В последнее десятилетие проблема устойчивости и преемственности политических элит в странах Центральной Азии превратилась в одну из самых обсуждаемых тем среди стран СНГ. Это объяснимо, так как большинство лидеров стран региона пришли к власти еще в 1980-1990-ые годы и смена поколений в руководстве с каждым прошедшим годом становится все более неизбежной.
Соответственно, сразу возникает вопрос о транзите власти – то есть, как именно будет происходить передача власти следующему поколению политиков? Не приведет ли транзит власти к серьезным политическим последствиям, не вызовет ли временной или даже долговременной дестабилизации общества. Другая группа вопросов касается перспективы смены политического и экономического курса страны; другими словами,не приведёт ли транзит власти к существенному изменению внешней и внутренней политики в государствах.
В этом году, вся эта группа вопросов несколько раз становились предметом обсуждения в Таджикистане. Причиной послужили сначала назначение Рустама Эмомали, сына действующего таджикского президента кандидатом в члены верхней палаты таджикского парламента, а вскоре, 27 апреля, его избрание на должность уже Председателя Национального совета республики. Новый пост действительно делает Рустама Эмомали вторым человеком в государстве; вопрос в том,что именно означает это назначение для Таджикистана и является ли транзит власти уже де-факто решенной проблемой.
На сегодняшний день, в отношении политического транзита власти в Таджикистане, можно уже сделать следующие предварительные выводы:
Во-первых, в Таджикистане, судя по всему, также сделали выбор в пользу управляемого перехода власти. Достаточно долго интрига заключалась лишь в личности преемника – будет ли он из семьи действующего президента или его изберут из числа его ближайших соратников и подчиненных (модель Узбекистана). Сегодня, после избрания Рустама Эмомали Председателем Национального Совета (Маджлиси Милли), этот вопрос выглядит уже решенным – передача власти произойдёт скорее всего, в рамках одной семьи – от старшего поколения к младшему. Во всяком случае, большинство экспертов и обозревателей сегодня считают, что личность основного политического преемника уже определена.
Во-вторых, следует подчеркнуть, что страна находится только в начале процесса передачи власти и это доказывает тот факт, что на предстоящие 11 октября выборы Президента РТ баллотируется нынешний Лидер страны.
Таким образом, на сегодняшнем начальном этапе транзита, речь идет больше об обеспечении преемственности высшей политической власти. Будущий обладатель политического наследия определен и, согласно законодательству, в случае любых форс-мажорных ситуаций, председатель Национального собрания автоматически считается исполняющим обязанности президента.
В-третьих, следует подчеркнуть, что таджикская система власти предусматривает особую роль и статус Лидера Нации (Пешвои Миллат), которым обладает действующий президент Эмомали Рахмон. Он при любом исходе выборов будет иметь возможность контролировать процесс принятия основных решений в стране, находясь как бы над властью – возможно, в той же форме, как это делает сегодня казахстанский президент Н.Назарбаев.
Судя по всему, таджикские власти придают вопросу преемственности власти большое значение. На роль преемника Рустама Эмомали явно готовили уже много лет, последовательно переводя с одной руководящей должности на другую, что позволило ему не только получить навыки управления, но и наладить контакты и сформировать свою команду. Назначение де-факто официального преемника говорит внутренним политическим элитам и фракциям, что власти не потерпят никакой подковёрной политической борьбы между ними. Об этом говорит и тот факт, что в последнее время президент Эмомали Рахмон все чаще показывается на публике рядом с сыном, их совместные фотографии также все чаще появляются в прессе.
На этом основании можно сделать вывод, что сам президент свой выбор уже сделал и обозначил его для остальных внутренних политических игроков. Современная таджикская политическая система строго централизована – все рычаги принятия решения находятся в руках президента. Поэтому, внутренние игроки так или иначе вынуждены будут считаться с его решением – во всяком случае, на сегодняшнем этапе.
Заметим еще раз, что Президент Рахмон, обладая статусом Лидера Нации, в любом случае продолжит играть роль верховного арбитра внутри правящей элиты, нивелируя возможные противоречия между ее фракциями.
В-четвертых, таджикские власти явно демонстрируют преемственность политической власти и для внешних игроков. В целом, каких-либо официальных заявлений со стороны России, Китая или западных лидеров относительно таджикского транзита власти еще не прозвучало. Вместе с тем, если судить по публикациям в экспертных и медиа-изданиях, то общую реакцию можно описать как сдержанно-критическую – нынешнее развитие событий вполне совпадает с большинством существующих прогнозов. Другими словами, международное сообщество отнюдь не выглядит удивленным – от таджикских властей не ожидали каких-либо «менее управляемых вариантов транзита».
Судя по всему, геополитических партнёров таджикских властей сегодня больше беспокоит следующий вопрос – устоит ли экономика страны в условиях нарастающего глобального кризиса и каким образом таджикские власти собираются повышать её устойчивость. Другими словами, с точки зрения внешних партнеров, например, России, речь идет о конечном результате транзита власти – то есть эффективности и адекватности политических преемников. Именно в зависимости от ответов на эти вопросы они будут определять свое отношение к механизму транзита власти и новой политической элите страны.
Сегодняшний кризис связанный с пандемией COVID-19, может в перспективе коренным образом изменить социально-экономическую ситуацию встране, обострить противоречия между различными бизнес и политическими элитами и привести к трудно предсказуемым последствиям. Внешние угрозы возрастают, такие события как пандемия или падение мировых цен на нефть представляют серьезную угрозу для стабильности действующей модели. Поэтому, будущий успех транзита власти по-таджикски во многом все более и более зависит от внешних факторов. И у официальных властей в Таджикистане всё меньше времени и возможностей для маневра, с тем чтобы нейтрализовать воздействие этих новых вызовов.
Правила комментирования
comments powered by Disqus