Падение всего за несколько августовских дней правительства Афганистана, без всякого сомнения, произвело шокирующее впечатление как на самих афганцев, так и на сторонних наблюдателей.

Собственно, и правительство Ашрафа Гани вполне могло следовать той схеме, которую применял еще Наджибулла. Тем более, что в системе власти было много представителей северных национальных меньшинств.

Например, вице-президентом был панджшерский таджик Амрулла Салех. Важную роль играл еще один выходец из Панджшера Абдулла Абдулла, хотя он и является пуштуном по отцу. Панджшерец Бисмилла Хан был министром внутренних дел.

Все за проамериканскую власть?

В структурах армии и сил безопасности с 2001 года вообще было много северных таджиков. Потому что именно они в основном и создавали эти государственные институты после падения «Талибана» (запрещен в РК) в 2001 году. При этом всего таджиков в Афганистане около 30% от всего населения, и теоретически это должно было обеспечить самую серьезную поддержку правительству Ашрафа Гани. Тем более, что они проживают достаточно компактно в северных и западных провинциях.

Важно также, что вторым вице-президентом был хазареец Сарвар Даниш. Как минимум это означало поддержку хазарейцев, а это от 10 до 15% от всего населения страны. Кроме того, хазарейцы являются шиитами, поэтому у них заведомо сложные отношения с суннитскими радикалами из движения «Талибан». И наконец, за хазарейцами традиционно стоит Иран. Теоретически это обеспечивало стабильность населенных хазарейцами горных провинций в центре Афганистана и выход на Иран.

Еще одну большую группу населения составляют тюркоязычные узбеки и туркмены. Вместе их около 10% населения. Опять же теоретически они обычно ориентировались на Узбекистан. С учетом того, что северные национальные меньшинства в целом имели все основания критически относиться к талибам, то и они вполне могли обеспечить устойчивость правительства Ашрафа Гани даже после ухода американцев.

Можно также вспомнить, что правительство Ашрафа Гани могло опираться и на городское население, особенно в Кабуле, в том числе на местных пуштунов. Естественно, что в значительном большинстве горожане не слишком позитивно относились к талибам с их архаическими практиками. Тем более, что работу многим из них обеспечивало государство. В то время как приход талибов к власти для городского населения означал потерю рабочих мест и разрушение привычного образа жизни.

Некомпетентность…

Кроме того, Ашраф Гани мог также опереться на многие пуштунские племена. Традиционно в Афганистане они привлекались на сторону правительства оплатой их услуг. Кроме того, их представители в большом количестве служили в армии и силах безопасности. Здесь было много генералов с соответствующими фамилиями, которые указывали на их принадлежность к тем или иным племенам.

Так что в целом такая модель существования Афганистана выглядела вполне устойчивой. Это давало основания предполагать, что правительство Гани в принципе может продержаться сравнительно долго. По крайней мере, до тех пор, пока США оплачивают его содержание.

В обычной ситуации «Талибану» с его партизанскими формированиями потребовалось бы довольно много времени, чтобы занять весь Афганистан. Тем более, что среди его противников были многие бывшие моджахеды, которые обладали необходимыми навыками в борьбе за территорию. Они сами бывшие партизаны.

Даже если бы талибы получили усиление из Пакистана, как это происходило в 1990-х годах, все равно борьба в горах вокруг Кабула не только против армии, но и против ополчений местных таджиков и хазарейцев потребовала бы от них колоссальных усилий. Соответственно, война могла бы затянуться на долгие годы.

Фактически от президента Ашрафа Гани требовалось публично сформулировать свою позицию по ситуации вокруг Афганистана в связи с уходом американцев, согласовать ее с политическими силами и особенно лидерами этнических общин и отдельных пуштунских племен.

Таким образом, он должен был дать четкие ориентиры государственному аппарату и обществу, которые и находились в состоянии неопределенности после объявления об окончательном уходе американцев. В таком случае у правительства была бы общая позиция по отношению к «Талибану», что создало бы мотивацию для сопротивления им армии и части вооруженного ополчения, привлечение которого обеспечило бы армию дополнительными военными ресурсами.

…или политическая ошибка?

Однако это автоматически означало бы усиление роли национальных меньшинств в системе афганской власти. Потому что защита Кабула и особенно его обеспечение ресурсами потребовали бы мобилизации и вооружения дополнительных сил из числа сторонников лидеров национальных меньшинств.

Собственно, когда в июле в Кабуле происходили демонстрации ополченцев, готовых выступить против талибов, было понятно, что в основном это выходцы из национальных меньшинств.

Можно предположить, что такая идея не была особенно популярной среди пуштунской части командования афганской армии. Потому что такие ополчения были бы лояльны своим командирам, что означало изменение баланса внутри афганской системы власти.

Если бы Исмаил-хан в Герате, Атта Мохаммад Нур и Абдул Рашид Дустум в Балхе и других северных провинциях начали бы формировать свои вооруженные силы по образцу тех маленьких армий, которые были у них до 2001 года, это привело бы к автоматическому снижению влияния пуштунского командования в провинциях на Западе и Севере Афганистана.

Тем более, что для новых формирований потребовалось бы оружие. Очевидно, что армия не хотела вооружения новой милиции за свой счет.

Отголоски прошлого

Здесь стоит обратить внимание еще на одно важное обстоятельство, которое имеет прямое отношение к произошедшим в августе 2021 года событиям. Дело в том, что при президенте Ашрафе Гани афганское правительство с 2014 года оказывало серьезное давление на некоторых представителей национальных меньшинств. Особенно тех, которые обладали властью в северных провинциях.

Самый показательный пример был связан с Атта Мохаммад Нуром. Этот таджикский полевой командир принадлежал к партии «Джамиат-и ислами», возглавляемой Бурхануддином Раббани. После разгрома талибов с 2004 года он стал губернатором провинции Балх с центром Мазари-Шарифе, самом важном городе северного Афганистана.

В декабре 2017 года Ашраф Гани отстранил его от должности. При этом Атта Мохаммад Нур тогда пытался сопротивляться этому решению.

Этим летом Атта Мохаммад Нур пытался организовать сопротивление талибам в провинции Балх, собирал ополчение. Но понятно, что его возможности существенно уступали тем временам, когда он был фактическим хозяином этой провинции. Можно предположить, что если бы он остался в прежнем статусе, Балх так легко не капитулировал.

В целом очевидно, что уход США поставил много вопросов перед всей сложной структурой сдержек и противовесов, которую представляло собой правительство и армия Афганистана. Американцы играли ключевую роль в поддержании ее относительной стабильности.

С одной стороны, они регулировали все проблемные моменты в отношениях. С другой стороны, они платили за все, что обеспечивало доходами влиятельных лиц как в правительстве, так и вне его. Поэтому основные игроки были заинтересованы в американском присутствии.

Американские игры

Но эта система не выглядела стабильной. Потому что никуда не делись все внутренние противоречия между разными общинами и отдельными политиками. Соответственно, уход американцев автоматически привел к росту взаимной подозрительности в отношении планов конкурирующих сторон.

Тем более такая взаимная подозрительность только усиливалась в ситуации, когда американцы не информировали своих афганских союзников о своих планах относительно собственного ухода и дальнейшего развития событий. Хотя вернее будет сказать, что они информировали не всех и далеко не полностью.

Например, президент Ашраф Гани явно был в курсе многих подводных течений и тайных планов. Сегодня становится известно, что он участвовал во многих закрытых переговорах с американцами. Кроме того, понятно, что он был в целом весьма близок к США в силу своего бывшего американского гражданства.

Конечно, он не был настолько информирован, как другой влиятельный американец афганского происхождения Залмай Халилзад, который считается одним из архитекторов самой идеи договоренностей США с талибами. Именно он проводил переговоры в Дохе с представителями «Талибана» при бывшем президенте Дональде Трампе, с чего собственно и началась вся эта эпопея с уходом американцев из Афганистана. Но все-таки Ашраф Гани, скорее всего, был посвящен если не во все, то во многие детали происходивших событий.

Политическая капитуляция Гани

Это предположение в принципе может объяснить его поведение в дни августовского кризиса, его нежелание принимать решений по организации сопротивления продвижению «Талибан» и в конце концов его бегство.

Потому что при любом развитии событий, при любой возможной накопленной военной мощи талибов, при любой степени их поддержки на местах такое быстрое поражение правительственных армии, сил безопасности и полиции от партизанского движения было бы просто невозможно. Тем более на территориях проживания национальных меньшинств.

Без всякого сомнения, это была именно политическая капитуляция, которая имела отношение не только к президенту Ашрафу Гани, но и к значительной части командного состава армии, полиции и сил безопасности.

Другой вопрос, с чем именно это было связано? Почему вдруг многие афганские военные не стали сражаться? Почему они предпочли перейти на сторону талибов или просто отказались от борьбы?

Почему даже в условиях очевидного паралича центральной власти именно в армии не нашлось подразделений, которые смогли бы просто остаться на своих позициях и тем самым попытаться добиться лучших условий для переговоров или хотя бы для обеспечения эвакуации тех, кому могла бы угрожать месть талибов.

Почему бы военным не удержать какую-либо одну провинцию или несколько из них, чтобы не делать ситуацию настолько отчаянной? Почему бы военным на период переговоров не удержать хотя бы Кабул, даже несмотря на проблемы с его снабжением?

Продолжение следует…

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram