Оборона Моонзундских островов продолжалась с 6 сентября по 22 октября 1941 года. Немногочисленные советские части, оставшиеся в глубоком тылу гитлеровской армии, в течение полутора месяцев удерживали эту позицию на пределе сил, понимая, как важно сковать силы неприятеля, которые в противном случае были бы брошены на взятие Ленинграда. Большинство этих героев погибло, но в том числе и их самопожертвование не позволило немцам взять Ленинград в момент, когда город находился в наивысшей опасности.

Стратегическая позиция

Моонзундский архипелаг является важной стратегической позицией, «запирая» входы в Финский и Рижский заливы. Он включает в себя три крупных и множество мелких островков, простирающихся с севера на юг на 150 километров. Ожесточенные сражения бушевали здесь в Первую мировую войну, и спустя двадцать три года ситуация повторилась. Причём Моонзундские острова превратились для гитлеровцев в болезненный шип ещё до того, как им удалось вытеснить Красную армию из материковой Эстонии. Ведь начиная с 8 августа советская авиация, базировавшаяся на архипелаге, начала бомбить Берлин, что привело Гитлера в дикую ярость. «Совместными усилиями соединений сухопутных войск, авиации и военно-морского флота ликвидировать военно-морские и военно-воздушные базы на островах Даго и Эзель, и в первую очередь – аэродромы, с которых производятся налёты на Берлин», – потребовал фюрер. Тем не менее вплоть до 5 сентября советские лётчики выполнили девять налётов на Берлин.

Надо сказать, что советское командование, получившее доступ на архипелаг в 1940-м, прекрасно понимало его значение и старалось успеть максимально укрепить эту позицию. Спешно достраивались береговые батареи (включавшие 213 орудий разных калибров); также соорудили более 250 дотов и дзотов, прикрыв их минными полями и колючей проволокой. Гарнизон островов насчитывал около 24 тысяч человек, он был усилен 12 истребителями и 6 торпедными катерами.

С началом войны на базе воинских частей и оборонительных сооружений Моонзундских островов было создано соединение Береговой обороны Балтийского района (БОБР). Командование БОБРом поручили генерал-майору (с 16 сентября генерал-лейтенанту) Алексею Борисовичу Елисееву. 

18 июля Елисеев по приказу вышестоящего командования высадил с островов десант на материковый берег Эстонии и сумел отбросить врага к Пярну. Благодаря этому немцы вплоть до начала сентября всерьёз и не помышляли о захвате архипелага. Но после советской эвакуации Таллина обстановка изменилась резко к худшему. Не желая оставлять в своем тылу укреплённую советскую позицию, гитлеровское командование выделило для захвата Моонзундов 61-ю и 217-ю пехотные дивизии из состава 18-й армии (входившей, в свою очередь, в группу армий «Север»), финский батальон, полевую артиллерию, до 60 самолётов, а также инженерные части: два сапёрных полка, один понтонный полк. Всего свыше 50 тыс. человек. Высадку на острова планировалось осуществить при помощи и поддержке сил ВМФ: Кригсмарине выделили 26 быстроходных десантных барж типа «Зибель», 182 штурмовых бота, 140 катеров, несколько флотилий миноносцев, торпедных катеров, тральщиков, охотников за подводными лодками, семь плавучих батарей, а также крупные артиллерийские корабли – крейсера «Лейпциг», «Кёльн» и «Эмден».

6 сентября советский гарнизон эстонского острова Осмуссаар, находящегося к северу от Моонзундов, успешно отразил попытку высадки десанта. Но спустя два дня немцы сумели высадиться на ближайший к материку остров Вормси и спустя три дня овладели им. Островной гарнизон, состоявший из двух неполных рот, сражался до последней возможности. Большинство защитников Вормси полегли, и лишь немногие сумели эвакуироваться на остров Даго (ныне Хийумаа). Немцы тоже понесли потери: только в районе маяка они оставили около 300 трупов. А с 9 сентября начались бои за остров Муху, который имел особое значение благодаря тому, что был соединен дамбой с Эзелем (Сааремаа) – самым крупным островом архипелага.

Утром 14 сентября гитлеровцы одновременно высадились на северной и южной оконечностях Муху. По дамбе на помощь к защитникам Муху направились подкрепления с Эзеля, но их атаковали вражеские самолеты. «Авиация противника уничтожала всё, что появлялось на четырёхкилометровой открытой со всех сторон дамбе. Господствуя в воздухе, противник продолжал перебрасывать с материка на Муху войска и технику. У защитников Моонзунда было в строю всего пять истребителей, ничего существенного они не могли сделать, хотя дрались смело. Был даже случай, когда лётчик, командир эскадрильи Иван Илларионович Горбачев пошел в горящем истребителе на таран, уничтожил вражеский бомбардировщик и сумел сам спастись на парашюте. Сбивали врага и прославленные балтийские истребители Петр Сгибнев и Абдулах Тхакумачев», – пишет в своих мемуарах генерал-лейтенант Сергей Иванович Кабанов, возглавлявший в тот момент военно-морскую базу Ханко.

