Не всё в жизни форма правления. Пока политики и не только ломают копья по поводу конституционной реформы, для общественного обсуждения на сайте Жогорку Кенеша выставлен проект закона о внесении изменений в некоторые законодательные акты по вопросам рассмотрения налоговых споров. За комментариями по поводу этой инициативы мы обратились к специалисту в области налогов, председателю правления Палаты налоговых консультантов Татьяне Ким.

– Татьяна Михайловна, для начала можете поведать о концепции законопроекта? О чем он, зачем он, в чем, так сказать, основной смысл?

– В чём смысл этого законопроекта? Статистика за прошедшие семь лет показывает, что 83% процента досудебных жалоб налогоплательщиков на действия органов налоговой службы решается в пользу последней. То есть в досудебном порядке налогоплательщик почти всегда проигрывает. Хотя справедливости ради отмечу, что за последний год специалисты ГНС называют другие цифры.

Что касается судов, то в прошлом, 2019 году было проведено исследование на материалах налоговых споров по Первомайскому району столицы. Оказалось, что 90% решений судов  по доначислениям по результатам налоговых проверок  принимается в пользу ГНС. Хотя по нашему опыту и по опыту работы Методологического совета при Министерстве экономики, куда тоже поступали жалобы от налогоплательщиков, соотношение правомерных и неправомерных жалоб по налоговым апелляциям составляет примерно 50 на 50.

– 50 на 50? То есть нельзя сказать, что жалобы связаны, условно говоря, с некомпетентностью налогоплательщиков?

– Иногда связаны. Но в целом статистика отражает как некомпетентность налоговой службы, если не указывать на предвзятость, так и в равной степени некомпетентность налогоплательщика. Именно поэтому мы и имеем в среднем 50 на 50…

В ряде случаев ошибки допускал налогоплательщик, в другом ряде случаев и примерно с такой же частотой ошибки допускал налоговый инспектор. Таково реальное соотношение дел. Причем такая же картина была и в предыдущие годы.

– То есть при длительном статистическом периоде расклад такой же?

– Именно. Соотношение стабильно на уровне 50% на 50%. Однако в судах мы получаем только 10% в пользу налогоплательщика и 90% в пользу налоговиков. Причём судьи сами признают в частных разговорах, что выхода нет. Даже если они примут решение в пользу налогоплательщика, то в городском и Верховном суде эти решения всё равно отменят, а судья получит порицание, пусть и неофициальное. Это некоторые судьи неоднократно говорили. То же самое вам подтвердят многие мои коллеги.

И такое положение стало буквально нестерпимым. Есть хрестоматийные случаи. Например, с нефтеперерабатывающим заводом «Джунда», которому незаконно доначислили 200 миллионов сомов. Основной казус был в том, что им начислили налог на отходы производства. При переработке нефти, как и в любом производстве, образуются отходы. Не особо разбираюсь в тонкостях производства, но, условно говоря, из одной тонны нефти выходит 500 литров бензина, сколько-то тяжелых фракций, а, допустим, 10% – это уже грязь, с которой ничего не сделаешь.

– Допустим. И в чём проблема?

– Проблема в том, что эту грязь инспекторы посчитали по весу, как чистый бензин, и на него накрутили все налоги. Представляете? Получается, если я делаю стол, обрезаю доску и обрезки выкидываю, то они обрезки посчитали как готовую мебель! Это как вообще? К сожалению, апелляционная инстанция в лице уважаемого Центрального аппарата Налоговой службы подтвердила такое доначисление. Затем суды трёх инстанций подтвердили такое доначисление. Заводу это доначисление вылилось в 200 миллионов сомов за один год. Фактически этому предприятию легче закрыться, потому что если эти 200 миллионов будут признаны, то им по той же схеме по 200 миллионов начислили бы на каждый год из пяти предыдущих лет. Потому что налоговая инспекция имеет право за шесть лет начислить. Так предприятию легче вообще не работать…

В итоге, потратив значительные средства на консультантов, экспертов и адвокатов, они так ничего и не добились в судах. Они обращались в Правительство, там образовывались комиссии многочисленные. И пока это дело тянулось, они потом просто закрыли завод, и он восемь месяцев не работал. А ведь завод при обычном порядке платил в бюджет более 150 миллионов сомов ежемесячно. Пока завод простаивал, бюджет потерял один миллиард восемьсот тысяч сомов. 

– Это те налоги, которые они стабильно оплачивали и без этого доначисления?

– Верно. Это то, что они оплатили бы от своей обычной деятельности. И только после этих судов каким-то полузаконным способом, при вмешательстве Правительства и Президента, было изменено это решение. Но, слушайте, бизнес же не может так работать в принципе, понимаете?

И мы ещё говорим про инвесторов. Какой инвестор придет в страну при таком отношении?

– При такой непредсказуемости…

– Да. А ведь это предприятие некогда было создано за счет кредитов Правительства Китая – государственных кредитов. Получается, что проценты по кредиту идут, а работа на заводе стоит, и доходов нет. Какой инвестор, видя всё это, придет? Никто не придет ни сегодня, ни завтра, потому что видит, как мы поступили вчера. 

Понятно, что спорить с государством в суде предпринимателю всегда сложно. Потому что против него и налоговая, и соцфонд, и пожарная, и много кто ещё. Но пока можно прийти в суд и доказать свою правоту при помощи нормальных, законных методов, его ситуация не безнадёжна. А когда дело нерешаемо в принципе, никаких инвестиций не будет. Даже те люди, которые здесь живут и работают, постараются ничего не вкладывать. Мы свою экономику губим сами. Хотя на словах говорим, что мы за защиту предпринимательства и прямо «благоприятный» климат какой-то создаем. Вот какой климат у нас создаётся!

Мало того, что нет объективного подхода со стороны судов, так государственные суды не справляются с налоговыми спорами ещё и с точки зрения профессиональной.

– Вы имеете в виду квалификацию?

– Да, многим судьям, рассматривающим налоговые споры, элементарно не хватает квалификации. Я сама в качестве эксперта участвовала в суде, где оспаривалось начисление инспекторами НДС на экспорт продукции. Любому предпринимателю известно, что экспорт освобожден от уплаты НДС. Во всём мире государства таким образом стимулируют развитие экспортного потенциала экономики. Поэтому для каждого бизнесмена и эксперта – это просто азбучная истина. Но судья, наш обычный судья, который занимается экономическими делами, спрашивает: так что, налог на экспорт не начисляется? Надо или не надо было платить? Она даже не понимает всю чудовищность того, что сделал инспектор, понимаете! Не понимает абсурдность ситуации. Поэтому неудивительно, что суд вынес решение не в пользу налогоплательщика. Судья даже не понимает, что творит, когда подтверждает такие решения. 

Поэтому, с точки зрения бизнеса, работать у нас в республике при таких условиях просто бессмысленно. Отсюда и появилась такая идея. В своё время, года четыре тому назад, это предложило Министерство экономики, правда, затем идея как-то затухла. А вот ныне она снова оживлена. Так зародился законопроект о том, чтобы предоставить налогоплательщику возможность обратиться либо в государственный суд, либо в третейский…

– На усмотрение налогоплательщика?

– Правильно, по его выбору. Хочет – идёт в государственный суд, а не захочет – пойдёт в третейский.

– И все стороны с этой идеей согласились?

– Конечно нет. В процессе согласования законопроекта против выступали, можете и сами догадаться, Верховный суд, налоговая служба и ГСБЭП. Думаю, понятно, почему. Но Минэкономики и Правительство преодолели возражения этих ведомств и всё-таки решили внести. Сейчас законопроект внесён и проходит общественное обсуждение.

– Значит, нет проблем?

– Ну, как сказать. Потому что, прежде чем его внести, оппоненты законопроекта уже при новом, нынешнем руководстве создали рабочую группу, которая проработала три-четыре дня, никого не привлекая, и внесла ряд одиозных дополнений. Например, предложили дополнить Уголовный кодекс статьёй 335-1.

– Расскажите, что это за норма. 

– Это статья, согласно которой арбитра третейского суда можно привлечь к уголовной ответственности за вынесение неправосудного решения по налоговому спору.

– Но разве это не даст чиновникам механизм давления на арбитра? Особенно учитывая, сколько мы уже имеем случаев незаконного возбуждения уголовных дел, политически мотивированных приговоров и вымогательства со стороны правоохранителей?

Вот в том-то и дело, что речь идёт о создании именно такого механизма. Изначально в проекте такой нормы не было. Насколько я понимаю, она внесена по настоянию, чтобы не говорить «под давлением», налоговой службы. Но хочу отметить, что на заседании комитета по фискальной политике депутаты сразу заметили, какая угроза заложена в этой норме, и предложили её исключить. Теперь в проекте ее нет.

– Получается, инициатор согласился исключить из проекта норму о введении новой статьи в Уголовный кодекс?

– Да. Инициатор, а это один из депутатов, сам всё прекрасно понимает. Насколько я могу судить, он был вынужден добавить такую одиозную норму, поскольку на ней настаивала налоговая служба.

– Это все? Или в проекте есть ещё какие-то спорные нормы и «подводные камни»?

– К сожалению, есть. Вернее, были. Ещё одна идея, которая тоже противоречит концепции законопроекта, но была пролоббирована изобретательными чиновниками, – это норма про кассационное обжалование решения третейского суда по налоговому спору.

– Но как это возможно? Ведь решения третейских судов являются окончательными. Один из основных принципов третейского судопроизводства – это отсутствие инстанций…

– В том-то всё дело. Если по налоговым спорам будет введён институт кассационного обжалования, да ещё и в государственном суде, то теряется всякий смысл законопроекта. Он будет просто не нужен. Потому что, в конечном счёте, окончательную точку в налоговом споре будет ставить государственный суд. Тогда зачем нужен законопроект?

Но наши депутаты, честь им и хвала, между прочим, сразу это заметили и тоже выступили против вот этой абсурдной «пристройки». Так что её тоже из законопроекта исключили. 

– Тем более, насколько я понимаю, невозможно в одном институте совместить две разные системы. У арбитража и государственных судов разные процессуальные нормы и правила…

– Верно. И более того, у них совершенно по-разному строится тактика и стратегия сторон. В государственных судах с их инстанциями стороны могут тянуть время и до определённого момента не раскрывать некоторые свои «козыри», держать их в запасе для использования в вышестоящей инстанции. В арбитражном суде такой подход не пройдёт. Тут всё и сразу. Тут обе стороны в одном судебном процессе выкладывают все свои «карты», все имеющиеся у них расчёты и аргументы, поскольку второго шанса у них не будет. Злоупотреблять своими правами, тянуть время, повторять и переигрывать не получится. В арбитражном суде идёт открытая и равноправная состязательность сторон.

– То есть арбитраж – это не бесконечный судебный сериал… 

– Вообще не сериал. И в этом его преимущество. Если бы наши руководители посмотрели на ситуацию не формально, а по существу, то давно поняли бы, что государству выгоднее судиться с налогоплательщиком один раз, а не кочевать годами из инстанции в инстанцию. Потому что сегодня по налоговым спорам налоговая служба якобы выигрывает миллиарды, а покрытие этих судебных решений по реальным материальным, финансовым поступлениям – менее одного процента. Это подтверждено результатами того исследования, которое мы упоминали выше.

– Вы серьёзно?

– Вполне. Потому что налогоплательщик вынужден судиться с государством в неравной ситуации. И, как известно, в 90% случаев он проигрывает. Поэтому он судится годами, тянет время, проходит круг за кругом. Тут включается искусство юриста, который может раз за разом находить предлоги и затягивать процесс. А когда налогоплательщик понимает, что игра завершается, то он избавляется от имущества. И когда наступает время исполнять решение, выясняется, что у него нет активов. У него просто ничего нет и взыскать с него нечего.

Получается, что игра, которую затевает государство с налогоплательщиком, и бюджету, и налогоплательщику, и экономике приносит только убытки на любой стадии, понимаете? И в течение всего времени судебных разбирательств целая государственная машина работает, тратятся деньги на юристов, на экспертов, на адвокатов, на судей, прокуроров, ГНС…

Прокуратура занята, ГСБЭП занята, все заняты, все по дороге снимают какие-то там части сливок. Но в итоге предприниматель практически разорен. А государственный бюджет от этого всего ничего не приобрёл.

– То есть госбюджет так ничего и не получает?

– Ничего не получает. В этом же проблема. Поэтому ситуация, которая сейчас сложилась, просто невыносима. Это тупик. Причём для обеих сторон налоговых споров. Отсюда и появилась необходимость в таком законопроекте.

– Итак, представим, что законопроект принят. В этом или следующем году. Этим или следующим созывом Жогорку Кенеша. Как вы думаете, сам Третейский суд готов к рассмотрению налоговых споров?

– Конечно готов. Во-первых, вся эта работа велась совместно и с привлечением арбитров Международного Третейского суда при Торгово-промышленной палате. Они участвовали и в заседаниях рабочих групп, и на круглых столах и заседаниях Комитета ЖК.

– Объясню, почему спрашиваю. Вы ведь сказали, что судьям государственных судов часто не хватает квалификации для рассмотрения налоговых споров. А у арбитров третейского суда не будет такой проблемы?

– По части квалификации арбитров проблем не будет. Во-первых, в третейском суде есть порядка трехсот-четырёхсот арбитров. Так вот, среди них точно есть сертифицированные налоговые консультанты. Я вам даже по памяти могу назвать как минимум трех человек.

– Именно из арбитров третейского суда?

– Да. Ирина Витальевна Кемпл, Сергей Васильевич Сабко, Наталья Сидоровна Галямова – все они являются сертифицированными налоговыми консультантами. Нурлан Сатылканович Алымбаев, который, хотя не является сертифицированным налоговым консультантом, но тем не менее много лет был членом нашего экспертного совета. И это я говорю только навскидку. По факту их больше. Поверьте, в третейском суде достаточно специалистов по налогам и налоговым спорам. Больше того, если данный законопроект пройдёт, то многие налоговые специалисты будут стараться стать арбитрами третейского суда.

– Насколько необходима специализация именно по налоговым спорам для судей или арбитров?

– Она очень важна. Налоговые вопросы, которые доходят до суда, простыми не бывают от слова «вообще». Поэтому законопроектом предусмотрено, что для рассмотрения налоговых споров обязательно формируется тройка арбитров. В этом их отличие от других категорий дел, где дело может рассматривать единоличный арбитр. Председатель тройки обязательно юрист, хорошо знающий процедуры суда и чётко соблюдающий процессуальные требования, а два других будут специалистами по налогам.

Кстати, система «тройки» судей практикуется в Федеративной Республике Германии, где, собственно, и зародился Tax Court, то есть налоговый суд. Так вот, там председатель суда – процессуалист, двое других судей – это обязательно профессиональные налоговые консультанты. Специалисты по налогам.

– В обычном третейском производстве, как правило, стороны либо выбирают одного арбитра, который устраивает обе стороны, либо, если они не могут договориться, образуется коллегия, в которой каждая сторона выбирает по одному арбитру. Здесь такой же порядок?

– Тут коллегия образуется следующим образом. Одна из сторон выбирает одного арбитра, вторая сторона – другого, а затем эти два арбитра выберут председателя. Если они не смогут договориться, тогда руководство суда просто назначит председателя коллегии. И, конечно, это будет специалист из числа процессуалистов. Это в интересах третейского суда для чёткого соблюдения процедуры проведения судебного процесса. В этом плане будет применяться общий порядок.

– Понятно. То есть здесь будут действовать общие правила третейского регламента?

– Да, безусловно.

 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram