Очередной выпуск передачи «Дуня Туркменлери» («Туркмены Мира») посвящён обзору туркмено-китайских отношений на фоне растущего экономического доминирования Китая в Центральной Азии.
Министр иностранных дел Китая Ван И 12-16 июля побывал с визитами в Туркменистане, Таджикистане и Узбекистане. Запланированное турне китайского дипломата по региону совпало с обострением ситуации с безопасностью в соседнем Афганистане.
В этом выпуске передачи «Дуня Туркменлери» мы поговорили с экспертом Радио Свободная Европа/Радио Свобода по вопросам Китая Рейдом Стендишем. В интервью с Азатлыком 15 июля речь шла о туркмено-китайских отношений на фоне растущего экономического доминирования Китая в Центральной Азии.
Радио Азатлык: Министр иностранных дел Китая Ван И 12-13 июля побывал в Туркменистане, где провёл переговоры с президентом Гурбангулы Бердымухамедовым и главой МИД Рашидом Мередовым. Стороны договорились и дальше развивать двусторонние отношения. Визит китайского министра в Туркменистан и другие страны Центральной Азии совпал с обострением ситуации по безопасности в соседнем Афганистане в то время, как движение «Талибан» расширяет свой контроль на севере Афганистана. Как вы рассматриваете визит главы китайского внешнеполитического ведомства в регион на фоне событий в Афганистане?
Рейд Стедиш: Здесь есть два аспекта на которые необходимо обратить внимание. С одной стороны, это был заранее запланированный визит. Он планировался задолго до того, как «Талибан» расширил свой контроль в северном Афганистане и стал вызывать обеспокоенность в соседних странах. Однако мы видим, что афганский занял важное место в повестке дня визита Вана И. Во время переговоров в Туркменистане он говорил об энергетических соглашениях и будущем сотрудничестве в сферах экономики и инфраструктуры. Как известно, в повестке дня взаимоотношений между Ашхабадом и Китаем вопросы энергетики, будь то ядерная энергетика или голубое топливо, занимает очень важное место.
Но, конечно же, события в Афганистане теперь актуальны и были внесены в повестку дня прошедшего визита. Это вызывает большие опасения и у Пекина, и у Ашхабада. Китай сейчас пытается обозначить свою роль в процессе урегулирования афганского вопроса, и, в некоторой степени, эта роль ещё до конца не определена. Но мы видим, что Китай, действительно, пытается использовать дипломатические способы урегулирования. И конечно же Китай имеет большое влияние в Центральной Азии и Афганистане с финансовой точки зрения.
Радио Азатлык: Китайские СМИ пишут о желании Пекина сотрудничать с Туркменистаном в сфере безопасности. В частности, сообщается об обещаниях Китая оказать «любую традиционную и нетрадиционную поддержку по безопасности» для того, чтобы Туркменистан мог обеспечить свою национальную безопасность. До этого сотрудничество между Китаем и Туркменистаном было в основном торгово-экономическим. Но теперь возможно впервые китайцы заговорили о «традиционной и нетрадиционной помощи в области безопасности». Что это может означать?
Рейд Стедиш: Как это бывает обычно, подробности договорённостей, достигнутых между Туркменистаном и Китаем за закрытыми дверями, остаются тайной, и они могут договариваться о чём угодно. Поэтому трудно сказать, что они имеют в виду, говоря о предоставлении «традиционной и нетрадиционной поддержки. Но когда Китай говорит о безопасности, хоть это будет традиционным или нетрадиционным, в первую очередь на ум приходит их желание обмениваться разведывательными данными. В желании быть в курсе событий в северных регионах Афганистана и получать определённые разведданные Китай построил для Таджикистан военный пост на афганской границе. Поэтому, по моему мнению, Китай пытается открыть новое направление в двусторонних отношениях. Главная причина обеспокоенности Китая по поводу Афганистана связана с экстремистскими группами, в частности уйгурами. Китай в Афганистан интересует в основном этот вопрос, и именно он беспокоит Китай.
Использование такой терминологии [то есть, традиционной и нетрадиционной помощи в области безопасности], как вы сами отметили, довольно странно. Раньше таких слов не было. Кроме того, роль Китая в регионе, в определённой степени, будет определяться естественным образом. С другой стороны, Россия до сих пор остаётся влиятельной военной силой в Центральной Азии. Он таковым останется какое-то время, поставляя вооружение и обеспечивая помощь. Но Туркменистан не является членом ни в Организации договора по коллективной безопасности, ни в Шанхайской организации сотрудничества, хотя у него есть желание двустороннего сотрудничества с Китаем.
Это указывает на желание Китая укреплять связи с соседями и расширить своё влияние в регионе. В частности, это будет заключаться в сборе разведданных, проведении совместных военных учений со странами региона и, возможно, он захочет играть большую роль в такой сфере как торговля оружием. Конечно, первое место по торговле оружием в мире занимают Соединённые Штаты, на втором Россия. Но, Китай уже наращивает свои возможности в торговле оружием и продаёт всё больше вооружений в страны Центральной Азии.
Радио Азатлык: Китайский дипломат во время визита в Ашхабад особо отметил то, что Китай поддерживает статус нейтралитета Туркменистана и выступает против вмешательства во внутренние дела страны извне. Туркменистан не участвует военных союзах или организациях. С какой стати Китай обращает внимание на статус нейтралитета Туркменистана и поднимает вопрос о вмешательстве в его внутренние дела?
Рейд Стандиш: На самом деле, по моему, заявление Китая о нейтралитете и невмешательства во внутренние дела не о Туркменистане, а о самом Китае. Эти слова китайского министра соответствуют официальной риторике Китая и как Пекин позиционирует себя на мировой арене. В реальности Китай пытается противопоставить себя США. Это прослеживается в официальной риторике Китая, в том числе в заявлениях относительно Афганистана. С точки зрения Китая, США являются силой, вмешивающейся во внутренние дела других стран, осуществляющей интервенцию. А Китай, напротив, позиционирует себя, как страна, которая «не вмешивается во внутренние дела других», и не хочет, чтобы другие вмешивались в его внутренние дела.
[В прошлую среду] на 47-сессии Совета ООН по правам человека 14 июля представитель Туркменистана заявил о том, что его страна поддерживает позицию правительства Китая в вопросах Синьцзяна и Гонконга и выступил против давления на западных стран на Китай по поводу нарушений прав человека в Синьцзяне на платформах ООН и других международных организаций. Есть данные о том, что Китай в Синьцзяне отправляет уйгурских мусульман, этнических казахов, кыргызов и представителей других групп в так называемые лагери перевоспитания. Представитель Туркменистана также высказал туркменскую позицию по вопросу Гонконга. Для Китая эти вопросы являются чувствительными. Поддержав нейтралитет Туркменистана, Китай заручается риторикой Туркменистана о том, что они тоже против вмешательства во внутренние дела Китая.
Радио Азатлык: Говоря о Центральной Азии, эксперты часто ссылаются на «Большую Игру», начавшуюся в XIX веке. Китай является новым игроком в регионе. Какие у Китая интересы в Центральной Азии, в частности, Туркменистане, кроме торговых и экономических? Например, США и другие страны запада, Европейский Союз, в отношениях со странами региона уделяют большое внимание вопросам прав человека. Россия считает себя основным игроком в вопросах безопасности и, ссылаясь на своё влияние в регионе на протяжении более 100 лет, требует лояльности от властей стран Центральной Азии. Ставит ли Китай какие-либо условия в выстраивании отношений с центрально-азиатскими странами, в том числе Туркменистаном?
Рейд Стендиш: Лично я совсем не сторонник разговоров о «Большой Игре», но действительно после ввода войск США в Афганистан многие аналитики вновь заговорили о «Новой Большой Игре». США дислоцировали военные базы в Узбекистане и Кыргызстане. Это способствовало новым тенденциям в отношениях между США и Россией, а потом и Китаем. Но если проследить за сегодняшними событиями, например, некоторые западные журналисты сообщают о попытках администрации президента Байдена открыть новые базы в Центральной Азии. Но эти сообщения не приветствуются, так как и Россия, и Китай оказывают давление на центрально-азиатских соседей, требуя от них не принимать таких предложений.
Суть в том, что да, это может быть и было «Новой Большой Игрой», но она закончилась. Проще говоря, я думаю, Китая стал победителей «Новой Большой Игры».
Если посмотреть на увеличивающееся влияние Китая в Центральной Азии, как вы отметили, посредством таких инициатив, как «Один пояс – один путь» Китай вошёл в сферы экономики региона, сделав ряд инвестиций. Основная часть инвестиций была сделана в Казахстан, но если говорить о Туркменистане, то в сферу энергетики этой страны тоже было вложены много средств. Китая является самым важным энергетическим рынком для Туркменистана.
Если говорить о том, что будет в будущем, по моему мнению, это в определённой степени естественные процессы. Для Китая Центральная Азия превратилась в регион, где он может без рисков расширять своё влияние. Центрально-азиатские страны очень нуждались в инвестициях. А Китаю было необходимо куда-нибудь вкладывать инвестиции. Это на самом деле непосредственно связано с вопросом внутренней безопасности Китая, проблемой Синьцзяна, официальной стратегией безопасности Китая. Стабилизация Центральной Азии с помощью инвестиций – это один из способов стабилизации Синьцзяна и региона. Это даёт Китаю возможность создать буфер безопасности в странах, расположенных по периметру своих границ.
