Аэропорт Жуковский — самый дальний аэропорт Москвы, туда не ходят аэроэкспрессы, а такси из Москвы стоит 1500 рублей. В связи с эпидемией в аэропорту отменено порядка 85% рейсов — 92% пассажиров лишились возможности улететь.
С 00 часов 20 марта было прекращено регулярное авиасообщение с Киргизией и Таджикистаном. Это было решение их правительств, для «предупреждения завоза и недопущения дальнейшего распространения коронавируса». Отменены рейсы U6 2467 в Ош от 19 марта, рейсы в U6 2429 в Худжанд и U6 2423 в Душанбе от 19 и 20 марта. Все полеты — «Уральских авиалиний». Сейчас в Жуковском скопилось 400 человек. Это граждане Киргизии и Таджикистана, которые пытаются вернуться на родину. Некоторые из них живут тут уже третьи сутки. Их кормят раз в день, они спят на стульях, на сумках, на полу.
Сон
Душно и холодно, чудовищный гвалт. Люди с серыми лицами и красными глазами ходят, сидят, лежат по всему аэровокзалу. Жуют куски белого хлеба, пьют воду — с утра скидывались и отправляли гонцов за продуктами. У некоторых на лицах — маски, чаще всего — самодельные, кто-то повязал платок. В платки закутывают и младенцев — «хоть как-то».
Аяне* 20 лет. Назару — 7 дней. Это ее первый ребенок. Она могла стать матерью раньше, но пошла на аборт — была не замужем. На этого ребенка ее уговорил муж. Назар родился в Москве, где живет половина ее семьи — муж, отец, сестра. Cестра Медина говорит, что в семью пришло счастье и что им очень страшно — это их первый ребенок, «никто ничего не умеет». По киргизским обычаям, после родов женщина с ребенком 40 дней живет у матери, чтобы научиться быть мамой. Медина и Аяна с Назаром взяли билеты в Ош на 26 марта, но потом пронесся слух, что Москву закроют на выезд, а Киргизию — на въезд, и они взяли билеты для Аяны и Назара на 19-е.
Эту ночь они провели на полу. Им повезло — пол был покрыт ковром, это детская комната, сюда впустили всего две семьи. Им повезло еще раз — им досталась еда. Медина поела макароны, Аяне отдали пюре. Говорят, было 40 порций на 400 человек.
Остальные, не поев, легли спать на пол. Женщинам выделили кресла в маленьком зале ожидания на втором этаже. Кто-то примостился на стульях в «Шоколаднице».
Медина говорит, что пришедшая утром сотрудница «Шоколадницы» назвала это «свинством» — «хотя мы все-все за собой убрали».
«Сказала — свинство, сказала — развелось тут баранов. Это мы — бараны? У меня — высшее образование». Она не плачет, она говорит, что Москва не увидит ее слез. «Но я молчать не буду — мой племянник семидневный спит на полу, я не замолчу».
Пока мы разговариваем с Мединой, подходит Аяна с радостной вестью — у Назара отпала пуповина.
Документы
Глава инициативной группы неулетевших Жениш Тагаев говорит, что в рейсе на Ош 187 человек. Половина из них — 98 человек — успела пройти пограничный контроль и получить печать на миграционной карте, сделавшей ее недействительной, а их — нелегалами. У некоторых прямо сейчас истекают регистрация, паспорта, патенты.
Шохжахон ходит с 9-месячным Умаром на руках. «Уже квартиру сдали, с работы ушел, строительная компания».
«Хоть бы эсэмэску за два часа, хоть бы уведомление. Мы бы купили воды, еды. Подготовились бы к аду».
Ночующие в аэропорту записывали обращение к президенту Киргизии. Теперь они ждут, что границу откроют — для них. Три недели назад президент Киргизии Сооронбай Жээнбеков и Владимир Путин встречались в Кремле. Президенты отметили «поступательное развитие взаимодействия двух стран по всем направлениям».
«Уральские авиалинии» не извинились перед своими пассажирами. Наоборот — сейчас они продают билеты на следующий рейс.
Билеты стоят 22 тысячи — против обычных 8.
Женщина, продающая билеты, на вопросы не отвечает, просит у ее кассы «не стоять».
Еда
Еду, которую выдали мигрантам, купил аэропорт. Замдиректора аэропорта Анатолий Моисеев говорит: «Мы понимаем ситуацию. Мы не предпринимаем мер по выдворению людей из аэровокзала. Мы создаем условия, чтобы люди какие-то минимальные потребности справляли». Директор аэропорта Евгений Солодилин пояснил, что ему писали из правительства Москвы — про 50 человек как верхний допустимый предел «скапливания» в условиях коронавируса, но он письмами пренебрег.
Дело в том, что идти неулетевшим некуда.
Жизнь мигранта — это постоянный расчет. Все пассажиры рейсов перед вылетом выехали из квартир, комнат, общежитий. Взяли «полный расчет» — уволились с должностей курьеров, строителей, сварщиков, дворников, маникюрщиц, уборщиц. Билеты покупались на последние деньги.
«Они думают, мы провокацию делаем, что не уезжаем из аэропорта», — говорит мужчина в самодельной маске. Он плачет от усталости и отказывается говорить свое имя.
