Анкара настаивает на вступлении Ашхабада в Тюркский союз
История туркмено-турецких отношений сложна, но однобока, и дальше лозунгов об «общности истории и языка» межгосударственные отношения не продвинулись.
12 ноября в Стамбуле состоится VIII саммит Тюркского совета (Совет сотрудничества тюркоязычных государств), главными интригами на котором обещают стать изменение названия — на Союз тюркских государств, усиление ответственности в рамках членства, а также вступление в эту новую организацию Туркменистана в качестве равноправного члена. Если все остальные темы довольно живо обсуждаются, то относительно членства Туркменистана даются самые осторожные прогнозы, которые, однако, несут утверждения, что этой стране некуда деваться под натиском турецкой дипломатии и других членов Тюркского совета, что ему «придется вступить».
Впервые тема вступления Туркменистана в Тюркский совет прозвучала в начале этого года во время визита в Турцию министра иностранных дел Туркменистана Рашида Мередова. Тогда после подписания нескольких «исторических документов» (о них ниже) г-н Мередов заявил, что «Туркменистан рассматривает возможность вступления в Тюркский совет в рамках специального статуса», дав понять, что даже статус страны-наблюдателя, который в совете имеет Венгрия, для Туркменистана неприемлем. Справедливости ради стоит отметить, что и в рамках СНГ Туркменистан понизил статус своего членства до «ассоциированного».
В заявлении Мередова таилась дипломатическая уловка — Туркменистан обладает статусом нейтралитета и не намерен никоим образом от него отказываться, но буквально — желающие принять Туркменистан в члены союза должны придумать и принять в устав специальный пункт, предусматривающий статус минимальной ответственности и минимального участия, даже ниже, чем статус страны-наблюдателя.
Оставив дверь приоткрытой, Мередов намекнул, что Туркменистан не собирается участвовать в тех объединениях, которые требуют пусть даже символической, но консолидации, которая, например, была проявлена всеми странами Тюркского совета в виде единодушной поддержки азербайджанской стороны во время последнего конфликта в Нагорном Карабахе. Несмотря на вполне ясный посыл, остальные страны — члены Тюркского совета не оставили своих намерений, и в Ашхабад полетели делегации, одна за другой, склонять туркменские власти ко вступлению. Дело дошло и до более откровенного давления.
Так, заместитель председателя правящей Партии справедливости и развития (AKP) Турции Бинали Йылдырым 14 сентября заявил: «Ожидается, что Туркменистан станет полноправным членом Совета сотрудничества тюркоязычных государств (Тюркский совет) в следующем месяце», на что в Ашхабаде ответили гробовым молчанием. И сделали это не случайно: мало кто обратил внимание на срыв летнего визита президентаТурции Реджепа Тайипа Эрдогана в Туркменистан, где должны были пройти встречи с президентом Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедовым и присоединившимся к ним президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым.
Тогда, сославшись на природные пожары в Турции, Эрдоган попросил перенести визит на более позднее время, однако дипломатические источники пояснили, что визит был отложен, фактически сорван по причине «неготовности туркменской стороны к вступлению и интеграции (в Тюркский совет)», а Эрдогану была нужна громкая дипломатическая победа на фоне пандемии, падения лиры и последствий природных пожаров.
История туркмено-турецких отношений сложна, но однобока. Отсутствие логики и позитивной повестки привело к тому, что лидеры обеих стран спекулировали на «общности истории и языка» и братских отношениях, но дальше лозунгов межгосударственные отношения не продвинулись.
Первым реальным идеологом турецкой экспансии начала 90-х стала премьер-министр Турции Тансу Чиллер, которая готова была предложить свой «план Маршалла» для Азербайджана и тюркоязычных стран Центральной Азии. Но экономика самой Турции и отсутствие политического единства в этом вопросе не позволили осуществить ее в виде целостной программы, поэтому вхождение в Туркменистан имело скорее хаотичный характер и было отдано на откуп турецкому бизнесу, который часто представляли откровенные проходимцы.
Некоторые из них зашли так далеко, что, получив туркменское гражданство, заняли посты в правительстве, а один из них — Ахмет Чалык стал «уполномоченным (представителем. — «НГ») правительства Туркменистана по выводу туркменских энергоресурсов на рынки Турции и Европы». И, конечно, вся эта когорта турецких бизнесменов стала коллективным соавтором института культа личности президента Ниязова. Коррупция в том виде, в котором она существует в Туркменистане сейчас, тоже имеет в большей части именно «турецкое» происхождение. Все так бы и продолжалось, если бы не одно обстоятельство.