«Мы прижаты к воде. Настроение здоровое»

17 сентября уцелевшие защитники Муху ввиду полнейшей бесперспективности попыток дальнейшей борьбы за остров вынуждены были отойти по дамбе на Эзель. После этого начались бои непосредственно уже за сам Эзель. Под натиском превосходящих сил врага советские части постепенно отступали к полуострову Сырве. «Перед комендантом береговой обороны встал вопрос: что делать дальше, куда отходить? Генерал Елисеев решил отходить на полуостров Сырве и создать там оборону – такую же, как на Ханко. Это мне подтвердили и его ближайшие помощники, прибыв на Ханко. Узнав о таком решении через день-два после того, как оно было принято, я ужаснулся», – вспоминает Кабанов. По его словам, немцы делали всё возможное, чтобы не дать советскому гарнизону уйти на Хийумаа. Противник бросил часть своей авиации для уничтожения советских плавсредств: в эти дни, например, немцы уничтожили пять катеров, один морской охотник, тральщик, буксир и транспорт «Волхов».

Кабанов пытался доказать ошибочность принятого решения. Ведь на тот момент Рижский залив и всё его побережье уже были в руках немцев. Те получили возможность пользоваться Ирбенским проливом, соединяющим залив с Балтийским морем. Одна башенная береговая батарея № 315 (под руководством капитана Александра Стебеля) и четыре торпедных катера под командованием старшего лейтенанта Владимира Гуманенко с десятком торпед на борту изначально не имели возможности помешать врагу форсировать Ирбенский пролив, и тот мог беспрепятственно перебрасывать на Сааремаа всё новые и новые силы. «Так не лучше ли спасти хотя бы часть гарнизона и уйти на Хийумаа, втрое меньший, чем Сааремаа, чтобы там, совместно и с помощью гарнизона Ханко, упорно оборонять и сам остров, и устье Финского залива? Так я думал и высказал это на КП Ханко тогда. Так думаю и сейчас», – писал Кабанов в мемуарах.

Тем не менее командующий БОБРа рассчитывал надолго задержать противника на Сырве – там, где фронт в районе сухопутного перешейка был протяженностью всего в четыре километра. В отчёте генерала Елисеева говорилось: «Были приняты все меры к тому, чтобы героических защитников спрятать в землю. На этом рубеже были созданы противотанковые препятствия, установлена в три кола проволока, заложены фугасы, сделаны блиндированные, крытые накатом окопы, дзоты, убежища и землянки. Было установлено 137 пулеметов и 32 полевые пушки. Принятые меры для того, чтобы спрятать бойцов в землю от поражения авиации противника, несомненно, дали некоторые результаты, но авиация противника сжигала наши доты, окопы и леса, создавая нетерпимые условия обороны».

Рубеж обороны на Сырве советские войска держали вплоть до 30 сентября. У немцев было подавляющее превосходство: они бросали в атаки свежие части пехоты при сильной поддержке авиации и огня своих кораблей. Так, 26 сентября крейсер «Лейпциг» и несколько миноносцев, войдя в бухту Лыу, начали обстрел советских войск, находившихся на позициях в районе поселков Сальме и Мельдри. Вражеское соединение атаковали четыре торпедных катера (№ 67, № 83, № 111 и № 164) под общим руководством В. Гуманенко. В ходе последовавшего боя «Лейпциг» израсходовал 153 снаряда, в то время как советские катерники выпустили пять торпед. В бою погиб один катер № 83, а немцы вроде бы потерь не понесли, но известно, что с 27 сентября по 20 октября 1941 года крейсер проходил ремонт подводной части в Киле. По мнению специалиста по истории Моонзундской операции 1941 года Константина Стрельбицкого, «Лейпциг» получил повреждения в результате взрыва торпеды, в цель не попавшей, но ударившейся о грунт.

Свой вклад в борьбу с германскими кораблями внесли и батареи № 315 (мыс Церель) и № 43 (мыс Рахусте). На суше же изобретательные бойцы переоборудовали в танки несколько оказавшихся под рукой тракторов и сражались на этой импровизированной бронетехнике. Но в рядах защитников полуострова осталось всего около полутора тысяч человек, к концу подходили боеприпасы. В этих условиях Елисеев с согласия вышестоящего командования принял решение об эвакуации на Хийумаа. В условиях непрекращающегося боя и разыгравшейся штормовой погоды перевезти удалось далеко не всех. Штаб Балтийского флота в Ленинграде получил радиограмму техника-интенданта 2 ранга Александра Пантелеева: «Командование береговой обороны выбыло на Хиума. Отправил туда же трех специалистов. Сам остался со Снимщиковым до последнего. Видимо, отсюда не вырваться. Мы прижаты к воде. Отступать некуда, помощи тоже не ждём. Если удастся, мелкими группами будем пробиваться по тылам. Настроение здоровое. Ещё раз прошу: за документы не беспокойтесь, уничтожим и в руки врага не дадим. Привет всем».

«Ледяной» комбат

4 октября в Москве была принята последняя радиограмма с Сааремаа: «Иду в бой, в последний бой. Прощайте, прощайте…» Кабанов с горечью свидетельствовал: «Поскольку организованного сопротивления уже не было, многие бойцы и командиры пытались уйти с полуострова Сырве в море, на Хийумаа, на оккупированный материк, пробиться к своим. Несколько групп ушли на какой-то шхуне и плотах. Их занесло в Швецию, где они были интернированы. Гитлеровцы уже сумели организовать плотный заслон на их пути. Часть защитников погибла в море, часть попала в плен. Попал в плен и штаб береговой обороны, почти в полном составе. Начальник штаба Алексей Иванович Охтинский погиб в бою на Муху еще 14 сентября. Попали к врагам командиры штаба 3-й отдельной стрелковой бригады. Начальник штаба этой бригады полковник В.Л. Пименов был расстрелян 30 октября 1941 года фашистами в Курессааре вместе с комендантом города Фёдоровым».

На Хийумаа гитлеровцы высадились 12 октября – несколько передовых десантных отрядов удалось отбить огнем артиллерии, но противник под прикрытием своей авиации направил усилия на те участки, куда снаряды советских батарей не достигали. Вновь появились немецкие корабли, обрушившие на защитников острова крупнокалиберные снаряды. Советские пулеметчики и прожектористы защищали свои батареи ружейно-пулеметным огнем и гранатами, артиллеристы в упор расстреливали немецкую пехоту. «Нахожусь в окружении, – доносил командир батареи № 44 старший лейтенант Михаил Катаев, – веду бой. Противник у проволочного заграждения. Подвергаюсь обстрелу, бомбит авиация, коды сжигаю. Давайте открыто».

С наступлением темноты уцелевшие артиллеристы взорвали орудия, штыками и гранатами расчистили себе путь, чтобы отойти на север к батарее Тахкуна. Положение защитников Хийумаа выглядело безнадежным. По приказу Военного совета Балтийского флота 570 человек из гарнизона острова 14-22 октября на мотоботах эвакуировали на Ханко. Более трёх тысяч сложили головы. В 1949-м на Хийумаа нашли предсмертное письмо такого содержания: «Товарищи краснофлотцы! Мы, моряки Балтийского флота, находящиеся на острове Даго, в этот грозный час клянемся нашему правительству и партии, что лучше погибнем до единого, чем сдадим остров. Мы докажем всему миру, что советские моряки умеют умирать с честью, выполнив свой долг перед Родиной! Прощайте, товарищи! Мстите фашистским извергам за нашу смерть. Курочкин, Орлов, Конкин».

Всего на Моонзундских островах погибли около 23 тысяч советских воинов, а немцы потеряли, по разным оценкам, от 19 до 26 тысяч человек.

Памятник советским воинам в поселке Техумарди на острове Сааремаа

Напоследок хочется упомянуть о судьбе командира 315-й батареи Александра Моисеевича Стебеля. Эта батарея очень много попортила крови врагу, сражалась уже в окружении до последнего. Когда кончился боезапас, артиллеристы затопили снарядные погреба, подорвали орудия и стали небольшими группками прорываться к своим. Раненый Стебель попал в плен и был отправлен в шталаг № 351 в городе Валка. Там его опознали, и гитлеровцы потребовали, чтобы Стебель рассказал им, как откачать воду из затопленной батареи и как обезвредить мины, спрятанные в подземелье. Невзирая на зверские избиения, Александр Моисеевич отказался. По некоторым сведениям, его перевели в тюрьму в Риге. В морозный день 14 января 1943 года обнаженного Стебеля вывели на тюремный плац, привязали к столбу и поливали ледяной водой из шлангов до тех пор, пока живой человек не превратился в статую из льда…

Капитан Александр Стебель и его легендарная башенная береговая батарея № 315 на о. Эзель (Сааремаа)

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram