«В бывшем СССР только две страны заявляют о евроазийстве как о важной для них идеи, при этом вкладывая разночитаемый, фрагментами несовпадающий, смысл. Это Россия и Казахстан», - отметил в своей статье президент IPP Муратбек Иманалиев.
Евразийство, предложенное к осмыслению и возможной реализации в ХХI веке, также как и идеи ХIХ-ХХ столетий («Евразийство есть прежде всего направление эмоциональное, а не интеллектуальное».., - писал в свое время Н.Бердяев), страдает, как мне представляется, очевидным дефицитом содержательности, смысловых конструкций, прежде всего, с точки зрения выстраивания некоей модели евразийской идентичности с последующим возможным конструированием институтов культурно-гуманитарного и социально-экономического свойства, которые могли бы на самом деле сподвигнуть заинтересованное государство и заинтересованного человека в сторону некоей позитивной деятельности и созидательности на этом направлении.
Такого рода смыслы или ценностные емкости и ориентиры могут быть обозначены в виде привлекательной идеи-программы и проектных решений, либо, скажем так, что-то очень важное, не могущее пока быть прописанным, но которое всеми имеется в виду и по нему имеется не фрагментированный, а всеобъемлющий и молчаливый консенсус. За пределами консенсуса остается возможным лишь прямое либо опосредованное принуждение, но политически и стратегически оно контрпродуктивно.
Как мне представляется, основная идея должна быть заключена в возможности совместного развития без нормативного и бытового оформления иерархической пирамиды «старших и младших». Разумеется, это некое предварительное условие без учета которого невозможен даже слабенький предметный диалог, не говоря уже о какой-то совместной деятельности.
Процесс, связанный с формулированием и проектным изложением основной идеи, высвечивает, на мой взгляд, несколько принципиальных вопросов. В настоящем тексте обозначим пока два: кого и по каким параметрам нужно относить к евразийцам(1), и кто же все-таки считает себя евразийцем (2).
И если он отождествляет себя с евразийством, то, что является определяющим идентификационным параметром и критерием – география, история, экономика, общий язык или что-то еще другое или все это в совокупности.
Вполне возможно, что проектировщики современного евразийства и не ставили задачу конструирования понятной всем участникам модели совместной идентичности на основе каких-то ценностных ориентиров. Но думается, что строить современное ограниченное пространство сотрудничества в виде международной организации на основе идеи только военно-политического или только экономического сотрудничества с соответствующим набором процедур не достаточно и такие конструкции, как мне представляется, недолговечны, особенно, если учесть предлагаемые варианты со стороны других стран.
На этапе долгосрочного глобального кризиса для решения каких-то конкретных совместных проектов и программ, наверное, действительно будут востребованы международные структуры, создаваемые «ad hoc».
В условиях системного глобального кризиса, распадающегося на локальные и функциональные, видимо, требуется консенсусное движение к формированию многослойного пространства партнерства. Применительно к евразийскому проекту, речь может идти, например, о наиболее важном для всех бывших «советских» и которое забыли или упустили в пылу борьбы за светлое «рыночное» будущее – о совместном поиске выхода или освобождения от посткоммунистического состояния и последующей созидательной деятельности на благо всех.
В бывшем СССР (уже как-то неловко употреблять это термин, но, тем не менее, приходится, поскольку уже ничто практически не объединяет бывшие союзные республики, кроме истории о совместном проживании в одной стране), наверное, только две страны с некоторым постоянством заявляют о евроазийстве как о важной для них идеи, при этом вкладывая разночитаемый, фрагментами несовпадающий, смысл. Это Россия и Казахстан. Есть еще Беларусь и Кыргызстан время от времени как-то уж конъюктурно вспоминающие свое евразийство.
Остальные государства отрешены от евразийства либо хрупкой стеной своих идентификационных программ и проектов, либо воображаемой недоступностью для них смысла предлагаемого евразийства. Либо евразийство понимается ими как некий эвфемизм.
Проблему современного евразийства нельзя рассматривать отдельно от контекста развития современной глобальной ситуации, которой сегодня характерны такие явления как кризис концепций социально-экономического развития, религий, гуманитарных ценностных емкостей, международного права, а также и других принципов и движителей международного общения, и многого другого.
Очевидной коррозии подверглись система и механизмы функционирования международных организаций и структур, возникшие и получившие развитие в ХХ веке. С развалом двуполярного мира разрушилась и одна из основных мотивационных движителей создания и существования международных организаций, - я имею в виду их конструирование по достаточно простой конфронтационной схеме «за что-то» или «против кого-то». «За» и «против» отражали конкуренцию идеологий, социально-экономических платформ и военных потенциалов. Но продолжающееся достаточно серьезное инерционное влияние этих схем следует, наверное, признать.
Понятно, что конкуренция между государствами, группами государств никуда не исчезла, но коренным образом меняются основы и механизмы долгосрочного союзничества, в том числе и в первую очередь в глобальных и региональных международных организациях; «третий мир» как будто бы внезапно предложил в основание конкуренции не идеологию или социально-экономическую концепцию, а религиозные различия и догмы; возникли международные преступные структуры, заявившие о своих претензиях на место весьма серьезных акторов международной жизни со своими идеями и потенциалом к конкретным действиям и т.д.
В этих условиях перестройка международных организаций, поиск ими адекватных новому времени смысловых конструкций и инструментов деятельности остается проблемой весьма непростой, а, может быть, и нерешабельной.
Интерес государства и сегодня остается незыблемой основой внешней политики всех стран, в том числе и их участие, и деятельность в международных организациях. Нередко интерес и провозглашенный тем же государством внешнеполитический принцип вступают в противоречие, но приоритет и диктат интереса очевиден, особенно в периоды кризисов. Эгоизм и цинизм государства (если оно хочет быть сильным) – это несокрушимая правда всех времен и народов.
Евразийство как платформа идентичности или (само) идентификационная модель нуждается все-таки не только в выстраивании политико-организационной логистики, но и в конструировании смыслов. Прежде всего, – в сочленении интересов всех и реальном равноправии (не в уравниловке). Но эта тема для другой статьи).
Самоидентификация людей и в индивидуальном, и в групповом (социально ассоциированном) форматах, а также политических образований, как например, государства, находят свое реализуемое при стечении благоприятных факторов и обстоятельств, на определенном отрезке исторического времени, в пределах определенного географического пространства, в окружении определенных государств, и народов, правда с разным уровнем развития и с постоянно колеблющейся амплитудой отношений друг с другом, самовыражение в международном политическом, экономическом, гуманитарном и информационном средах.
С одной стороны, самоидентификация самоценна и имеет исключительное значение в создании и развитии национального государства. Но, с другой стороны, самоидентификация, сама по себе являясь ценностью многомерной и могущей «расплыться», не может стать или скорее недостаточна для того, чтобы стать основой для национального прогресса (цивилизационного развития) или совместного с кем-то движения, если отсутствуют другие компоненты системы движителей-ценностей, как например, объем и уровень культуры, в том числе традиционной и не только в виде «национальных школ». Но идентичности, как известно, бывают не только национального или местечкового типа. На базе общей идеи или идеологии, общих экономических или военных интересов формировались идентичности разных народов, порой даже проживавших далеко друг от друга.
В свое время Н.Трубецкой предлагал сконструировать т.н. «евразийский национализм» («...наиональным субстратом того государством, которое называется СССР, может быть только вся совокупность народов, населяющих это государство, рассматриваемая как особаяя многонародная нация и в качестве таковой обладающая своим национализмом. Эту нацию мы называем евразийской, ее территорию – Евразией, ее национализм – евразийством». Н.Трубецкой. Наследие Чингисхана.М., Эксмо. 2007 г).
Наличествуют и другие предложения и рекомендации по вопросу конструирования евразийской идентичности. Полагаю, что не должно быть спешки и эгоизма государственного – есть возможность подумать вместе.
Правила комментирования
comments powered by Disqus