В ответ на оборону россиянами своих родственников от избиений и похищений людьми в форме и без — власть проводит этнические чистки и строит концентрационные лагеря для тех, кому не посчастливилось быть обладателем куска бумаги под названием «паспорт РФ», для тех, кому не посчастливилось иметь достаточно «арийскую» внешность.

Поддерживает ее и оппозиция — все кандидаты в мэры Москвы — идут на выборы с националистической риторикой и националистической программой.

А главный конкурент кандидата от власти — националист и лидер протеста Алексей Навальный — как всегда, более всего, пытается перещеголять власть и на этом поле, продолжая натравливать на мигрантов своих сторонников -- обеспеченных, в целом, людей, обладающих привилегиями иметь европейскую внешность, российский паспорт, принадлежать к этнокультурному большинству.

А может — и это куда более похоже на правду власть пытается перещеголять его?
И все эти зачистки и концентрационные лагеря — на совести не только власти, но и протестного движения.

А оно — протестное движение — многозначительно молчит.

Ему — социально близок националист Навальный — за которого выходит манежка, социально близок Илья Фарбер -- «единственный европеец» в «глухой» деревне. Но далеки от него тысячи людей живущих рядом — которых здесь и сейчас арестовывают по всему городу и отправляют в палаточные фильтрационные лагеря.

Прямо здесь и прямо сейчас.

И все молчат. И все сидят дома.

Изредка поварчивают в уютной фейсбученьке либералы. Ничего не говорят левые. Будто канули в воду анархисты и антифашисты. Заткнулись политические геи и лесбиянки.

Почему — потому, что «ничего личного». Или же — «личное» -- все.

Потому что шанс на национал-демократическую «победу» -- для них важнее.

Потому что готовы идти по жизням других людей.

По жизням тем, кто голоса лишен. По жизням тех, кто исключен.
А значит все они нацисты.

Все московские либералы — нацисты.
Все московские левые — нацисты.
Все московские анархисты — нацисты.
Все московские антифашисты — нацисты.
Все московские гей-активисты — нацисты.

И я тоже — нацистка.

До тех пор, пока я ничего не делаю для того, чтобы концлагеря исчезли и чистки — прекратились.

До тех пор, пока я ничего не делаю для того, чтобы лишенные голоса — его обрели.

Потому, что нельзя говорить ни о каких выборах и ни о какой демократической политике — когда есть те, кто голоса лишен.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram