Это удивительно и вместе с тем знаменательно, насколько, по сути, самое главное отступление от преемственности прежнего курса, продемонстрированное президентом Токаевым, прошло без какой-либо серьезной реакции той самой общественности, внимание которой на подобные вопросы и заточено.

Я имею в виду акт совершенно поворотный, но воспринятый в целом спокойно – откладывание перехода на латиницу до 2025 года. Тем более с таким еще более углубляющим загадочность и драматизм ситуации разъяснением президента на втором заседании НСОД, что речь идет не о реформе письменности, а всего государственного языка.

 «Нужна реформа казахского языка, его модернизация. Ждем авторитетного мнения наших ученых. Мы реформируем именно казахский язык. В таком судьбоносном для нации вопросе кампанейщина, легковесность недопустимы! Предложенные три варианта латиницы оказались несовершенными. Поэтому нужен поистине научный подход к этой проблеме», - такова выжимка из сказанного.

Здесь я бы выделил адресование к нации, которая не только в национал-патриотической трактовке, но и в конституционном законодательстве, равно как и в действующей на сегодня официальной идеологии, является казахской. Сомневающихся отошлем к Конституционному закону «О государственной независимости», в котором понятие многонационального народа Казахстана разложено на такие составляющие, как граждане всех национальностей и казахская нация.

Если же добавить сюда и статью 7 Конституции, а также нормы закона «О языках», объявляющие знание казахского долгом каждого гражданина и залогом межнационального согласия, плюс говорящие о том же «Доктрину национального единства» и патриотический акт «Мәңгілік Ел», то выстраивается юридически и идеологически связанная конструкция: пока в Казахстане членами нации являются только граждане, владеющие государственным языком, но по мере исполнения своего гражданского долга граждане РК всех национальностей станут членами казахской нации. Которая, в таком финале от этнической основы перейдет к гражданской.

Но до этого, как все мы понимаем, еще далеко. Более того, в неопределенное будущее нацелена установка, что овладение казахским языком должно стать долгом и обязанностью каждого гражданина Казахстана, стимулом, определяющим личную конкурентоспособность и активное участие в общественной жизни. Да, личная конкурентоспособность, судя по составу госаппарата, от этого зависит уже сейчас, но вот утверждение закона «О языках» и Доктрины, что это ключевой приоритет, главный фактор духовного и национального единства, относимое к настоящему времени, приобретает двусмысленный оттенок антитезы. Ведь если все граждане не осознали еще такой ключевой приоритет, не приняли к исполнению свой долг и обязанность и не овладели все вместе государственным языком, то и о духовном и национальном единстве говорить не приходится.

Надо полагать, именно в таком контексте, - адресованными не только к нынешним, но и перспективным членам казахской нации, мы должны воспринимать слова президента, а потому тоже вправе высказаться.    

Сила предлагаемой нам властями правовой и идеологической конструкции национальной государственности – в ее объективности и наличии фактического общественного согласия вокруг нее. Объективно, кому, как не казахам выстраивать и оберегать казахскую государственность, защищать ее суверенитет, заполнять органы государственной власти и занимать стратегические бизнес-посты! Что же касается общественного согласия – налицо пусть и не проговариваемый вслух общеказахский консенсус вокруг именно такого понимания национальной государственности, как и наличие отсутствия сколько-нибудь существенного оппонирования такому этно-ориентированному национальному строительству.

Конечно, не все граждане довольны, но предпочитают руководствоваться формулой «это наша страна, но не наша государственность», а для совсем уж тревожащихся есть миграция. Пошедшая, как известно, новой волной, захватывающей преимущественно молодежь и лиц среднего возраста с хорошими профессиями и образованием. Включая и растущее число казахов.

Слабостей же укажем две. Если брать современный переходной контекст, то он вовсе не исчерпывается персональным президентским транзитом, а сулит нам в ближайшие несколько лет неизбежные пересмотры как исчерпывающейся внешне-ориентированной экспортно-сырьевой модели, так и нынешнего формата государственности. И здесь достигнутая к настоящему времени практически полная казахо-центричность может обернуться дополнительными проблемами для казахских элит и их государственности. В самом деле, основные дивиденды ориентированной на вывоз сырья и внешнее инвестирование экономики уже извлечены, а вот компрадорский характер правящих кланов и тотальная коррупция все более попадают под огонь критики.

Вторая же слабость … не реализуемость.

Со времени принятия закона о государственности казахского языка прошло три десятилетия, выросло и вступило в зрелость целое поколение, все, что можно было сделать, – сделано, все что можно было профинансировать – профинансировано, результат – каков есть, и другого уже не будет.

Возьмем тот же переход на латиницу: понятно, что сначала политика, а потом уже техника исполнения, и переход был объявлен Елбасы как восстановление баланса много-векторной политики, - эдакая компенсация за участие Казахстана в создании Таможенного и Евразийского союза.

Понятно, что и откладывание вторым президентом внедрения на 2025 год – это не перенос сроков, а принципиальный политический разворот. А вот что касается техники исполнения – проблема ведь не в нахождении более удачной, чем три предыдущие, системы передачи казахского языка на латинице, а в том, в какой такой иной, - не русский, внешний мир сможет выйти казахский язык через новую письменность.

Да, кириллица не идеальна для казахского языка, идеальной письменности просто не существует. Но это способ отработанный, на нем много всего накоплено, и он выводит в тот самый привычный русский мир, из которого существуют отработанные же мостики выхода на все ведущие мировые языки.

Казахский же на латинице – куда он выведет? В тот самый мир, который использует латиницу, европейская знаковая система казахский язык вывести не сможет – наработанных мостиков казахско-английского, как и казахско-немецкого, итальянского или испанского языкового взаимодействия, в обход русского, попросту нет.

В тюркский мир? Хорошо бы, но в какой? Наработанные выходы на другие мировые языки имеет только Турция, но турецкий и казахский – довольно дальние родственники. И вряд ли кто из ученых, ответа которых ждет президент Токаев, порекомендует взять письменность Ататюрка и модифицировать под нее сам казахский язык.

Объективно, в мире множество языков тюркской группы, и говорит на них огромная масса народов, но так уже сложилось, что подавляющая их часть давно и прочно взаимодействуют с окружающими их иными языковыми пространствами и народами, как, собственно, и казахский язык. А единого тюркского языкового мира с общей письменностью – просто нет, так уж сложилась История. 

И это обстоятельство надежнее взять за основу, чем тратить время, ресурсы и надежды в попытке переиначить. Будь я ученым – именно это и сказал бы президенту.

А коль скоро мы живем в рынке, вот еще чисто рыночный аргумент. В конце концов, если Елбасы прав и сначала экономика, а потом политика, давайте посчитаем вес разных языков в ВВП Казахстана.

Итак, экспорт у нас (берем данные 2018 года) несколько больше 35% от ВВП, причем на Евросоюз идет почти 56%, в Китай – чуть более 10%, на Евразийский союз – чуть менее 10%. Приравниваем Евросоюз к английскому, Евразийский союз – к русскому, а экспорт на Китай – к необходимости владеть китайским. Получаем долю английского в нашем экспорте примерно 20%, а китайского и русского – по 3,5% от ВВП.

Теперь импорт: его доля в ВВП – несколько меньше 19%, в том числе Евразийский союз - 42%, Евросоюз – 21%, Китай – 16%. Далее идут США – 4%, Корея – 3%, Япония и Турция – по 2%, их считать не будем. Получаем: доля русского языка в импорте – 8%, английского – 4%, китайского 3%.

Итого, необходимость владениями иностранными языками в казахстанской экономике в долях от ВВП имеет примерно такой расклад: английский – 24%, русский – 11,5%, китайский 6,5%, и еще совсем немного корейского, турецкого и японского.

В целом где-то 42% национального валового продукта связано с общением с внешним миром на трех основных для экономики Казахстана языках: английском, русском и китайском. Что полностью подтверждает тезис Елбасы о трехязычии, хотя и в несколько ином раскладе.

А теперь, внимание, вопрос: сколь весома доля национального продукта, создаваемого именно на государственном языке? Через госстатистику ответ получить затруднительно, - какие-то части ВВП по разделам наука, культура, спорт, искусство, туризм, связи и информатика и другим создаются в том числе и на казахском, какие-то – например, айтысы – только на нем, но в целом нам не стоит рисковать с попытками выведения какого-то процента.

