Правда, которую никто не рассказывал
В покосившемся доме заколочены окна. Его бывшие хозяева, муж и жена, сидят за решеткой, а их маленькие дети растут в приюте. Вряд ли они узнают своих родителей, когда те выйдут из тюрьмы… Соблазн, которому поддалась эта пара, искалечит еще не одну судьбу, пока власть имущие не примут волевое решение.
В 1974 году на территории Кыргызстана прекратили производство опийного мака, а на возделывание культуры наложили запрет. Мы расскажем, что предшествовало этому шагу.
Источник: Правда, которую никто не рассказывал
Начало
Первые посевы опийного мака появились на кыргызской земле еще до установления советской власти. Некоторые ученые считают, что он попал к нам в конце 1870-х годов из Китая, который сам переживал эпидемию опийной наркомании.
Опийный мак засевали на территории Иссык-Кульской котловины, и это не было случайностью: местный климат идеально подходит для выращивания данной культуры. Прииссыкулье стало центром опийного производства в республике
Царские, а после и советские власти вводили на опий государственную монополию. И первые, и вторые столкнулись с контрабандой, поэтому в республике ограничили площадь посевов, запретили выращивать мак поблизости от Китая, а для самовольных посевщиков ввели уголовную ответственность.
Эйфория
Прииссыккулье стремительно становилось центром производства ценного лекарственного сырья не только в республике, но и во всем Советском Союзе. Спустя время маковые плантации появились в отдельных районах Чуйской, Таласской и Нарынской областей.
Когда началась война, потребность в болеутоляющих препаратах возросла до небывалого уровня. Киргизии пришлось быстро наращивать темпы производства, чтобы удовлетворять нужды фронта. Однако мало было собрать урожай — его предстояло уберечь от хищений: на каждой плантации появилась круглосуточная вооруженная охрана; милиционеры сопровождали каждый обоз с сырцом, который ехал на фармзавод.
Следующие два десятилетия отрасль набирала обороты: опийный мак выращивали более 80 колхозов и совхозов республики, под маковые плантации отводили самые плодородные земли. Страницы газет пестрили заголовками о достижениях маководов.
Сколько килограммов опия-сырца собирали в разные годы и сколько гектаров засевали опийным маком
(Архив МВД КР)
Государство поощряло усилия колхозников: отличившихся сборщиков награждало орденами и медалями, а сам опий-сырец покупало дороже, чем другие сельскохозяйственные культуры. Киргизия бросала все силы на маковые плантации, отчего страдали другие отрасли сельского хозяйства, вспоминал Турдакун Усубалиев.
Турдакун Усубалиев первый секретарь ЦК Коммунистической партии Киргизской ССР в 1961–1985 годах
"В период массовой уборки урожая в целом по республике в съемке опия-сырца участвовали до 50 тысяч человек. Ни одна другая сельскохозяйственная культура не требовала так много ручного труда, как опийный мак. Высеивали семена только сеялкой, а все остальные процессы выполнялись только ручным способом. Эту работу я знаю не понаслышке, не по описаниям в печати. В школьные годы сам участвовал вместе с товарищами в выращивании опийного мака и сборе его урожая".
(Из книги Турдакуна Усубалиева "Надо знать прошлое, чтобы не ошибаться в будущем", часть II)
83-летний житель Джеты-Огузского района Омурбек Асанов помнит этот кропотливый процесс в деталях. На опийных плантациях он трудился с детства.
"Каждой семье выделяли участок, она несла за него ответственность на всех этапах — от посадки до сбора урожая. Милиция наблюдала за рабочими со специальных вышек, но самые хитрые все равно умудрялись выносить опий с плантаций, например, привязывали его к кошкам и другим животным. Некоторые сельчане разбогатели на ворованном опии", — говорит Асанов.
Сбор урожая представлял собой трудоемкий процесс
Пока тысячи рабочих трудились на плантациях, ученые корпели над элитными — селекционными — сортами лекарственного сырья, чтобы маковая головка давала больше опия. Все это приносило свои плоды.
Только вдумайтесь: по некоторым данным, к началу 1970-х годов на маленькую республику приходилось 16 процентов мирового легального производства опия! Казалось бы, вот она, золотая жила для страны, но на самом деле события развивались не столь радужно.
Обратная сторона
В то же время, несмотря на усилия властей и правоохранителей, набирали обороты преступность и контрабанда. Так, в 1960-х контроль над наркобизнесом стал переходить в руки ОПГ. Киргизия манила дельцов из других республик: летом на Иссык-Куль съезжались спекулянты.
За шесть лет (1962–1967) были арестованы 120 человек из других республик, прибывшие в Киргизскую ССР специально для скупки опия:
Простая схема работала как часы: преступники завлекали сборщиков крупным авансом, а специально нанятые перевозчики доставляли разворованный опий в "точки продаж" для наркоманов. Опий становился своеобразной валютой — его меняли на оружие, золото, продукты, одежду.
За один килограмм опия государство платило хозяйствам 11 рублей, спекулянты — 300-600 рублей
Если бы вы побывали на плантации во время сбора урожая, никогда бы не поверили, что рабочие могут вынести оттуда хотя бы грамм опия. Местная милиция не дремала, к ней на подмогу съезжались правоохранители со всех уголков СССР.
Александр Зеличенко руководитель общественного фонда "Центральноазиатский центр наркополитики", полковник милиции в отставке
"В поисках опия активно задействовали собак, вот только их не жалели, как сейчас. До современных методов тренировки тогда было еще далеко — собаку просто делали наркоманкой. Опий подмешивали прямо в еду, и через какое-то время она уже не могла жить без наркотика и сама начинала его искать. Собак пускали на плантацию, результаты они давали хорошие".
Чтобы похитить опий с плантаций, сборщики изощрялись как могли. Женщины нередко прятали его в прическах, за пазухой, в белье и даже в пеленках грудничков, которых приносили кормить. Особо предприимчивые привлекали к делу детей — в расчете, что их не станут обыскивать. Однако чаще всего опий закапывали в банках или полиэтилене прямо на полях.
Карпек Курманов первый юрист в Кыргызстане, профессор, доктор юридических наук, заслуженный деятель науки (первым в СССР защитил диссертацию, посвященную борьбе с наркоманией, тема — "Уголовная ответственность за хищение опия")
"Сборщик незаметно приносил на плантацию пол-литровую стеклянную банку и засыпал ее землей. Сверху оставлял какую-нибудь незаметную метку из белой или красной нитки, висящей на стебле, или клал мертвых насекомых, например, жуков. Эти метки они делали для себя, чтобы знать, где находится банка.
Работники милиции обнаруживали такие "захоронения" при помощи железных прутьев с острым наконечником, которыми протыкали подозрительные места. Ямку раскапывали, вынимали банку и смотрели, насколько она наполнена опием-сырцом. Потом банку опять закапывали и ждали, когда ее ночью или в другое время суток попытаются вытащить. Тогда людей и ловили с поличным. Затем было следствие, суд и лишение свободы на срок до 10 лет.
По статистике МВД Киргизской ССР, у граждан ежегодно изымали до 200 килограммов похищенного опия-сырца. Это была только десятая часть того, что нелегально вывозилось за пределы республики".(Из книги Карпека Курманова "Исповедь юриста")
Юрист отмечал, что в Уголовном кодексе Киргизской ССР было аж восемь статей, связанных с наркотиками (начиная с хищения и заканчивая незаконным выращиванием опиума на приусадебных участках), которые предусматривали довольно суровое наказание — до 15-20 лет лишения свободы. Для сравнения: в кодексах других союзных республик таких статей было всего две.
Тем не менее главари преступных групп часто оставались безнаказанными, потому что не пачкали руки "грязной" работой, например, перевозкой или сбытом опия. Они лишь "спонсировали" дело и руководили процессом, в то время как за решетку попадали второстепенные лица.
Похищенный из Киргизии опий отправлялся в разные уголки СССР — от соседних республик до Закавказья. Согласно данным УМВД по Иссык-Кульской области за 1948 год, некоторые преступники умудрялись вывозить похищенный наркотик из страны, например, в Иран.
Бандиты не гнушались самых извращенных способов, когда перевозили наркотики, отмечает Александр Зеличенко. Он вспоминает рассказанную отцом историю, которая произошла в 1960-х. В те годы, по словам полковника в отставке, опийная мафия была особенно сильна.
"Красный мост называли форпостом на пути контрабанды. Весь иссык-кульский опий обязательно проходил эту точку, другой дороги не было: или сюда, или в Алма-Ату. Понятное дело, что там стоял основательный досмотровый пост.
Как-то раз этот пост проезжал маленький автобус — в те годы такие ходили из Пржевальска во Фрунзе. Правоохранители осмотрели машину и не нашли ничего подозрительного, но вдруг водитель шепнул выходящему милиционеру: "Вы гляньте назад, там у девушки младенец на руках. Мы из Каракола едем, и за это время малыш ни разу не плакал, а она его даже не кормила".
Милиционеры прислушались к водителю. Когда девушка развернула пеленки, они застыли от ужаса. Все это время пассажирка держала в руках труп новорожденного, из которого извлекли внутренности и положили 7 килограммов опия…"(Из воспоминаний Александра Зеличенко)
Женщин нередко втягивают в подобные преступления, это отличительная черта наркобизнеса, объясняет Зеличенко. Все потому, что закон более гуманен по отношению к ним, чем к мужчинам. Полковник в отставке помнит время, когда опий перевозили женщины:
"К примеру, задерживаем машину. В ней сидят старушка, ее муж и сын. Находим в автомобиле несколько килограммов опия, и вдруг женщина признается:
— Это мое.
— Как твое? Рядом с тобой же сын и муж сидят.
— Они вообще ничего не знали, я сама погрузила и вот везу.
Почему так происходит? Причина проста: если ее мужу суд даст 10-15 лет, то женщина получит 5-6, потому что она либо мать-героиня, либо внуки на иждивении, либо еще что-нибудь. Законодатель более гуманен по отношению к женщинам, поэтому их массово вовлекают в такие дела, используя всевозможные методы".
Несмотря на усилия властей, ситуация выходила из-под контроля: все больше опия не доходило до фармзаводов, все больше местных жителей оказывались втянутыми в преступные сети.
"Множество домов стояли с заколоченными окнами, хозяева которых — муж и жена — были осуждены за хищение опия-сырца, а дети сданы в приюты и детдома."
Из книги Карпека Курманова "Исповедь юриста"
Тогдашний лидер республики Турдакун Усубалиев докладывал вышестоящим чиновникам, что дела плохи, и предлагал ввести запрет на выращивание опийного мака. Усиление охраны и жесткий контроль не помогали: ряды спекулянтов пополнялись ежедневно, а число преступлений, связанных с опием, росло как снежный ком.
В 1973 году Усубалиев попросился на прием к Алексею Косыгину — председателю Совета Министров СССР, об этом он вспоминал в своей книге.
"Я вновь высказал предложение о прекращении выращивания опийного мака в Киргизии. Бывая много раз на приеме у Алексея Николаевича и разговаривая с ним по телефону, я уловил и запомнил одно его высокое человеческое качество. Алексей Николаевич был человеком слова. Когда мы ставили те или иные насущные вопросы жизнедеятельности республики, он сразу не давал обещания решить или отклонить их. А если уж давал обещание, то всегда сдерживал. К моей радости, Алексей Николаевич сказал: "Предложение республики рассмотрим еще раз и поддержим, нельзя недооценивать опасность широкого распространения наркомании". Я вышел из кабинета окрыленным, уверенным в том, что наш вопрос будет решен".
(Из книги Турдакуна Усубалиева "Надо знать прошлое, чтобы не ошибаться в будущем", часть II)
В 1974 году советские власти постановили прекратить производство опийного мака и запретить возделывание этой культуры в республике. Профильным министерствам поручили разработать замену опию, которая не уступала бы ему в эффективности, но и не представляла наркотической опасности.
Получив на руки исторический документ, Усубалиев выдохнул с облегчением: "Что было бы с нашей республикой, если бы до сих пор продолжалось производство опия? Кыргызстан превратился бы в основной регион спекулянтов наркотиками. Это нисколько не преувеличение".
Последствия
Понятно, что запрет не мог решить проблемы в один миг: к тому моменту люди давно осознали, что опий приносит хорошие деньги, и научились правильно его хранить. Правоохранители продолжали изымать запасы наркотика и бороться с преступными группировками, которые также охотились за остатками опия. В задержании одной из таких банд участвовал Александр Зеличенко.
"Джамбульская банда совершала налеты на квартиры и отправлялась с ворованными богатствами в Талас. Там преступники обменивали хрусталь и золото на опий, после чего "уходили на яму" и кололись до тех пор, пока запасы не иссякнут.
Мы накрыли их рано утром. Помню, как иду по квартире: повсюду грязь, остатки еды, разбросанные вещи. Вдруг чувствую, что подо мной тряпки зашевелились. Подумал, кошка или крыса, ткнул ткань ногой, а там ребенок лежит, девочка. Голая, в тряпки замотанная. "Скорую, — говорю, — вызывайте!". У нее конвульсии, судороги. Тут главарь банды выдает как само
собой разумеющееся:
— Ширнуть ее надо, а то сдохнет сейчас.
— Ты что, дурак? Это же ребенок!
— Не такой уж и ребенок… Если вы ее не уколите, она умрет.
Я смотрю: девочка синеет. Пока "скорая" доберется, уже будет поздно. Это был первый и последний раз, когда я разрешил дать человеку наркотики.
Главарь наглел:
— А можно я себе тоже сделаю?
— Нет, ну ты оборзел, конечно…
Вижу, что колоть ей некуда, вен не осталось. Он нашел место где-то в паху и кольнул, через пять минут девочка пришла в себя. Оказалось, что она и правда уже не ребенок, а оформившийся подросток.
— Где мама? — спрашиваю.
— Мама умерла, а отец в тюрьме, я его не знаю.
В свои пятнадцать она выглядела на девять. Бандиты подсадили ее на иглу, с тех пор она повсюду ездила с ними, обстирывала, еду готовила..."
Одно из громких преступлений на "опийной почве" — убийство в селе Саруу — так и не удалось раскрыть. Это до сих пор гложет полковника в отставке. Тогда Зеличенко только назначили начальником уголовного розыска Иссык-Кульской области.
"Отец, мать и трое маленьких детей — все лежат с открытыми глазами в одной комнате. Экспертиза покажет, что их застрелил один человек. Я до сих пор помню их имена... Ладно, взрослые, но дети-то при чем? Их за что?
Глава семейства никого не пустил бы просто так, настолько осторожный был человек. Рядом у него всегда была "мелкашка" — только руку протяни. Многие хотели его смерти, мужчину подозревали в торговле опием.
Пока мы "копали" это дело, раскрыли массу других преступлений, в том числе опийных. К работе привлекли лучших сыщиков, откомандировали всех иссык-кульских милиционеров. Грузовиками изымали оружие, находили опий, золото, похищенный скот, но убийцу найти не смогли — даже зацепиться не за что было…
Может, меня уже не будет, но когда-нибудь правда раскроется".
Что говорит врач
Бывает и такое, что люди подсаживаются на опий уже с первой дозы, рассказывает врач-нарколог Эльмира Исраилова. По ее словам, наркотик наносит вред не только всем органам, но и психике зависимого.
Эльмира Исраилова заведующая консультативно-диагностическим отделением Республиканского центра наркологии, стаж — 37 лет
"Опий страшен в том числе и тем, что пристраститься к нему можно уже после первой инъекции. Во время ломки наркозависимые чувствуют слабость, вялость, раздражительность, страдают от нарушения стула, бессонницы, слезотечения. Представьте, что вы не можете сомкнуть глаз даже на пять секунд! В таком состоянии человек отправляется на поиски новой дозы, чтобы избавиться от ломки.
Как любое психоактивное вещество, опий влияет на мозг, а это приводит к изменению личности. Грубо говоря, если человек не умрет от соматических заболеваний, его ждет "пожизненная психиатрия". Психика контролирует все: мышление, память, волю, эмоции… Представьте, что произойдет с человеком, если хотя бы один из этих компонентов "выпадет".
Во время интоксикации продукты распада всасываются в кровь, которая "питает" организм от макушки до пяток. У одних "летит" печень, у других — сердце, у третьих — почки, кишечник и далее по списку. Страдают все органы, особенно проблемные, слабые. Наркотик действует на организм по принципу "где тонко, там и рвется".
При этом смертельная доза опия индивидуальна, отмечает врач.
"Бывало, смотришь на человека — и волосы дыбом встают: вот-вот умрет у тебя на глазах от лошадиной порции опия. Однако некоторые махровые наркоманы выдерживали и такое. В то же время бывало, что сердце человека останавливалось даже от минимальной дозы. Многие опийные наркоманы умирали от передозировки, если им вовремя не оказывали помощь", — вспоминает Исраилова.
Эльмира Бакировна начала работать в наркологии в 1984 году, спустя десять лет после введения запрета на выращивание опия. По ее словам, пик опийной наркомании в Кыргызстане пришелся на 1991–1993 годы, но лечить зависимых от этого вещества приходилось и раньше.
"Говорили, что опий в основном афганский, но местный тоже находили, потому что при правильных условиях хранения он не портился. Чаще всего наркотик употребляли внутривенно, редко делали настои. Наркоманы начали колоться в пах, потому что милиция проверяла центральные вены, и в итоге у них формировался "колодец", то есть рана в виде воронки. Конечно, люди не думали о санитарных нормах, поэтому у них развивались абсцессы, гангрены, трофические язвы, нередко дело доходило до ампутации конечности. Одну иглу использовали сразу несколько человек, поэтому росло число ВИЧ-инфицированных", — рассказывает нарколог.
По словам Исраиловой, ради очередной дозы наркозависимые часто шли на преступления.
"Они были готовы на все, лишь бы получить наркотик. Некоторые специально подсаживали на опий тех, кто имел материальный достаток. Из-за наркозависимых мужей или сожителей женщины тоже начинали употреблять. В какой-то момент стали колоться люди разного возраста, от мала до велика", — говорит врач.
Эта история тянулась до 2000 года, потом опиум вытеснили героин и синтетические наркотики.
Что будет, если возродить производство опия в Кыргызстане?
Уже в новом тысячелетии кыргызстанские политики не раз поднимали вопрос о возрождении опийного производства. По их мнению, это помогло бы отечественной экономике "выправиться". Однако эксперты считают иначе.
Тимур Исаков главный специалист Службы по борьбе с незаконным оборотом наркотиков МВД КР, ответственный секретарь Государственного координационного комитета по контролю наркотиков, эксперт Международного комитета по контролю над наркотиками, полковник милиции в отставке
Когда с высоких трибун говорят, мол, давайте сеять опийный мак и продавать его за большие деньги, важно понимать, что все не так просто. Чтобы экспортировать этот товар, нужно получить лицензию Международного комитета по контролю над наркотиками. Сейчас в мире перепроизводят опиаты, что обходится намного дешевле, поэтому организация вряд ли выдаст кому-то лицензию на производство.
В то же время бывают отчасти верные доводы. Например, когда грянула пандемия, границы закрыли. Если маску в крайнем случае можно сделать из старой футболки, то где взять серьезные обезболивающие, например, морфин? Чем его заменить, если границы закрыты? Постановка вопроса правильная, но это значит, что его надо изучать и просчитывать риски, а не бежать сеять опий.
Таким производством обязательно заинтересуется организованная преступность. Готовы ли мы противостоять ей на нужном уровне? Можем ли мы создать механизм, который гарантирует защиту от хищений? Я призываю к сдержанности и разумности в этом вопросе. Сегодня мы не готовы к возрождению опийного производства.
Александр Зеличенко руководитель общественного фонда "Центральноазиатский центр наркополитики", полковник милиции в отставке
Если мы "влезем" в это дело, только должны останемся. Во-первых, в нынешней ситуации с экономической точки зрения выгоднее сажать картошку, чем опийный мак. Во-вторых, для сохранности урожая надо будет строить настоящие заводы с охраной, сигнализацией — есть масса способов предотвратить хищения, но все это стоит огромных денег. В-третьих, в стране может начаться война. Посмотрите, что происходит в Афганистане, — здесь будет то же самое. Вот только нам никто помогать не будет: "Вы сами эту кашу заварили, а теперь разбирайтесь, как хотите".
Конечно, нельзя сказать, что после введения запрета на посев опийного мака республика раз и навсегда избавилась от проблем, связанных с тяжелыми наркотиками. Прежде всего давали о себе знать последствия массовых хищений на плантациях: первое время оперативники еще изымали старые запасы припрятанного опия-сырца. К тому же после распада СССР в Кыргызстан хлынул поток опия из Афганистана. В середине 1990-х на смену опию пришел героин, и правоохранительной системе, еще не успевшей встать на ноги, пришлось отражать новый удар. Страна справилась, но это уже совсем другая история.
Одно остается неизменным: кто знает, как сложилась бы судьба нашей республики, если бы полвека назад ситуация окончательно вышла из-под контроля, а власти так и не решились на не выгодный, но нужный шаг.
Правила комментирования
comments powered by Disqus