Работа
«А меня сократили, — говорит Айжан. — Многих сейчас сократили!» Ей 21 год, из города Баткен на севере Киргизии, в Москве она совсем одна. Она работала уборщицей на юридическом факультете МГУ. Рабочий день начинался в 7 утра и заканчивался с последними вечерними студентами, жила она в комнате уборщицы — каморке внутри факультета. 37 тысяч зарплаты, «очень хорошая работа». Потом студентов перевели на дистанционное обучение, и Айжан неделю мыла пустой факультет. Потом ей сказали, что мыть больше не надо.
«Я не в обиде. Я русских понимаю и русским сочувствую. Их самих поувольняют, если вирус не перестанет. Но нам есть куда возвращаться, вам — некуда».
Вышедшего ко мне замдиректора аэропорта забрасывают вопросами. «Это все решится через МИД, — отвечает он. — Мы не посольство, мы просто аэропорт». «А что если родина нас забыла?»
Представитель «Уральских авиалиний» Евгений Суздальцев выходит с началом регистрации на ошский рейс. Регистрируют тех, кто купил новые билеты — за 22 тысячи. Он не разговаривает ни с кем и отгоняет Аяну с Назаром от стойки словами «вы тут мешаетесь». Аяна уходит плакать. Назар спит.
Возникает давка, которую быстро гасят сами киргизы.
Люди кричат: «Мы достучались до власти, а улетают другие!», «Мы не можем больше!», «Пустите!».
Деньги и воздух
Только появившимся представителям киргизского посольства Суздальцев дает информацию — на оставшиеся непроданные свободные места авиакомпания готова посадить женщин с детьми. Бойкая Гулзат — вчера она организовала обращение к президенту — сортирует людей. Семьи разделяются. Беременная женщина отказывается пройти к стойке — «пусть сначала вывезут детей».
«Отойдите, дайте нам дышать!» — кричит Гулзат, и люди отступают.
— Какой-то киргизский «Титаник», — говорит Медина. Быстро утирает лицо и снова не плачет. Говорит: «Я больше никогда не вернусь».
Девушка в униформе быстро заносит паспортные данные и распечатывает талоны. В какой-то момент настроение исхода охватывает всех, и Суздальцев не закрывает регистрацию. В самолете оказывается больше мест, на них начинают сажать стариков и больных, которые спали на полу.
На прощание времени не остается.
Аяна с Назаром на руках поднимается на второй этаж, к погранконтролю. Коротко обнимается с отцом и сестрой. Беззвучно плачет, и сестра баюкает ее, обняв. Назар спит на руках двух женщин. Муж Аяны Сабир едет в аэропорт, но не успевает увидеть ее и Назара — и неизвестно, когда они встретятся снова. Сабир приезжает через полчаса, хочет «поговорить» с Суздальцевым, который кричал на его жену. Но, увидев измученную толпу и Суздальцева, все не закрывающего регистрацию, отступает.
Улетели все женщины. Все, кроме Апал. Она рыдает, не снимая маски, скорчившись на полу. Ее регистрация заканчивается сегодняшним числом, но она не может улететь без брата. Брат Женишбек уехал из аэропорта утром, потому что «совсем не мог». Болел прооперированный глаз. Он работал дворником, и в декабре осколок стекла попал в лицо, прооперировали за 65 тысяч. «65 тысяч — это было все». Работу он потерял — врачи запретили любые нагрузки. На оставшиеся деньги купили билеты. Теперь нет и билетов.
Им предстоит еще одна ночь в аэропорту.
Пассажиры четырех таджикских рейсов, наконец, дождались представителя посольства. Он уговаривает их потерпеть. За ним выходит директор аэропорта и поздравляет собравшихся с Новрузом — праздником прихода весны.
Представитель «Уральских авиалиний» Суздальцев объясняет таджикистанцам, что билеты назад у них не примут, потому что тогда «наша компания разорится».
«Билеты можно переоформить на май. Но на горячие линии не звоните сейчас — они упали. Звоните через неделю где-то».
Начинают раздавать еду. Плов, лепешка, самса. Мужчины снова достают батоны и воду.
P.S.
На 19:00 мск известно:
Граждан Киргизии, оставшихся в аэропорту Жуковский, планируют отправить на родину специальным рейсом в 21.00 21 марта. Гражданам Таджикистана тоже пообещали рейс в Душанбе на вечер — но без конкретики.
В аэропорту Внуково в предполетной зоне находится 371 человек — граждане Узбекистана, Таджикистана и Азербайджана. Это пассажиры рейсов с 17 и 18 марта. Их не кормят. Пройти к ним невозможно, им выйти — нельзя. Через линию погранпостов принимаются продуктовые передачи — но только те, на которые есть чек и срок годности. 19 марта посольство Узбекистана передало 150 порций плова, тарелку делили на троих.
В аэропорту Шереметьево в предполетной зоне с 16 марта находятся 15 граждан Таджикистана. Они пытались вылететь в Армению, но Армения не впустила их через закрытые границы, а Россия не впускает их обратно — якобы имеются миграционные нарушения. Люди живут в небольшой комнате, их кормят раз в сутки. Узбекистан обещает вывезти их чартером. Пока этого не произошло.
Правила комментирования
comments powered by Disqus