А с ухудшением ситуации в Афганистане Китай пытается оперативно адаптироваться к новым условиям. По-моему, Китай пока не совсем понимает то, чего он хочет. Конечно, Китай не стремится завладеть таким влиянием, которое имеют США, и не хочет брать примера с США, но вместе с тем позиционирует себя одним из супердержав мира. Я считаю, что, если Пекин и хочет стать мировой державой, он пока не решил какой мировой державой он хочет стать.
Радио Азатлык: Давайте поговорим о местном населении. Народы Центральной Азии на протяжении десятилетий были привязаны к русскому языку, а теперь жители региона больше стремятся учить английский язык. Русская культура знакома народам региона, с западной культурой они знакомятся. Сможет ли Китай доминировать в регионе посредством так называемой «мягкой силы»?
Рейд Стендиш: Это очень интересный вопрос. По-моему, Китай в регионе столкнулся с противодействием местных народов. но на уровне правительств отношения сохраняются довольно тесными. Пекин продолжает сохранять тесные отношения со всеми странами Центральной Азии. Страны региона воспринимают Китай как влиятельное государство, которое расположено по соседству. Кроме того, он щедро вкладывает инвестиции в регионе. А у России по сравнению с Китаем средств для инвестиций в регион нет. А Европейский Союз, США очень осторожно относятся к вопросам инвестирования в Центральную Азию. А это для Китая открывает большие возможности.
Но растущее влияние Китая в регионе – это сравнительно новое явление, пока ещё даже одно поколение не испытало этого влияния. Поэтому обычные люди выступают против китайского присутствия в регионе. В частности, в таких странах, как Казахстан и Кыргызстан среди населения наблюдаются настроения противостояния китайскому влиянию из-за опасений, что Китай может завладеть их землями. Но в долгосрочной перспективе всё будет зависеть от политической воли правительств центрально-азиатских стран. Китай в своей внешней политике имеет довольно сложные элементы «мягкой силы». Но по сравнению с другими регионами он ещё не в полной мере использовал эти инструменты в Центральной Азии.
Учитывая экономическую зависимость региона от Китая, это является естественным процессом, который уже осуществляется на протяжении десятилетий, конечно, может мы ещё не видим результатов этого процесса. Во время пандемии китайский медицинские компании стали активными игроками в регионе. До этого эта роль принадлежала российским компаниям. Это медленный процесс, поэтому мы его не замечаем, но безусловно, этот процесс уже идёт. По моему мнению, хотят этого люди или нет, Китай уже имеет большое влияние на жизни граждан региона. К сожалению, это так.
Радио Азатлык: Последний, но возможно самый важный вопрос. На 47-сессии Совета ООН по правам человека 14 июля представитель Туркменистана заявил о том, что его страна поддерживает позицию правительства Китая в вопросах Синьцзяна и Гонконга. Западные страны выступают с критикой Китая за нарушения прав человека и дискриминацию в отношении уйгуров и других этнических меньшинств. Несмотря на то, что Туркменистан является светской страной, абсолютное большинство населения исповедует Ислам. Вас удивило то, что Туркменистан поддержал позицию Китая в этом вопросе?
Рейд Стендиш: Меня это никак не удивило. Китай продвигает этот вопрос во всех странах, с которыми строит тесные отношения. В вопросах международного уровня для Китая есть три основных вопроса: Синьцзян, Гонконг и Тайвань. Выступая с поддержкой китайской политики по вопросу Синьцзяна и Гонконга, туркменский представитель поддержал и политику неделимого Китая. Туркменистан не признаёт независимости Тайваня.
Китай выстраивает тесные отношения со странами, которые принимают три условия. Принял ли Туркменистан эти три условия можно проследить тем, получил ли Туркменистан от Китая вакцину или нет.
На международной арене Китай поддерживает тех союзников, которые поддерживают его политическую риторику.
Как вы сами отметили, да, Туркменистан мусульманская страна, но вместе с тем Туркменистан авторитарная страна. Если посмотреть вообще на весь мусульманский мир, за исключением президента Турции [Реджепа Таййипа] Эрдогана, практически все лидеры мусульманских стран либо молчат о проблеме Синьцзяна, либо поддерживают китайскую позицию. Поэтому я не был удивлён заявлением туркменского представителя.
Правила комментирования
comments powered by Disqus