Может ли Казахстан скопировать опыт Австралии, хотя бы отчасти? Может. Согласно данным, приведенным в Национальной экспортной стратегии, Казахстан способен обучить 170 тысяч иностранных студентов. В период 2015-2016 гг. в казахстанских ВУЗах обучалось около 11 тысяч иностранцев – из Узбекистана, Индии, Кыргызстана, Китая и других соседних стран.
Для того чтобы их стало больше, надо последовательно повышать качество образования и условия жизни студентов. Не только для иностранцев, для всех. Государство должно поддерживать университеты так же, как оно поддерживает банкиров или хотя бы как зерновиков.
Дешевая рабочая сила – больше не фактор роста
В экспортной стратегии важно учитывать еще и такой долгосрочный глобальный тренд, как снижение фактора дешевой рабочей силы. Распространение 3D-принтеров, цифровизация и роботизация приводят к тому, что производство товаров будет размещаться непосредственно там же, где эти товары потребляются. То есть не будет необходимости строить завод в Китае, а потом вести продукцию в Европу. Компания Adidas, прежде размещавшая производство спортивных товаров преимущественно в Китае, Вьетнаме и Бангладеш, в 2018 году открыла полностью роботизированные заводы в США и Германии.
И здесь уже кроется серьезный вызов. Роботы и 3D-принтеры уже в среднесрочной перспективе приведут к снижению объемов международной торговли товарами. Поэтому не стоит возлагать большие надежды на железнодорожный транзит товаров по маршруту Китай-Европа.
По данным Еврокомиссии, в общем объеме торговли между Китаем и Европой железнодорожные перевозки составили лишь 1,3%, а в стоимости товарооборота – 2,6%. Позиция железнодорожного транспорта как промежуточного – «быстрее, чем по морю, дешевле, чем по воздуху» не выглядит достаточно сильной. Перевозки морем занимают около 90% объема, зато на самолеты приходится порядка 30% стоимости. Особенно с учетом того, что морской и авиационный транспорт наращивают свои конкурентные преимущества.
Безусловно, нельзя отказываться ни от экспорта сырья, ни от экспорта транспортных услуг, но инновационная повестка для казахстанской экономики должна включать в себя приоритетную поддержку высокотехнологичных секторов, где создаются услуги с высоким экспортным потенциалом – медицина (в том числе персональная медицина), образование, космические услуги.
Кроме того, в рамках инновационной парадигмы государство сможет не только перестроить структуру экспорта, но и увязать друг с другом программы социальных реформ, технологического развития, молодежную политику, проекты территориального развития.
Правила комментирования
comments powered by Disqus