Параллельно в Туркменистан вошли образовательные структуры Фетхуллаха Гюлена, которые были представлены на всех ступенях системы образования — от начальной школы до университета. Многие выпускники этих структур сделали неплохие карьеры в бизнесе и на государственной службе, составив довольно внушительное и влиятельное протурецкое лобби. Другая и тоже внушительная часть талантливой молодежи была востребована уже в самой Турции. Но первый этап турецкой экспансии закончился именно по этой причине, после неудачной попытки переворота в самой Турции в 2016 году.
Именно турецкие спецслужбы слили туркменским коллегам все, или почти все, нюансы работы образовательных центров, школ, колледжей и принципы существования неформальных ассоциаций их выпускников. Сказать, что туркменские власти были удивлены существованием «пятой колонны» в стране, бизнесе и власти, значит не сказать ничего. Начались массовые чистки и аресты, которые закончились полным разгромом структур Гюлена. Воспользовавшись такой удачной конъюнктурой, подросший туркменский бизнес начал обвинять любого турецкого конкурента в связях со структурами Гюлена и постепенно зачистил все поле от почти всех турецких тяжеловесов, а оставшиеся должны были поделиться бизнесом.
На волне борьбы против структур Гюлена окрепло стойкое неприятие любых попыток турецкой политики и турецкого бизнеса вернуть свои позиции в Туркменистане, туркменские власти просто испугались масштаба и глубины проникновения турецкого влияния. Были практически свернуты все контакты на высшем уровне, что является нонсенсом во всей истории туркмено-турецких отношений.
Попытка начать вторую экспансию в Туркменистан началась с довольно странного транспортного проекта «Лапис Лазули», который должен был связать Афганистан, Туркменистан, далее по морю — Азербайджан и Грузию, подразумевая и Турцию. Был даже организован тестовый поезд, который должен был показать реалистичность подобной логистики. Однако никто так и не смог внятно сказать, что же организаторы собираются возить железнодорожным транспортом из Афганистана в Турцию и обратно.
Вторым и более пропагандистски удачным шагом со стороны турецких властей стало стимулирование руководства Азербайджана относительно смягчения позиции в вопросе о спорных месторождениях на Каспии в пользу туркменской стороны. Это создало бы предпосылки не только к решению этого частного вопроса, не только к нормализации отношений между Азербайджаном и Туркменистаном, но и открыло бы путь к постепенному втягиванию Туркменистана в турецкий интеграционный проект. Все переговоры о месторождении «Достлук» («Дружба») велись под эгидой турецких властей и были многократно благословлены ими, и в начале этого года был подписан «исторический документ» о его разделе.
Но туркменские власти с опасением наблюдают за активной и последовательной позицией турецких властей по эрозии международного права и пренебрежению к нему, что не является новостью. А это имеет прямое отношение к ситуации вокруг Каспийского моря, что сильно может осложнить все перспективы транспортных проектов в его акватории, и любые посягательства на нормы Каспийской конвенции вызывает у туркменских властей негативную реакцию, во всяком случае пока. С большой тревогой в Ашхабаде наблюдают и за сильными «козырями» Турции по принуждению к сотрудничеству. Например, большое количество гастарбайтеров из Туркменистана, число которых доходит до нескольких сотен тысяч человек, находятся в Турции, и их депортация в короткие сроки может взорвать политическую и экономическую ситуацию в Туркменистане.
Так какую конкретно пользу может извлечь Туркменистан из присоединения к новому союзу под эгидой Турции?
Вновь актуализировавшиеся риски в связи с ситуацией в Афганистане очень сильно беспокоят руководство Туркменистана, но не настолько, чтобы «открывать» страну даже в рамках некого интеграционного проекта, подразумевающего снятие или ослабление таможенного, визового и финансового режимов, не говоря уже о намеках на унификацию и координацию в декларируемой военной составляющей будущего союза. А это подорвет и основы статуса нейтралитета, которым дорожат туркменские власти. Не стоит сбрасывать со счетов последующую негативную реакцию Ирана и России на такой шаг.
Пока Туркменистан остается в раздумьях. На подготовительной встрече к предстоящему саммиту на уровне министров иностранных дел в Стамбуле 27 сентября туркменской делегации не было. Создается впечатление, что в Ашхабаде все ждут следующего шага Эрдогана.
Правила комментирования
comments powered by Disqus