Прежний председатель Нацбанк как-то неосторожно поделился сведениями о доле тенге в международных расчетах с той же Россией, выглядело это округленно так: до трех четвертей всего казахстанско-российского оборота - в рублях, еще почти одна четверть – в долларах и евро, на суверенную же казахскую валюту приходится 1% платежей по экспорту и до 3% - по импорту. И правильно Национальный банк делает, что от публикации таких обидных сведений воздерживается.

Тем более нам не стоит пытаться использовать популярные у носителей либерально-патриотической идеологии принципы невмешательства государства в конкурентные отношения на свободном рынке и попытаться подсчитать, на сколько, не будь мощного государственного субсидирования, сократилось бы использование государственного языка в СМИ, образовании и иных сферах деятельности.

Но и без статистических изысков можно уверенно утверждать, что подавляющая часть валового экономического продукта государства Казахстан создается с использованием именно русского языка. Каковой факт объективно требует учета и в языковом законодательства.

Современный же рынок – штука не сентиментальная: на взгляд – весь такой толерантно-улыбчивый, но в соприкосновении – жестко-колючий. Никто своей рыночной ниши из вежливости не уступит, и только если хватит сил и умения имеешь шанс создать свое.

А в таком контексте перекладывать казахско-русское языковое общение с кириллицы на латиницу, значит разрушать имеющееся, без создания принципиально нового. Причем этот выраженно антироссийский жест хозяйка латиницы – Европа, все равно не оценит. Украина сожгла на Майдане весь запас покрышек, раздербанила народ и территорию, - и где та поманившая ассоциация с Евросоюзом? И от Казахстана Евросоюз давно уже получил все ему нужное: нефть и металлы на своих биржах, откладываемые в Лондонграде олигархические капиталы, перевалочные пункты в Голландии и Швейцарии, превращающие выводимые из Казахстана деньги в «иностранные» инвестиции. 

Что принципиально: конструировать те или иные способы письменности вне понимания, кто у тебя будет партнером и по какому продукту с той стороны – значит заниматься безнадежно бесполезным делом. Но и придумать, какой продукт из Казахстана, сопровождаемый казахском на латинице, мог бы стать востребованным в какой-то из использующих такую знаковую письменность стран – как-то не получается.

Тогда уж лучше посмотрим на Китай – туда, по крайней мере, устремлены прорывные планы нашего животноводства. Так почему бы Мясному союзу, уже привыкшему к многолетним субсидиям Минсельхоза, не взять на себя и продвижение казахско-китайского языкового мостика, с двумя перилами – на латинице и на иероглифах?

Думается, что трезвое понимание действительными патриотами Казахстана всех таких проблем и перспектив и привело к подчеркнуто спокойному восприятию переноса президентом Токаевым перехода на латиницу. 

Ну а все же, что могли бы сказать наши ученые, а заодно и мы с вами, на президентский призыв выработать наилучшие решения к 2015 году?

 Пытаться придумать какую-то четвертую версию латиницы, лучшую трех нынешних неудачных – значит заведомо готовить новую неудачу. Но и просто так признать затею несостоятельной, не предлагая ничего взамен – еще хуже.

Вообще, начинать знаковый проект без способности его успешно завершить – очень опасно. Представьте, что вместо предновогоднего проезда президентского поезда по Крымскому мосту там сейчас цепочкой стояли бы всего лишь опоры – что стало бы со всей Россией?

А в Астане как раз на транзите к Нур-Султану весь город перечеркивают монументальные опоры не состоявшегося легко-рельсового трамвая, и это такая символика, с которой срочно надо что-то делать.

С языком же, думается, поможет такой совет: вместо перехода на латиницу стоит перейти на государственное двуязычие. А именно, установить, что для занятия таких-то выборных и назначаемых должностей необходимо владение обеими государственными, -казахским и русским, языками. Равно как это же требуется для таких-то вакансий в публичном поле. То есть, перевести языковый вопрос из сферы идеологии в сферу профессионально-квалификационных требований.

Тогда нағыз казахи надежно закрепляют за собой государство-образующее качество, но и для всех, не входящих в казахскую нацию, открываются простые и понятные возможности оставаться не просто гражданином Казахстана, но и участвовать, как в собственном, в государственном строительстве.

 

 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram