Самые одиозные вопросы, за которые больше всего критиковали Каримова, Мирзиёев уже решил. Но теперь его ждут проблемы, возникшие уже при нем. Выдавать символические послабления за реальные реформы с каждым годом будет сложнее.
Президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев выходит на пятый год правления – последний в его первом президентском сроке. За это время ему удалось создать себе и в стране, и в мире репутацию президента-реформатора. Сразу после прихода к власти в сентябре 2016 года Мирзиёев объявил о масштабных переменах и делал все, чтобы не ассоциироваться с жестким режимом своего покойного предшественника Ислама Каримова. В экономике Узбекистана начались либеральные реформы, появились первые признаки свободы слова, политическая элита начала восстанавливать связи с обществом и другими странами.
Первые шаги Мирзиёева встретили почти всеобщую поддержку, но с годами восторгов становилось меньше. К результатам одних реформ быстро привыкли, другие оказались поверхностными. Разочарование совпало по времени с пандемией коронавируса, к которой узбекские власти были не готовы. Дальше пошли экономические последствия нескольких волн карантинов.
В следующем году Мирзиёеву предстоит баллотироваться на второй срок. Бурной и конкурентной кампании никто не ожидает, но самому президенту предстоит сделать важный выбор: продолжить половинчатую либерализацию, не затрагивающую основ режима, или перейти к более решительным реформам, которые ждет от него ставшее гораздо более требовательным узбекское общество.
Перезагрузка репутации
Когда Мирзиёев возглавил Узбекистан после смерти Ислама Каримова, общество скептически относилось к его обещаниям реформ. Человек, 13 лет проработавший каримовским премьер-министром, не был похож на отважного реформатора. Однако новый президент действительно стал сразу менять очень многое.
Перемены начались с того, за что Каримова критиковали больше всего – экономики, публичной политики и международных связей. Из узбекских тюрем освободили большинство политзаключенных каримовской эры – никто из этих пожилых людей не представлял никакой угрозы режиму. Также власти закрыли тюрьму Жаслык, известную жестокими пытками.
Эти шаги вызвали позитивную реакцию на Западе. Впервые с 2005 года Комиссия США по международной религиозной свободе (USCIRF) исключила Узбекистан из списка стран, где нарушаются религиозные свободы граждан.
Ташкент начал восстанавливать отношения с соседями – возобновились переговоры с Киргизией и Таджикистаном о демаркации границ и использовании вод трансграничных рек. Узбекистан стал гибче подходить к переговорам об обмене территориями и строительстве ГЭС в соседних странах. Кроме того, Ташкент возобновил региональный диалог, в рамках которого главы пяти стран Центральной Азии встретились в 2018 и 2019 годах.
Параллельно Мирзиёев начал убеждать мир, что инвестировать в узбекскую экономику теперь выгодно и безопасно. Правительство унифицировало обменные курсы, разрешило валютные операции, реформировало банковский сектор и убрало многие административные барьеры для иностранных инвесторов.
Даже по запретной раньше теме событий в Андижане 2005 года наметился прогресс. Руководство страны по-прежнему не признает, что это был протест мирных жителей, а не попытка исламских радикалов захватить власть. Отрицают власти и то, что демонстрация была жестоко подавлена. Но в стране началось публичное обсуждение этого чувствительного вопроса. К примеру, зам генпрокурора Светлана Артыкова признала, что силовики тогда стреляли в мирных граждан, хотя и не преднамеренно, а из-за проблем с коммуникацией.
Узбекский чиновник 2.0
Немало сил Мирзиёев посвятил тому, чтобы собрать вокруг себя новую лояльную команду. Он сменил всех каримовских руководителей министерств и ведомств – свой пост сохранил только глава МИДа. К управлению государством пришли работавшие в системе молодые технократы, а также те, кто в свое время попал в немилость к Каримову.
Образ узбекского чиновника стал меняться: теперь они не сидят в своих неприступных кабинетах, а активно общаются в соцсетях, не боятся говорить о проблемах, дают интервью не только узбекским медиа и блогерам, но и иностранным СМИ. Новое поколение госслужащих отходит от надоевших всем клише об особом пути развития Узбекистана, его уникальных ценностях и менталитете и даже критикует их.
Теперь чиновники выходят к людям и даже приезжают разбираться в напряженных ситуациях на месте. Например, в прошлом году, когда сотни человек заблокировали трассу в Ургенче из-за того, что им не выплатили компенсацию за снесенные дома, общаться с недовольными приехал премьер-министр Абдулла Арипов. При Каримове такое невозможно было представить. Даже сам Мирзиёев посещает районы, пострадавшие от стихийных бедствий.
Однако проблем с кадрами остается немало. Как и при Каримове, на госслужбу почти невозможно попасть без связей. Тем единицам, которые пробиваются, старшее поколение чиновников не дает расти. Многие ветераны каримовских времен хоть формально и лишились должностей, но сохранили свое влияние – например, экс-глава Службы национальной безопасности Иноятов теперь советник президента.
Реформы кадровой политики пока коснулись только общереспубликанских структур и не дошли до местных администраций. Несменяемые хокимы (губернаторы) продолжают управлять по-старому жестко. Яркий пример – хоким Ферганской области Шухрат Ганиев. В СМИ попала целая коллекция записей с его закрытых совещаний, где он открыто угрожает жителям, журналистам и подчиненным. Однако, несмотря на скандалы и возмущение жителей, Ганиева так и не сняли с поста и вряд ли снимут в ближайшие годы.
Мирзиёеву не хватает лояльных и квалифицированных кадров. Из-за этого горстку своих передовиков президент кидает решать все проблемы сразу. Показательна карьера одной из главных звезд мирзиёевского правительства Шерзода Кудбиева. В апреле 2018 года его назначили министром занятости, через год – советником президента по госслужбе и одновременно главой Агентства развития госслужбы, а в мае 2020-го Кудбиев стал главным налоговиком.
Пробуждение СМИ
До 2016 года узбекские СМИ находились, по сути, в коме: печатные издания никто не читал, они существовали за счет принудительно подписанных бюджетников; телевидение мало чем отличалось от советского, с минимумом прямых эфиров; интернет-СМИ перепечатывали скудные пресс-релизы госорганов и почти не занимались собственным контентом.
При Мирзиёеве ситуация сильно изменилась. Власти разрешили журналистам освещать события из реальной общественно-политической жизни страны, а некоторые иностранные сайты, о которых раньше было принято говорить только шепотом, разблокировали. Для защиты интересов журналистов создали Агентство информации и массовых коммуникаций и Общественный фонд поддержки и развития национальных массмедиа. Защищать свободу прессы в Узбекистане Мирзиёев назначил самых близких людей: своего бывшего пресс-секретаря Комила Алламжонова и старшую дочь Саиду Мирзиёеву.
Теперь в узбекских СМИ стала возможной осторожная критика власти. Даже региональные журналисты стали смелее: нарушения прав человека, коррупция, халатность чиновников – все это больше не табу. Периодически власти принимают меры в ответ на резонансные статьи.
Фейсбук и телеграм превратились в главные площадки для дискуссий, в стране появились свои известные блогеры. Их популярность быстро выросла настолько, что чиновники стали давать им интервью и вовлекать в работу своих пресс-служб.
Правда, до независимых СМИ стране по-прежнему далеко. В Индексе свободы прессы за 2019 год Узбекистан хоть и покинул черную зону, но остался в группе стран с наихудшим положением журналистов. Сохранились и негласные табу: никто не смеет писать про семью президента, силовые структуры и коррупцию на самом верху.
Работа журналиста все еще остается рискованной. В конце прошлого года в СМИ попала запись, на которой мэр Ташкента Джахонгир Артыкходжаев угрожал журналисту независимого издания. Инцидент постарались быстро замять, стороны заявили о мировом соглашении. Агентство информации и массовых коммуникаций не встало на сторону журналиста, Генпрокуратура отказалась заводить дело.
Тем не менее даже ограниченная свобода СМИ заставляет власти менять поведение. Это было хорошо видно во время пандемии. Раньше узбекские власти, скорее всего, просто не стали бы ничего рассказывать. Но сейчас такое уже невозможно, потому что про эпидемию все равно написали бы местные СМИ и блогеры.
Имидж и все?
Сам Мирзиёев называет происходящие в Узбекистане перемены изменением «стиля управления последних 25 лет». И слово «стиль» тут действительно уместно, потому что основы режима, построенного Каримовым, во многом остались нетронутыми. Власть по-прежнему сосредоточена в одних руках, партии не занимаются политической борьбой, общество ограничено в свободах. Чрезмерный акцент на пиар-эффект от реформ усиливает недоверие граждан к новым обещаниям власти.
Четыре года – достаточный срок, чтобы начальный азарт от реформ выдохся. Это особенно заметно в экономике. С одной стороны, власти дошли до реформ в важных сферах типа налогов и приватизации. С другой стороны, жесткий протекционизм остается главной философией в экономической политике, субсидии и льготы местным монополиям продолжают душить конкуренцию, а процесс приватизации непрозрачен. Узбекская экономика, как и раньше, работает на узкий круг лоббистов, как бы некоторые видные чиновники ни старались это исправить.
Огромный бюрократический аппарат Узбекистана продолжает расти. Власти пытаются решать проблемы, создавая под них новые министерства и ведомства. Появились непонятные структуры с размытыми функциями. Например, Министерство по поддержке махалли (квартала) и семьи, куда на руководящие должности пришли выходцы из МВД.
К нерешенным старым проблемам добавляются новые. Чиновников больше беспокоит выполнение KPI в отчетах, а не реальность. Прикрываясь правительственными указами, приближенные к власти отжимают частный бизнес. Неопытность властей в публичной сфере постоянно провоцирует скандалы. Все это накладывается на экономические и социальные проблемы, вызванные пандемией.
В следующем году в Узбекистане должны состояться президентские выборы. Сомнений в том, что действующий президент Шавкат Мирзиёев будет переизбран на второй срок, ни у кого нет. Конституция Узбекистана пока запрещает избираться на пост президента более двух сроков подряд, поэтому Мирзиёев подходит к середине своего правления.
Самые одиозные вопросы, за которые больше всего критиковали Каримова, Мирзиёев уже решил. Но теперь его ждут проблемы, возникшие уже при нем. Выдавать символические послабления за реальные реформы с каждым годом будет сложнее.
Теперь руководство Узбекистана стоит перед непростым выбором: перейти от стилистических преобразований к структурным реформам или продолжить попытки удержать сложившийся статус-кво. Причем выбор этот придется делать в непростых условиях, когда даже половинчатая либерализация Мирзиёева уже сделала узбекское общество намного более требовательным.
Правила комментирования
comments powered by Disqus